Страница 14 из 186
В первое же мое посещение раздевалки (и во все остальные, если уж на то пошло) я избегал и тренажеров, и инструкторов. Мне казалось, нет смысла на столь ранней стадии рисковать репортажем, хотя знай я, в какое дерьмо вляпаюсь, непременно залез бы в каждый механизм в здании и сожрал бы каждую таблетку, до какой сумел дотянуться.
Но тогда я считал, что надо вести себя «профессионально», а кроме того, в той первой экскурсии на тренировочное поле «Рейдере» меня сопровождал дружелюбный человечек по имени Ал ЛоКасале, который, когда я позвонил, назвался «исполнительным помощником» генерального директора и будущего владельца «Рейдере» Ала Дэвиса.
ЛоКасале провел меня через раздевалку, тренажерный зал и инструкторскую, потом через еще одну дверку поменьше, которая открывалась на зеленую дорожку вокруг двух футбольных полей, четырех ворот, множества блокирующих манекенов полузащиты и очень быстро двигающихся шестидесяти человек, разделенных на четыре группы на обоих полях.
Я узнал главного тренера Джона Мэддена, который на поле справа прогонял группу нападения через упражнения на короткие пассы. На втором поле ярдах в пятидесяти от меня другой тренер проводил упражнения для защиты, но на что, я так и не понял.
На дальнем конце того поля, где тренировалась защита, я увидел, как Джордж Бланда, сорокашестилетний запасной полузащитник «Рейдерса» и главный вбрасывающий тренируется с собственной группой инструкторов и один за другим вгоняет мячи «поверх голов» с линии тридцати или тридцати пяти ярдов. Бланда и его небольшая команда не обращали внимания на то, что творится на поле нападения или защиты. Их задача – чтобы Джордж сосредоточивался на голах с поля, и за два часа, что я пробыл на стадионе, он послал мячи по меньшей мере сорок или пятьдесят раз и ни разу у меня на глазах не промахнулся.
Еще двое были предоставлены сами себе. Один – в небольшом загончике у раздевалки, от которого ЛоКасале и несколько его ассистентов старательно оттесняли с полдюжины местных спортивных журналистов. Это был Рей Гай, новичок по пассам с воздуха и лучший кандидат на замену из «Миссисипи», который перед носом у стайки журналистов весь день запускал один мяч за другим по высокой дуге над группой защиты из пары мальчишек. Второй… Я даже не подозревал, с какой быстротой перемещается вдоль тренировочных полей этот худощавый человечек с сальными волосами в желтовато-коричневой куртке для гольфа, пока он вдруг не очутился рядом со мной, и я услышал, как он спрашивает у журналиста из Сан-Франциско, кто я такой и что я тут делаю…
Разговор происходил ярдах в десяти от меня, и большую его часть я разобрал.
– Что это за высокий парень с мячом в руке?
– Его фамилия Томпсон, – ответил Джек Смит, спортивный комментатор из Chronicle. – Он пишет для Rolling Stone.
– Для Rolling Stones? Господи Иисусе? Но тут-то он что делает? Это вы его привезли?
– Нет, он пишет большую статью. Rolling Stone – это журнал, Ал. Это совсем не то, что Rolling Stones, они рок-группа. А Томпсон – приятель Джорджа Плимптона, кажется. А еще дружит с Дейвом Бергином. Вы ведь помните Бергина?
– Срань господня! Бергин! Мы его отсюда шокером для скота выгнали!
Нисколько не опешив, Смит рассмеялся.
– Не беспокойтесь, Ал, Томпсон нормальный парень. Он написал хорошую книгу про Лас-Вегас.
Ну надо же! Вот оно… если они ее читали, мне конец. К тому времени я сообразил, что странный, похожий на сутенера или жучка на скачках, типчик по имени Ал на самом деле пресловутый Ал Дэвис – генеральный директор и фактический владелец (пока не будет улажен гадкий иск, который в начале года будет рассматриваться в суде) «Окленд Рейдере» и всего, что к ним прилагается.
Дэвис оглянулся на меня через плечо, но обратился к Смиту:
– Уберите отсюда этого гада. Я ему не доверяю.
