Страница 29 из 38
Пронин ковылял к автомобилю и думал совсем не о тех угрозах, на которые так прозрачно намекал Ковров. Температура взлетела, раны по-прежнему ныли и думать о чем-либо, кроме работы, Пронин не мог. Просто не хватало сил. К костылям-то он приноровился, но от жара рябило в глазах. Думал он о Бронсоне. Почему господин американец хотел его убедить, что прибыл в ресторан прямиком из Загорска, без захода в гостиничный номер? Если это было правдой – откуда столь выбритые щеки? За пять-шесть часов непременно на лице возникнет хотя бы легкая щетина. Что же, он брился в машине? Или осчастливил парикмахерскую в Загорске? Маловероятно. Поездку в Загорск можно проверить. Скорее всего, он там действительно был. А потом все-таки вернулся в номер, но не хочет, чтобы я об этом знал. При этом он опрометчиво побрился после утомительной дороги – скорее всего, самостоятельно. Потому что вызов парикмахера в номер тоже легко проверить. Что же было в номере, кроме бритья? Скорее всего, встреча с каким-нибудь секретным человеком, которую он так старательно конспирирует. Самое простое предположение: это тот самый кремлевский предатель. Ну, на это – пять шансов из ста, не более. Кто еще – агент из числа запасных? После провала Ревишвили такой отчаянный шаг вполне возможен. Но возможны и другие варианты. Пронин спросил Адама:
– А кто возил Бронсона в Загорск?
– Не знаю. Шоферская бражка об этом молчит.
На Кузнецком его ждал Железнов.
– Кто следил за Бронсоном сегодня с утра?
– Вася Калинин.
– Отчет был?
– Ничего подозрительного, обыкновенная поездка в монастырь. Осматривал культовые заведения, памятники старины.
– И во сколько вернулся?
– Да он же сразу на обед пошел, к вам.
– Где Калинин его отпустил?
– У дверей «Метрополя».
– А точное время Калинин указал?
– Все по инструкции. 13.25.
Теперь бы еще вспомнить, когда Бронсон появился в ресторане... В отличие от усердного Васи Калинина, Пронин не зафиксировал время встречи с американцем. Снова оплошность. Может быть, действительно пора мне уходить с оперативной работы. Займусь воспитанием молодых чекистов, буду, как у нас говорят, передавать свой бесценный опыт. Стал же футболист Якушин тренером «Динамо»! Всему свое время. Вот Калинин не подвел, а я опростоволосился. В этом деле я попадаю впросак каждый день. До костылей уже докатился. Что дальше?..
– Ну передай Васе Калинину мой горячий привет. А после привета выясни, пожалуйста, кто из парикмахеров брил Бронсона в «Метрополе» за последние три дня. Все они должны быть у меня на Кузнецком в течение часа.
Железнов удивился, но вопросов задавать не стал.
Через сорок минут Виктор уже разговаривал с Прониным под сенью текинского ковра, в знакомой комнате на Кузнецком.
– Представляете, Иван Николаевич, нам повезло. Бронсон – человек консервативный и все время приглашал одного и того же парикмахера. Стал, так сказать, постоянным клиентом.
– Действительно повезло. И когда он брился в последний раз?
– Вчера утром. Да ты сам можешь расспросить парикмахера, он ждет в коридоре. Волнуется, наверное, сердечный.
– Зови.
Железнов ввел в комнату плотного мужчину с аккуратно подстриженными усами, в добротном, но помятом сером костюме.
– Меня зовут Пронин. Майор Пронин.
– Лебедев, Виталий Сидорович, – голос парикмахера дрожал.
– Чувствуйте себя как дома. Пускай мое звание вас не смущает. Правда, наша беседа должна остаться в тайне...
– Я понимаю, товарищ майор Пронин. Мы часто работаем с иностранцами... Нас проверяют! Все как положено. Раз в полгода. О подозрительных мы докладываем. Все документы у меня в порядке. Если вкралась ошибка – я даже не знаю, что думать...
– Приятно иметь дело с осведомленным человеком. Садитесь в кресло, Виталий Сидорыч. Хотите квасу? У меня домашний квас. Виктор, сбегай на кухню, к Агаше.
Пронин видел, что в присутствии двоих чекистов парикмахер впадает в ступор.
– Вы ходите в тридцатый номер к американскому туристу Уильяму Бронсону.
– Так точно. Брею его чуть не каждый день, а однажды постриг его прямо в номере.
– Каждый день?
