Братва

Дверь открыл плюгавый низкорослый мужичонка в бело-желтой майке и тренировочных брюках с отвисшими коленками. Глядя на него, и в голову не могло бы прийти, что он отец такой изящной красотки, как Мари. Вот единственно, глаза у него такие же лучисто-лазурные и с поволокой, как у нее.

– Вам кого, граждане? – робко спросил мужичонка, подозрительно нас оглядывая.

– Добрый вечер! Мы коллеги Мари. Марины то бишь. Она дома?

– Значит, из балетной труппы? – заметно успокаиваясь, уточнил хозяин, приоткрывая дверь пошире. – Проходите. Она в своей комнате.

– Вы угадали. Мы ведущие солисты труппы. Балероны, – осклабился Цыпа, следуя за мной в прихожую.

Последние его слова неприятно резанули мой слух, так как «труппы» малоинтеллигентный соратник произнес с одним «п».

Из прихожей вели три двери в комнаты. Следуя указанию хозяина, я постучал в крайнюю слева.

– Войдите! Это ты, Валерик? – услышали мы приятный, хорошо знакомый голосок.

Мари была одна и в своей излюбленной позе – лежа на тахте животом вниз, листала иллюстрированный журнал.

С удовольствием скользнув взглядом по ее основной округлости, туго обтянутой в розовые пижамные брюки, я сразу взял быка за рога.

– В чем дело, маленькая? Тебе вдруг прискучило радовать публику на нашей сцене, или заболела, не дай Бог?

– Женя? Какой ты смешной в гриме! – стриптизерка села на тахте по-восточному, свернув ножки калачиком.

Казалось, она совсем не удивилась нашему неожиданному визиту.

– И господин Цепелев с чужими волосами! Замечательно. А я как раз о вас только что вспоминала, мальчики!

– На ловца и зверь бежит! – улыбнулся я, не уточняя, что в данном конкретном случае для точности надо бы переставить местами существительные в пословице.

– А еще говорят: легок черт на помине! – насмешливо сверкнула на меня своими чудными глазками Мари.

– Это не про нас, – отпарировал я, не сочтя нужным сердиться на нагловатую девочку. – Я, к примеру, натуральный ангел. По крайней мере по отношению к красивым девушкам. Неужели станешь оспаривать сию истину?

– Не стану, – почему-то вздохнув, покорно согласилась Мари и, взяв с ночного столика сигарету, закурила, щелкнув продолговатой золотой зажигалкой – мой скромный подарок на ее день рождения, кстати.

– Знаешь, Женик, я больше не буду у тебя выступать. Можешь менять название клуба. А замену мне в наше время легче простого найти. Контракт мы никакой не подписывали, так что расстанемся, надеюсь, добрыми друзьями...

– Если ты желаешь оформить договор – так прямо и скажи, – мягко сказал я, усаживаясь с ней рядом и тоже закуривая. – Сколько долларов в неделю тебя устроит?

– Дело совсем даже не в деньгах! – удивила Мари, чуть ли не умоляюще ухватив меня за руку. – Пойми, Женя, я ведь женщина, в конце-то концов!

– За что и ценю, – усмехнулся я, ободряюще понянчив ее детскую ладошку в своей. – Что случилось, милая? Рассказывай!

– Замуж я выхожу! Отпустите меня, мальчики, век благодарить буду!

Цыпа, каменным гостем застывший на стреме у закрытой двери, хмыкнул и подал голос:

– И кто же счастливец? Из наших?

– Нет, он совсем не бандит! – Мари спохватилась, досадливо прикусила нижнюю губку. – Простите, я хотела сказать...

– Ладно. Проехали! – благородно пришел я ей на помощь. – Так кто жених?

– Ну, он пока не жених, – смешно засмущалась стриптизерка. – Но на днях сделает предложение, будьте уверены! Мы с Валериком еще в балетной школе дружили, всегда всюду вместе были. Я спать не ложилась, пока не увижу, как он мигает мне фонариком из своего окна. Он напротив живет, только этажом ниже. Я ему в ответ тоже сигнализировала. Валера мне специально для этого фонарик подарил. Я его все еще храню, как реликвию. Показать?

– Не стоит. Верю на слово. Идиллия юношеской любви да и только! Давай дальше.

– Ну, я после окончания школы уехала продолжать учебу, а Валерик здесь остался. У его папаши магазинчик обувной, помощь требовалась. Продавца со стороны брать – страшно накладно. Рентабельность сильно падает.

