Иоганн Гутенберг

Архиепископ Майнца управлял самым крупным из 10 территориально-государственных образований империи под властью Церкви.

Все переговоры велись вокруг денег. Архиепископ контролировал монетный двор, который находился на центральной площади Майнца недалеко от собора. Совет хотел, чтобы город получил право на чеканку своих собственных монет. В 1419 году Сигизмунд дал на это согласие, рассчитывая на то, что новая имперская монета, отчеканенная в Майнце, укрепит его влияние во всей рейнской земле. Но этого не произошло, поскольку архиепископ не позволил имперской монете снизить размер его доходов, но в какое-то время казалось, что Майнц объединится с Франкфуртом и будет образован единый центр чеканки монет под названием апфель-гульден (нем. – яблочные золотые) – так их называли из-за сходства по форме с яблоком.

На фоне этих событий молодой Иоганн Гутенберг занимается учебой, вероятно, в одном из пяти университетов, основанных на немецкоязычных землях с середины XIV века. Возможно, он выбрал Эрфуртский университет (образованный в 1379 году), весьма популярный у студентов из Майнца, среди которых были, в частности, два двоюродных брата Иоганна.

Молодой Иоганн Гутенберг учился, вероятно, в одном из пяти университетов на немецкоязычных землях.

Некий «Иоганн из Альтавиля» (старое латинизированное название Эльтвилле) был зарегистрирован в университете в 1418 году и закончил его два года спустя. Если это был тот самый Иоганн, о котором мы ведем речь, он нашел неплохое место для того, чтобы почувствовать пульс времени.

Клерикалы на Констанцком соборе говорили об окончании Великого раскола, о роли короля Сигизмунда как руководителя собрания, а также о продолжавшихся беспорядках в Богемии. Эти волнения начались за 10 лет до восстания последователей Яна Гуса. Их причиной стал один из тех тайных вопросов, который непосвященным может показаться совершенно эксцентричным. Речь идет об основном элементе таинства евхаристии, то есть причащения, в ходе которого христиане выполняют данную им на Тайной вечере заповедь Христа, заключающуюся в том, чтобы пить вино и вкушать хлеб. Согласно римской традиции, при этом можно пользоваться и одним лишь хлебом, если, например, нет вина (что достаточно часто бывает у миссионеров, скажем, в Исландии). Нет, не так, утверждал еретик Гус. Нужно обязательно использовать и то, и другое. Причащение необходимо раздавать sub utraque specie, то есть «в обоих видах», откуда и произошло еще одно название последователей Гуса – ультраквисты. Когда один из пап обратился к Сигизмунду, королю Германии, за помощью, тот ухватился за просьбу, используя ее лишь как предлог для расширения сферы своего влияния. Сигизмунд предложил свою помощь, но только при условии, что папа согласится еще на один собор, на этот раз в немецком городе Констанце, где Сигизмунд наиболее зрелищно выступил с публичным изложением своих целей. Король прибыл в город в канун Рождества 1414 года и провел свою свиту прямо в собор, в то время когда местные жители собирались на всенощную. Заполнив первые ряды своими сторонниками, Сигизмунд надел рясу священника, чтобы иметь возможность самому проводить службу. Вся эта постановка произвела желаемый эффект, на который он и рассчитывал: здесь, на виду у всего мира, находился король Германии в роли священнослужителя и проводил римскую литургию.

Причиной волнений стал вопрос, который непосвященным покажется эксцентричным. Речь идет о причащении, в ходе которого христиане выполняют данную им на Тайной вечере заповедь Христа – пить вино и вкушать хлеб.

Под руководством Сигизмунда собор принял решение придать Гуса смертной казни через сожжение, а гуситов в массовом порядке отлучить от церкви. Помимо этого, они избрали нового папу (Мартина V) и запланировали даты следующих соборов. Но это не решило ни одну из проблем, поскольку отношения между папой Мартином и собором оставались натянутыми, а разъяренные гуситы объявили войну, фактически национальное восстание. Немецкий бургомистр в Праге был выброшен из окна ратуши на радость ликующей толпе. (Похоже, это превратилось в традицию – выбрасывать влиятельных людей из окон. Одно из таких убийств послужило началом Тридцатилетней войны в 1618 году, а второе ознаменовало собой приход к власти коммунистов в 1948 году.)

