Братва

– Разве легкомысленная женская память заслуживает доверия? – удивился я. – Она небось и про срыв своих выступлений в шоу не обмолвилась! Верно?

– В каком шоу? Марина же в театре оперы и балета работает!

– Вот я про театр как раз и говорю, – неуклюже поправился я. – Зачем ломаешь девочке карьеру? И заодно приносишь убытки нашей фирме? Театру то бишь. Оперы и балета.

– Во-первых, окончательно еще ничего не решено, – трезво заметил кандидат в молодожены. – А во-вторых, поженившись, мы можем переехать в Екатеринбург. Отец давно собирается там филиал магазина открыть.

Эта идея мне совсем не пришлась по вкусу.

– Нет, земляк! Дело ведь не только в карьере. Марина подруга директора театра. Давненько уже. И ему женитьба эта сильно против шерстки будет!

– А это уже его личные проблемы! – показал характер Валерик.

Впрочем, возможно, его просто задело за живое неожиданное известие о любовнике-конкуренте.

– Боюсь, если женишься, серьезные личные проблемы возникнут у тебя. Директор мужик крутой и весьма несдержанный в поступках, когда покушаются на его собственность, – сочувственно сказал я. – Ты, как мне кажется, далеко не глуп и в меру сообразителен... Жарко что-то. Не возражаешь, если я куртку сниму?

Цыпа махом просек мою нехитрую мысль и тоже скинул куртку, повесив ее себе на руку.

Валера, смешно моргая, воззрился на нашу мощную подмышечную артиллерию, как кролик, увидавший сразу семейство удавов.

– Кажется, ты полностью уяснил фатальность ситуации, – с удовлетворением отметил я, снова надевая куртку. – Так что решай сам и добровольно. Стоит ли милую малышку делать вдовой сразу после свадьбы? Неинтеллигентно как-то...

Подойдя к двери, я обернулся:

– И еще! Не советую, земляк, про нас Мариночке говорить. Она может подумать, что ты просто-напросто испугался... Спокойно, по-доброму расстаньтесь. Удачи в обувных махинациях!

Весь обратный путь до Екатеринбурга я мирно продремал на заднем сиденье «волжанки». От сегодняшней сплошной говорильни устал больше, чем после вчерашней оргии у Вики.

Проснулся с чувством какого-то дискомфорта. И сразу понял, в чем дело. Из прихожей доносился богатырский храп телохранителей. Вот любопытный момент – чем ближе человек к животному, тем естественней в своих проявлениях. Нахальные звуки из прихожей – наглядное тому подтверждение. И одновременно опровержение народной пословицы, гласящей: «Нечистая совесть спать не дает». Цыпины костоломы все поголовно мечены кровью, но бессонницей почему-то вот не страдают.

По пути в ванную заглянул на балкон. Надувной матрац был пуст. Неугомонный Цыпа уже успел куда-то слинять.

После контрастного душа тело мое окончательно скинуло с себя сонную вялость и было снова готово верой и правдой служить своему хозяину.

Решив поощрить любимый организм, я разбил в сковородку на пару яиц больше, чем обычно. А на бутерброд с маслом положил не сыр, а щедро-толстый слой красной зернистой икры.

Я в общем-то не любитель деликатесов, отношусь к ним равнодушно. Икры же держу в холодильнике изрядный запасец исключительно для проглота Цыпы. Он ее прямо обожает – голодное детство, наверно, сказывается.

Так как храп вдруг резко прекратился, я понял, что вернулся Цыпленок и сразу навел благоприятный порядок в рядах своих подопечных. Надеюсь, он не переборщил в усердии и не нанес заметного ущерба здоровью беспечных охранников.

– Евген, я твоими ключами воспользовался, чтоб не шуметь, – сказал соратник, жизнерадостно ухмыляясь. – Возвращаю в целости и сохранности.

– Ты где шлялся в такую рань?

– Михалыч, уже час дня! А отлучался чисто по своей служебной надобности. Не нравится мне твоя новая пассия – организовал за ней наблюдение, да и в подноготной Вики не худо бы хорошенько покопаться.

– У тебя какая-то болезненная страсть – видеть вокруг сплошную измену и интриги, – посетовал я. – Чем тебе малышка не угодила? Не тем ли, что явно предпочла меня? Это лишь указывает на ее тонкий аристократический вкус.

– Думай как хочешь, – нахохлился обидчивый телохранитель. – Но я отвечаю за твою безопасность, и уж позволь делать мне то, что я считаю необходимым.

