Страница 37 из 38
– Ладушки, забегай. У меня, кстати, твой любимый коньячок имеется.
Повесив трубку, я обратил внимание на хмурую мордаху соратника.
– Чего надулся, как мышь на крупу? – весело полюбопытствовал я.
– Зачем, Евген, надо было на ментов дело сваливать? Сами бы справились, в натуре. Гарантия!
– А никто на них не сваливал! – твердо-убежденно заявил я и, налюбовавшись на круглые глаза-озера Цыпы, добавил: – Основную работу именно нам с тобой делать придется. Уже десятый час пошел. Пора рвать когти!
Прихватив из стенного шкафа желтый чемоданчик-"дипломат" с необходимым для предстоящего мероприятия инструментом, мы покинули фатеру и направились к автостоянке, где тихо-мирно парковались наши германские "колеса".
Из-за многочисленных в этот час автомобильных пробок на загородное шоссе мы выбрались только через сорок минут. Зато на бетонке заскучавший было "мерс" сразу взбодрился и взял реванш, легко показав скорость сто километров в час. Он мог бы и значительно больше, но превышать вышеуказанную отметку спидометра я Цыпе почти никогда не позволяю – себе дороже. Наша жизнь и так буквально нашпигована смертельно опасными виражами – зачем же еще и беспонтово-бесплатно рисковать дорогими личными шкурами? Глупо.
Свернув с трассы на проселочную дорогу, сильно смахивавшую на две параллельные тропинки, мы углубились в лес. Выехав к пшеничному полю, остановились.
– Машину оставим здесь. Дальше пешочком пройдемся, – сообщил я телохранителю, всю дорогу упорно молчавшему, как партизан на первом допросе в гестапо.
– Рано с бетонки свернули, – проявил неожиданную склонность к критиканству Цыпленок. – Дальше дорога есть, которая прямо к водонапорной башне ведет.
– А нормальные герои всегда идут в обход!– популярно "жеванул" я соратнику весьма неглупую мысль, почерпнутую мной, кажется, из какой-то отечественной кинокомедии. – Потопали, братишка. Чемоданчик не забудь.
Солнышко нынче наконец-то вспомнило своих июньских обязанностях и ласково гладило мое лицо теплыми лучами, как нежные материнские ладони успокоительно гладят ревущего малыша. Кстати, в раннем детстве я был заядлым плаксой подсознательно предчувствовал, по ходу, свою нелегкую судьбу. У меня есть ясельная фотография, где из семи крохотных пацанчиков, уместившихся перед фотографом на диване, горько плачет лишь один – это как раз я, собственной персоной.
Родной Урал лежит, судя по карте, на хребте одноименных многочисленных гор. Со школьной скамьи об этом факте никогда не задумывался, а вот сейчас, быстрым шагом взбираясь на горбообразную лесистую гору, искренне возблагодарил судьбу за такую полезную в настоящий момент географическую данность, так как она оказалась очень даже в тему. Весьма мне на руку то бишь.
Как рассчитывал, так и вышло – с вершины горы замечательно просматривались и круглая водонапорная башня, и изрядный кусок ведущей к ней от трассы ухабистой дороги. Пока что никого возле стратегического сооружения не наблюдалось. Впрочем, вполне закономерная вещь – мой наручный "Ролекс" показывал всего лишь десять часов с незначительной мелочью.
Усевшись на пружинисто-мягкий прошлогодний мох под разлапистой елью, я щелкнул замками и поднял крышку "дипломата". В уютных поролоновых "гнездах" чемоданчика матово поблескивали части разобранного карабина системы Токарева, оптический прицел и пятнадцатисантиметровый цилиндр глушителя.
– Неужто ты отсюда тридцать человек мыслишь перехлопать, Евген? Это же нереально, – как всегда, не к месту высказался Цыпа, устраиваясь рядом.
– Скоро сам все увидишь, – отмахнулся я от наивного телохранителя, принимаясь за сборку карабина.
Конечно, при подобных акциях я всегда отдаю предпочтение снайперской винтовке конструктора Симонова, но сегодня приходилось довольствоваться тем, что оказалось под рукой. Кучность попаданий у карабина пожиже, чем у винтаря будет, но тут до цели не более трехсот метров – вполне сойдет и он.