– Не совсем. Иногда он бреется сам. Не успевает вызвать меня, куда-то уезжает. Я у него бываю примерно четыре раза в неделю.
– А в парикмахерскую он ходит?
– А зачем? Удобнее в номере. У нас давно такая услуга. Нас проверяют – мастеров, которые обслуживают иностранных гостей. Все официально, никакой кустарщины.
– Сегодня были у него?
– Нет. Вчера был. Вчера с утра. Побрил, как полагается. Прическу поправлять он не стал. Говорит, через пару дней постригаться будем.
– А как вы с ним общаетесь? Через переводчика?
– Зачем? Я знаю английский. Даже экзамен сдавал. Ваши же товарищи меня экзаменовали.
– Завидую. Я по-английски только газетные статьи могу читать, да и то со словарем. Объясняться не получается.
Появился Железнов с кувшином кваса.
– Вот, пожалуйста, отведайте квасу.
Виталий Сидорыч с наслаждением выпил целую кружку не отрываясь.
– Хорош квасок? Квасок у меня отменный. Вот вы сказали: «Иногда он бреется сам». Это предположение или вы точно знаете, что он не прибегает ни к чьей помощи, кроме вашей?
– Да он сам мне как-то сказал: вот, вчера не успел вас дождаться, побрился сам и уехал... Никто из наших, кроме меня, его не бреет. Это точно.
– И сегодня он вас не вызывал?
– Нет. Сегодня не вызывал. Иногда он вызывает по вечерам, так что...
– Так что – еще не вечер! – улыбнулся Пронин. – Вам остается надеяться и ждать. Но я сегодня обедал с Бронсоном и скажу вам по секрету, он был выбрит весьма чисто.
Пронин церемонно провожал парикмахера до лифта и обещал как-нибудь у него постричься. Что ж, надо думать, он брился сегодня самостоятельно. После поездки в Загорск. Или брил его человек, связь с которым Бронсон тщательно скрывает. Завтра – в Кремль. Завтра – встреча со Сталиным. Придется ловить «предателя» прямо в Кремле, на официальной встрече. Неприятная ситуация. Мы загнаны в угол. Но и у противника земля под ногами горит. Бронсон держится самоуверенно, выдержка у него поразительная. Даже в разговоре про бритье он не показал волнения. И все-таки Бронсон испуган. Дергается. С кем-то тайно встречался в собственном номере. Не где-нибудь в темном закоулке, а в люксе «Метрополя», у всех на глазах!
Следующим посетителем квартиры на Кузнецком был гостиничный дежурный по этажу. Закончилась его смена в «Метрополе» – и Железнов притащил дежурного к Пронину.
Не в пример парикмахеру, гостиничный повеса вел себя раскованно и солидно.
– Кудряшов моя фамилия. Кудряшов Алексей Алексеевич. По старым документам – Кудрявый. Поменял фамилию на более благозвучную. В двадцатые годы можно было поменять фамилию, заплатив за это цену одной бутылки вина.
– Пожалуй, все-таки – коньяку, – улыбнулся Пронин. – Хотя, конечно, вина бывают разные.
– А квартирка у вас хорошая. Солнечная сторона. И двор тихий. Я бывал в этом доме – у вашего соседа, комдива Лебеденко. Мы с ним в одном санатории отдыхали, в Мухалатке. И каждый вечер резались в преферанс.
После недавних чисток в армии Лебеденко возвысился, его карьера стремилась ввысь, и Кудряшов гордился престижным знакомством.
– Ну вот. Побывали у Лебеденко – а теперь пришли ко мне. Все логично. Только прошу вас никому не сообщать о нашем разговоре. Лебеденко – человек известный, про него в газетах пишут. А я – другое дело. Тут любая огласка – преступление.
– Понимаю, Иван Николаич. Мы в «Метрополе» – люди проверенные.
– У нас кругом – проверенные, однако преступления против советского государства пока еще случаются. Меня интересует один ваш постоялец – Уильям Бронсон.
– Есть такой. На моем этаже проживает, в люксе. Спокойный человек, интеллигентный. Женщин не водит. От пьяных выходок воздерживается. Хороший жилец. Да я и вас с ним видел, припоминаю. – Кудряшов хитро сощурился.
– А я и не скрываю, что работаю с этим человеком. Он опасен, мы следим за каждым его шагом. Но иногда упускаем... У вас превосходная зрительная память. Цепкая, профессиональная. Только что я в этом убедился. Сегодня вы дежурили с утра. Мне нужно знать, кто заходил к Бронсону.