– Да ради Бога! – не стал я зря нервировать верного соратника и переменил тему. – А что это у тебя за подозрительный пакет? На бомбу чем-то смахивает. Из кинофильма «Крестный отец».

Самодовольная улыбка Цыпы была такой, словно он старался представить на всеобщее обозрение все свои тридцать два зуба.

– Ты что, в рекламные агенты зубной пасты заделался? – невинно поинтересовался я. – Или роль аллигатора репетируешь?

Но не так-то легко сбить Цыпленка с панталыку. Он и ухом не повел, давно привыкнув к моим всегдашним приколам по любому поводу.

– Это я для тебя купил! – сообщил соратник, вытаскивая из пластикового пакета высокую картонную коробку, похожую на торт. – Ты же большой любитель растительности всяческой. Глянь, чудо какое! Японское изобретение. Бонсаи эта штуковина зовется.

В коробке оказалось не банальное произведение кулинарного искусства, а миниатюрное деревце в овальном керамическом горшке коричневого цвета.

– Ну и ну! Моя квартира пока еще не кладбище, чтоб сюда всякую искусственную дребедень таскать!

– А вот и промахнулся! – радостно рассмеялся, как мальчишка, Цыпа. – Глянь внимательно – живая вишня! Сакура по-ихнему. Вскоре настоящие красные ягодки проклюнутся! Размером с рисовое зернышко. Гадом буду – не заливаю!

Недоверчиво-тщательно проведя визуальную ревизию, я убедился, что он меня не разыгрывает. Карликовая вишня – в натуре!

Поместил редкостное деревце на камине – пусть радует глаз всем входящим. Любопытно, ягоды у этой сакуры сладкие, или это лишь понты японские, а вкуса никакого?

– Вот и подробная инструкция по уходу, – Цыпа выложил на столик страничку с отпечатанным текстом. – Поливать надо строго кипяченой водой три раза в неделю. Но не из лейки. Следует опускать бонсаи прямо с горшком в воду на две-три минуты. Тут все подробно прописано.

– Ладушки! – Я аккуратно сложил листочек и спрятал в бумажник, как некий важный документ иль вексель. – Сколько я тебе должен?

– Обижаешь, Монах! Когда ты мне запонки рыжие подогнал, разве я за них платил?

– Хорошо! Благодарю. Я же только для проформы поинтересовался. Какие у нас на сегодня мероприятия намечаются? Нигде не горит?

– Да нет. Ничего срочного. Ежели, понятно, не считать, что за сутки необходимо выцепить вчерашнего снайпера и тех, кто его подослал! Ты еще не просек, какое такое «чужое» они нагло требуют?

– Пока ни одной дельной мысли, – со вздохом признался я. – Если по большому счету – все, что вокруг, принадлежит мне лишь фактически. А теоретически...

– Это слишком сложно! – отмахнулся соратник от моих глубокомысленных изысканий. – Тут все наверняка проще пареной репы. Нужно лишь повнимательней приглядеться и пораскинуть мозгами.

– Большое видится на расстоянии, – выдал я последний философский заряд и попытался пораскинуть мозгами в нужном направлении. – По ходу, без поллитры не разобраться!

Цыпа осуждающе покачал белобрысой головой, но без базара принес из холодильника вазочку с мандаринами и налил мне полную рюмку коньяку.

– Чуток можно, – сказал он, как заботливый врач больному. – Ты уж постарайся напрячься, Михалыч! Дело-то нешуточное!

Вот за что люблю Цыпу, так это за непроходимую наивность. Он, похоже, всерьез был убежден, что, стоит мне только хорошенько подумать, и я тут же назову имя неизвестного врага. Как Шерлок Холмс, посижу в кресле, покурю в потолок – и выдам решение проблемы. Легендарный криминалист, правда, еще и кокаином баловался для концентрации мыслительного процесса... Пожалуй, и мне надо будет испробовать этот допинг как-нибудь при случае. Чисто для научного эксперимента.

Под терпеливо выжидающим взглядом Цыпы я выпил без малейшего удовольствия. Преклонение перед моими интеллектуальными способностями я, конечно, очень ценю. Но соратник уж явно переборщил – считает меня за экстрасенса и оракула в одном лице! Я ведь не Кассандра! Да и невозможно этак махом вычислить врага. За свою бурную жизнь приобрел я их в крутом избытке – сотни, если не тысячи. Тут уж ничего не поделаешь – работа такая.