Чтоб как-то скоротать вынужденное безделье и не засохнуть от скуки, я рассказал Цыпе "Гнусного обманщика", одну из самых любимых мною новелл О'Генри. Читать соратник терпеть не может, а вот слушать прямо обожает. Сопереживает литературным героям так завороженно-искренне и горячо, что частенько просто поражает меня, заставляя подозревать, что все-таки имеет какие-то еще трепетно-живые частички души, не до конца пропитавшиеся чужой ядовито-мертвой кровью.
Вот и сейчас: в одном месте рассказа глазенки Цыпленка радостно-возбужденно смеялись, а в другом – на них навернулись настоящие слезы.
– Если оконцовка плохая, то дальше не рассказывай, Евген! – шмыгнув носом, заявил молодой соратник, отворачиваясь.
– Не раскисай, братишка, все будет ништяк! – успокоил я Цыпу и неспешно продолжил изложение истории о крутом авантюристе Льяно по кличке Малыш. Кстати, у меня был кобель, названный в его честь точно таким симпатичным прозвищем. Правда, он давно уже сдох и похоронен нами где-то здесь на полянке в коробке из-под телевизора "Панасоник". Впрочем, это так, к слову.
Когда короткая стрелка моего хронометра чуть-чуть зашкалила за цифру одиннадцать, на дороге показалась вереница из восьми легковых автомашин. Какая-то импортная тачка, две "волжанки" и пять "Жигулей", насколько я смог разобрать на таком расстоянии.
– Передвижные гробы доставили пассажиров на старт к скорому поезду "в Сочи", – ухмыльнулся Цыпа, слегка удивив меня нежданным ассоциативным мышлением. Под впечатлением новеллы американского гангстера Уильяма Сидни Портера, писавшего под псевдонимом О'Генри, у соратника, видать, проснулось чувство юмора. Слишком уж черного, правда.
– И даже раньше расписания, – поощрительно подмигнул я телохранителю, давая понять, что высоко оценил его старательные потуги на сарказм.
Все восемь "передвижных гробов" полукругом остановились рядом с башней у маленького мутного водоемчика, больше смахивающего на необычно крупную грязную лужу. Из машин повылезала целая блатная армия – не менее трех десятков головорезов то бишь. Тот факт, что автомобили обеих банд стояли вместе да и сами ребятки, беспечно перемешавшись, не разделились на группы, еще раз наглядно подтвердил мой первоначальный вывод – обе кодлы спелись и уже представляют собой единый организм.
Цыпа при виде сразу стольких коллег, казалось, слегка растерялся. Зачем-то вынул из подмышечной кобуры крупнокалиберный "стечкин" и перещелкнул его на режим работы очередями.
– Убери свою пукалку. Ею отсюда ты их все одно не достанешь. Не смеши людей, брат.
– Пусть хотя бы рядом полежит. Так спокойнее как-то, Евген, – смущенно улыбнулся мой верный костолом и поставил "шпалер" на предохранитель.
– Ладно, – милостиво согласился я. – Следи за нашим тылом. Коли углядишь что-то подозрительное – сразу шмаляй без базара.
Ребята СКВ и Шика чувствовали себя вполне вольготно – одни присели у водоемчика, дымя сигаретами, другие фланировали возле машин, мило беседуя. Должно быть, все были ориентированы на полдень. Впрочем, двоих дозорных выставить все же догадались – выше и ниже по дороге.
– Потому они вечно и проигрывают настоящим профи, – поделился я личными соображениями с соратником. – Тупорылые по самое не могу. Невооруженным ведь глазом видно, что здесь никакой деловой стрелкой даже не пахнет!
– Козлы безрогие, – солидаризировался со мной Цыпа. – Мы их всегда делали и будем делать. Гарантия!
Все свое внимание я сосредоточил на дозорном, разгуливавшем по дороге на полсотню метров ниже водонапорной башни. Менты должны были нагрянуть именно оттуда, свернув с шоссе.
Для улучшения визуальности наблюдал за часовым через оптический прицел карабина.
Признаться, я весьма невысокого и даже низкопробного мнения об оперативности и профессионализме наших органов, но нынче они совершенно неожиданно проявили себя с наилучшей стороны. Раз в году и палка стреляет, как говорится.