Все эти события были хорошо известны в Эрфурте. Когда на должности, занятые местными, гуситы решили назначить немцев, здесь преподавали профессора, изгнанные из Праги. Гутенберг, если он действительно там находился, имел возможность общаться с теми, кто предсказывал наступление тяжелых времен для гуситов и был одержим идеей преследования как Сигизмунда, так и папы. Он, наверное, выслушивал жалобы чехов и немцев, которые выступали против коррупции Церкви, продававшей индульгенции за деньги. Гутенбергу, вероятнее всего, были знакомы имена тех, кто выступал в поддержку предоставления простым людям возможности читать Библию на своем родном языке (в соответствии с идеей, провозглашенной Джоном Уиклифом из Англии), на латыни или даже на чешском (в результате событий, связанных с Яном Гусом). Из брошюр, напечатанных методом ксилографии, он мог узнать о казавшейся бесконечной войне между Францией и Англией, которую сейчас мы называем Столетней войной. Он приобрел бы некоторые книги, скорее всего, купил бы и переписанный за некоторую плату местными писарями популярный учебник по грамматике латинского языка «Грамматическое руководство» (Ars Grammatica), создатель которого – ученый Элий Донат, живший в IV веке.

Гутенбергу, вероятно, были знакомы имена выступавших в поддержку предоставления простым людям возможности читать Библию на родном языке.

В 1420 году Иоганн вернулся в Майнц, где только что умер архиепископ Иоганн из Нассау, проживший достаточно долгую жизнь и успевший увидеть завершение своего амбциозного проекта по строительству двухэтажных монастырей. Местный гений из Майнца изобразил архиепископа в виде статуи из камня, которая к моменту приезда Иоганна уже находилась в соборе (вы можете увидеть ее и в наши дни: это третья колонна справа от алтаря). И монастыри, и статуя свидетельствуют о богатстве Церкви тех дней, чего нельзя сказать о городе. У Иоганна было мало оснований для оптимизма. Он не имел своей собственности, не унаследовал состояние, а его аннуитеты оказались в опасности. Его старший брат, Фриле, жил со своей семьей в доме Гутенбергов, а мать, Эльза, переехала в более скромное жилье, хотя и не продала свой дом в Эльтвилле. Поскольку мать занималась торговлей, Гутенберга исключили из рядов патрициев, а стало быть, и из того направления в бизнесе, которое обеспечило бы ему безбедную жизнь.

В 1420 году у Гутенберга не было собственности, он не унаследовал состояние, а его аннуитеты оказались в опасности.

Это направление – чеканка монет. Отец Гутенберга как совладелец монетного двора был тесно связан с данным видом деятельности. Дядя, тезка Иоганна, тоже его совладелец. И он, в свою очередь, был знаком с сыновьями как минимум еще двоих совладельцев, Хайнца Райзе и Иоганна Кумоффа, которые жили в доме Гутенбергов в более ранние годы. Дядя Иоганна наверняка знал, как чеканятся монеты, поскольку, вероятно, наблюдал за этим процессом на монетном дворе, находившемся на рыночной площади в двух минутах ходьбы от их дома.

«Штамповка» в данном случае – это главное слово, поскольку, строго говоря, при чеканке били не по самой монете. Монеты отливались в металлическую форму, состоявшую из одной или двух матриц с рельефной поверхностью; матрица изготавливалась с помощью пунсона, и именно по пунсону с рельефным рисунком производился удар. Любой человек с хоть каким-то опытом в изготовлении ювелирных украшений или книжных переплетов тотчас же узнает пунсон для чеканки монет: ручка, напоминающая рукоятку долота, стальной стержень длиной в несколько сантиметров, на торце которого пунсонист выгравировал изображение. Этот стержень с выгравированным в стали изображением устанавливался на заготовку из более мягкого металла, затем по стержню ударяли молотком, в результате чего оставалось зеркальное изображение рисунка, выгравированного на торце; примерно так клеймят рогатый скот или ставят печать. Когда изображения на двух матрицах (представлявших собой две стороны монеты) были готовы, их прикладывали друг к другу, получая таким образом литьевую форму. В нее заливали расплавленное серебро или золото – и получалась монета.