– Ясно. Ну и?

– Я думала, что эта детская влюбленность давно прошла, но два дня назад встретила случайно Валерика и поняла, что ошибалась. Он возмужал, стал настоящим деловым мужчиной. Пополнел, правда, немного. Даже и не подумаешь, что каких-то три года назад бегал по сцене на пуантах!

– И он, естественно, мигом воспылал к тебе ответной романтической страстью? – усмехнулся я.

– Насчет страсти пока не уверена, но влечение ко мне у него огромное. Точно!

– Вот в этом ни капли не сомневаюсь! – Я пробежался взглядом по аппетитной фигурке Мари и поспешил закурить новую «родопину», чтобы отогнать нахлынувшие совсем некстати интимные воспоминания.

Если уж честно – хотелось заголить попку глупенькой девчонки и, хорошенько отшлепав, показать в натуре, что такое есть настоящая мужская страсть. Возможно, я бы так и сделал, если б не присутствие Цыпы.

– А хочешь, я половину твоих подарков верну? – вдруг предложила Мари, предельно меня изумив. – В качестве возмещения твоих возможных убытков?..

Я чуть было не поинтересовался: «А чего ж только половину?» Но врожденная дипломатичная тактичность подавила сарказм, готовый сорваться с языка. И я спросил:

– Валера тебе дороже драгоценностей? Тогда, безусловно, дело серьезное... Чем он тебя обаял, не пойму?

– Валера ко мне по-настоящему относится, а не как к игрушке постельной. Мне уж давно замуж пора, да и ребеночка хочется. Если не возражаешь, Женей назову. И девочке, и мальчику одинаково подходит.

Нет, не суждено мне понять женскую логику мышления. Да и никому это не под силу, гарантия!

– Ладушки! – Я старательно раздавил окурок в хрустальной пепельнице-ладье. – Оставайся, коли в кайф. Не возражаю. А отступной брать мне западло! Неинтеллигентно то бишь. Все же очень надеюсь, что скоро тебе прискучит пресный Валера и ты вернешься в клуб. Счастливо!

С плюгавым мужичонкой прощаться я счел излишним.

– Домой? – спросил Цыпа, когда вырулил «волжанку» со двора на улицу.

– Ты меня удивляешь, брат! Неужто думаешь, что я так вот запросто от Мари откажусь?

– Но ты же ей сам сказал... – начал непонятливый Цыпа, наглядно демонстрируя свое обычное плоское мышление.

– Пустяки. Я ведь хозяин слову: хочу – даю, хочу – беру обратно! Заворачивай за угол. Надо обувного коммерсанта Валерика навестить.

Чисто визуально, проведя траекторию от окон Мари, я легко вычислил, что нужный нам тип проживает в одиннадцатой квартире на третьем этаже. Окна молодого обувщика еще бодро светились.

Дверь открыл, судя по возрасту, сам жених. Либо бизнесмен проживал в гордом одиночестве, либо папаша его уже загасился в спальне. По крайней мере в гостиной никого не наблюдалось.

– Так, значит, вы дальние родственники Марины? – с плохо скрываемым сомнением переспросил Валера, любезно указывая нам с Цыпой на широкую кушетку у окна. – И о чем вам приспичило поговорить на ночь глядя?

– О многом. О смысле жизни и смерти, к примеру. – Я сел на предложенное место, а телохранитель по своей привычке тормознулся у двери, прислонившись к косяку, как к старинному верному другу.

– Не совсем понял. О чем вы? – Молодой фраер широко распахнул свои серые глаза, словно стараясь взглядом охватить смысл моих слов, раз ушей ему оказалось недостаточно.

– Да все о том же, – невинно улыбнулся я. – Кажется, Валера, вы решились покончить с холостяцкой жизнью?

– Ну, так прямо ставить вопрос еще преждевременно, – сказал обувщик, порадовав меня явным здравомыслием. – Мы пока присматриваемся друг к другу. Марина девушка замечательная, но, прежде чем делать такой серьезный в жизни шаг, необходимо все хорошенько взвесить. А, собственно, вы-то здесь при чем?

– Как ты любишь задавать всякие вопросы! – посетовал я. – Прям, как господин Якубовский из «Поля чудес»! Может, ты его родственник?

– Нет, я не родственник! – поджал губы Валерик. – Да и вы, уверен, никакие не родственники... Марина о вас ничего не говорила!