Я услышал его вполне отчетливо и будь у меня хоть крупица здравого смысла, сразу отказался бы от статьи по причинам крайней и экстремальной предубежденности команды. Надо было позвонить в редакцию и сказать, мол, не перенес дурной атмосферы, и сесть на первый же самолет в Колорадо. Но я пристально наблюдал за Дэвисом, и мне пришло в голову, что адская напряженность в нем очень и очень напоминает мне другого оклендского головореза, с которым я общался несколько лет назад, – бывшего президента «Ангелов ада» Ральфа «Санни» Барджера, который только что отвертелся от обвинения в убийстве нескольких человек, отделавшись, по слухам, обвинениями поменьше, вроде «применение насилия с целью убийства» или «владение огнестрельным оружием» (автоматы), «владение героином с целью продажи» (четыре фунта)«, «сексуальные домогательства к двум малолетним с целью насильственной содомии».
Все это я прочел в Chronicle… но… Какого черта? К чему умножать клевету? С обществом, которое упрятывает Барджера за решетку, а из Ала Дэвиса делает респектабельного миллионера, шутки плохи.
Так или иначе, история моих странных и официально скверных отношений с Алом Дэвисом слишком запутана, чтобы подробно разъяснять ее в данный момент. Я провел несколько дней, расхаживая вместе с ним вдоль тренировочного поля «Рейдере» – перед матчами с «Питтсбургом», «Кливлендом» и «Канзас-сити», – и на моей памяти, говорил он единственно про «детерминизм окружающей среды». Он довольно много распространялся на эту тему, но в моих заметках нет ничего конкретного.
Вскоре после того как я подслушал, что он приказывал Смиту от меня избавиться, я подошел к нему и каким-то образом завязал разговор о том, что, дескать, проблемы с покупкой земли в Аспене у него оттого, что кое-кто там считает, мол, его деньги «грязные» – из-за его всем известных связей в Вегасе.
– Ха, какие проблемы! – сказал я. – Как-то я баллотировался в Аспене на шерифа. Я неплохо знаком с теми краями и могу утверждать наверняка, что по крайней мере половина тамошних денег грязнее любых, какие вы как-либо заработаете.
Остановившись, он уставился на меня с интересом.
– Баллотировались на шерифа? – переспросил он. – В Аспене, штат Колорадо?
– Ну да, – кивнул я. – Но мне не хочется про это рассказывать. Мы недотянули совсем немного, но что политика, что футбол, проигрыш есть проигрыш, так? Один голос, одно очко…
Криво усмехнувшись, он снова начал вышагивать.
– Плевал я на политику, – сказал он, а я поспешил вдоль прочерченной известью боковой полосы, чтобы не отстать. – Меня интересуют только экономика и внешняя политика.
«Господи Иисусе! – подумал я. – Экономика, внешняя политика, детерминизм окружающей среды… да этот ублюдок мне лапшу на уши вешает».
Мы еще немного прошлись, потом он вдруг повернулся ко мне.
– Чего вам надо? – резко спросил он. – Зачем явились?
– Ну… – протянул я. – Так сразу объяснить непросто. Почему бы нам не выпить завтра пива после тренировки, и я….
– Завтра не могу, – быстро вставил он. – Я тут бываю по средам и четвергам. Когда я тут, люди нервничают, и я стараюсь пореже тут появляться.
Я кивнул, но что он имел в виду, понял лишь через час или около того, когда тренер Мэдден дал знак к окончанию тренировки, но Дэвис внезапно выскочил на поле, схватил полузащитника Кена Стэблера, а еще незнакомых мне принимающего и заднего полузащитника, заставил их прогнать ту же распасовку (быстрый пас на пятнадцать ярдов, когда принимающий получает мяч точнехонько на пересечении линий ворот и «аут») по меньшей мере двенадцать раз кряду, пока они не проделали все именно так, как он хотел.
Таково мое последнее воспоминание об Але Дэвисе: в Окленде темнело, остальные игроки команды уже ушли в душ, тренер с мудрым видом вещал перед сворой местных спортивных журналистов, где-то за ограждением выходил на взлетную полосу большой реактивный самолет… А тут владелец самой чокнутой команды в профессиональном футболе бегал в сумерках по тренировочному полю, как амфетаминщик из ада, со своим полузащитником и парой ключевых игроков, настаивая, чтобы они повторяли снова и снова один и тот же финт, пока не получится как надо.