Страница 16 из 112
- Алистер!
Товарищ понял на удивление быстро и из последних сил побежал прямо на него. Рогатый догонял его сотрясавшими пол мощными скачками. Двадцать шагов, пятнадцать... Айан приготовился, покрепче уперевшись ногами, и готовый в любой момент оттолкнуть от себя пол. Десять, пять... В самый последний момент свернувший в сторону от пропасти Алистер упал на край обрыва, хватаясь руками за кромки кладки. Айан же, прикрыв голову щитом, бросился под ноги несущемуся на них чудовищу.
Рогатый не успел ни увернуться, ни затормозить. Лапы его заплелись, он потерял равновесие, грохнулся и, перекатившись по инерции, с ревом исчез за обрывом.
Алистер с усилием поднялся и бросился к Кусланду, скрючившемуся на боку рядом с погнутым щитом.
- Грохнул в бок ступней, ск-котина, - прохрипел Айан, сплевывая кровью. - Запри двери.
Опомнившись, новообращённый бросился к дверям. С трудом задвинув проржавевший засов, он забегал по комнате, собирая оставшиеся дрова для сигнального костра, который, судя по видимому им ходу битвы, они вот-вот должны были зажечь.
Часть 1 - 11.
Пламя костра над сигнальной башней взвилось высоко в темное небо. Стоявший во главе своей армии тейрн Логейн поднял голову и на его лице отразилась угрюмая злоба.
- Труби отход, - коротко приказал он стоявшей рядом женщине в дорогой броне. Та обернулась с изумлением.
- Отход? Но король... разве мы не должны?
- Выполняй приказ!
Костер на башне продолжал ярко пылать, даже когда последний из бывших в засаде солдат растворился в темноте на дороге, ведущей в Денерим.
- Как там? - прохрипел Айан, по подбородку которого текла кровавая слюна. Периодически он рывком поднимал руку и вытирал ее, размазывая по лицу. Алистер бросил взгляд на товарища и внутренне поморщился. Ему уже доводилось видеть такие увечья. По тому, как треснула кожа доспеха Кусланда, его хриплому дыханию и пузырящейся на губах кровавой пене, новообращенный понимал, что рогатый выродок сломал товарищу ребра и те пробили дыхательные мешки. Выходить его можно было бы только чудом. И то, если начинать прямо сейчас. Кусланд не пытался подняться, догадываясь о похожем.
- Чего ты молчишь? Тейрн Логейн уже ударил?
- Пока не вижу, - из-под ладоней Алистера вниз полетела каменная крошка, и он перестал опираться на заградительную кладку, вглядываясь в ночь. - Создатель, чего же он медлит? Что могло их задержать?
Виски Айана словно сдавило стальным обручем, а к горлу внезапно подступила тошнота. Он увидел, как Алистер повернулся к двери и на лице его мелькнул мгновенный испуг. Как у человека, над ухом которого внезапно хлопнули в ладони.
- Они? - выдавил Кусланд. Алистер молча кивнул и вытащил свой меч.
- Помоги мне подняться.
- Ты уверен?
- Помоги мне подняться, - зло повторил Айан, стискивая рукоять собственного лежавшего рядом с ним на полу меча. Другой рукой он оперся на каменную кладку за спиной. Алистер подставил плечо, с трудом подтягивая высокого и тяжелого Кусланда на ноги.
В дверь ударили чем-то тяжелым. Потом еще, и еще. Оставив товарища, Алистер подскочил к дверям и, прижавшись спиной к стене рядом с проемом, отставил руку с мечом. Во всяком случае, первая из вломившихся тварей - умрет обязательно, это было уже предрешено.
Когда сорванная с петель дверь отлетела в сторону, задев Алистера, стоявшего к ней слишком близко, Айдан Кусланд молча и страшно в последнем порыве бросился вперед...
Часть 1 - 12.
Невыносимо прекрасный зов пел, притягивал и манил, доставляя острое, ни с чем не сравнимое наслаждение, и одновременно заставляя страдать, точно от возлежания на остриях мечей. Вокруг мелькали серый туман серой степи, серые камни, серые морды, и серое небытие вместо неба наполняло душу Серого Стража сосущей серой тоской. Но в той тоске крылась особая прелесть, которая заставляла ее хотеть - чем дальше, тем больше. Тьма внутри постепенно расползалась, отравляя и заполняя все естество, даря страдание и усладу, и чем больше места занимала она, тем меньше хотелось от нее избавиться.
Когда он почти растворился в заполонившей все сладкой скверне, в ускользающем сознании возникла какая-то заноза. Это было странно и необычно здесь. Однако, заноза не исчезала, становясь все надоедливее и обширнее. Она мешала сливаться, подчиняться и расплываться, настойчиво тянула его обратно, куда-то в сторону и вниз, а может, вверх? Этого он так и не понял. Внезапно статичный и серый мир пришел в движение, все быстрее и быстрее мелькая у него перед глазами. Глазами? Да, у него снова были глаза. Полыхнувшая на миг ослепительно-белая вспышка в единый миг выжгла всю заполонившую его скверну, оставив только тень того, что было. А затем он вновь стал ощущать.
Айан дернул рукой, и неожиданно у него это получилось. Но дальше дело не пошло. Сжав волю в кулак, он повторил попытку. Что-то неслышно прошелестело совсем рядом, и внезапно он обрел зрение. Склонившаяся над ним полногубая и темноволосая девушка убрала пахнущую чем-то целительским повязку с его лица. Айан зажмурился, и только через некоторое время рискнул вновь приоткрыть глаза. Девушка уже стояла к нему спиной в нескольких шагах и что-то перебирала на полке. Айан узнал ее, но вот имя молодой ведьмы, встреченной рекрутами Стражей... когда? - в диких землях, напрочь вылетело у него из головы.
- Я Морриган, коль ты не помнишь, - не оборачиваясь, помогла ему девушка, снимая с полки нужную ей склянку и откупоривая ее. - Сейчас мы в диких землях, где тебе я раны перевязываю.
Айан поднял голову и попытался себя осмотреть. Его грудь была туго стянута бинтами. Видно было, что их только что сменили. Зато раны на животе, там, куда в него попали толи две, толи три стрелы порождений тьмы прежде, чем Айан свалился им под ноги и уже не смог подняться, были обнажены. Морриган присела рядом с ним и, накапав зелья из склянки на скомканный чистый кусок полотна, принялась их обрабатывать.
- На всякий случай, пожалуйста, - закончив, она прижала уже частично зарубцевавшиеся раны сложенным в несколько раз куском чистой материи. Айан приподнялся, давая ей наложить повязку, и ему далось это неожиданно легко.
- Спасибо тебе, - голос тоже слушался отменно. Даже откашляться, чтобы убрать последствия длительного молчания, ему не пришлось. - Я помню, какие тяжелые у меня были увечья. Ты, чаровница, что одолела их.