Право сильного

'Все нормально… Жди…' — жестами показал он, а затем обратился к королю:

— Прошу прощения за столь позднее вторжение: супруги в покоях не оказалось, а…

— Ты что, ранен? — метнувшись к нему, встревоженно спросила королева, осторожно дотронулась до дыры от сабли или меча, а затем, встав на цыпочки, пристально вгляделась в порез на лице.

— Рука цела: неудачно притерся к удару. А на щеке обычная царапина: выбираясь на опушку, не заметил какую-то ветку…

— Как сходили? — подал голос Бервер.

— Леди Галиэнна в своих покоях. Живая и здоровая. А так… — взгляд Ронни потемнел, — плохо: погиб Дитан Тощий, а Фланк Узел лишился левой руки… Кроме того, есть не очень хорошая новость…

— Что за новость? — воскликнула королева.

— Расскажет завтра… На совете… — безапелляционно заявил король, затем подошел к Ронни, с чувством сжал его предплечье, а затем подтолкнул к двери: — Иди — Илзе тебя заждалась…

…Первое, что я сделала, вернувшись в свои покои — это бросилась к кувшину с водой, стоящему на столе, намочила платок и, вернувшись к мужу, оттерла потеки крови на щеке. Ронни не солгал — под потеками оказалась пусть большая, но самая обычная царапина. Чуть-чуть успокоившись, я стянула с него пропахшую кровью, дымом от костра и еще какой-то гадостью перевязь с мечами и верхнюю одежду, после чего чуть не заплакала от счастья: нижняя рубашка была целой и без единого пятнышка крови!

— Я же сказал, что просто неудачно притерся! — устало улыбнулся он, затем снял с себя ремень, стряхнул с ног сапоги, стянул грязные штаны и с наслаждением опустился на ближайший диван.

— Вымотался? — умирая от безумной, запредельной нежности, пролепетала я и, увидев его кивок, бросилась к двери.

— Ты куда?

— Прикажу принести бочку для омовений и воду…

— Не надо — я уже распорядился…

— А насчет ужина сказал?

— Есть не хочу… — буркнул он, увидел в моих глазах недоверие и добавил: — Честно-честно!

— Захочешь — скажешь! — грозно потребовала я, затем запрыгнула на диван с ногами, изо всех сил обняла пропахшей кровью и потом торс, вжалась носом в шею и вдруг провалилась в прошлое — почувствовала, что по моим щекам текут слезы, а сердце готово проломить грудную клетку. Еще через миг до меня донесся горький вздох графини Камиллы:

— Я не знаю, как сложатся ваши отношения. Но если… все будет так, как ты хочешь, то знай — жить с моим сыном тебе будет тяжело…

— Почему? — там, в прошлом, ошарашенно спросила я.

— Утерсы живут своим долгом… Долгом перед короной и народом Элиреи. А мы… мы видим их только тогда, когда в королевстве тишь да гладь…

Я вернулась в настоящее, почувствовала, с какой нежностью ладонь Ронни гладит мои волосы, и мысленно повторила ту же фразу, которую сказала будущей свекрови:

'Зато они настоящие…'

Глава 19 Аурон Утерс, граф Вэлш

…Замерев в центре зала, Илзе прогнала по телу волну расслабления, полуприкрыла глаза, сделала пару глубоких вдохов и выдохов, а затем поплыла — волна изменения, прокатившись от ступней к груди, расплескалась по рукам и, на миг замерев у кончиков пальцев, с все увеличивающейся скоростью понеслась обратно. Едва заметное смещение в сторону, начатое именно тогда и так, как требовалось — и волна расплескалась: чуть более быстрая ее часть взметнула вверх левую кисть и мягко отодвинула в сторону воображаемый шест, а медленная, стремительно выбросив вперед клинок несуществующего ножа и вбила его на ладонь выше точки, в которой должна была находиться печень противника.

Прерывать выполнение комплекса я не стал. И правильно сделал: после плавного поворота влево с одновременным заходом за спину первой жертвы и весьма своевременной 'потери равновесия' второй клинок, размазавшись в воздухе, чиркнул по локтевому сгибу второго атакующего. На ту же ладонь выше, чем было надо.

Чуть более длинный шаг в следующем переходе вполне укладывался в систему, поэтому я полюбовался на очень неплохо исполненный прогиб в спине, позволяющий уклониться от рвущего воздух меча, оценил весьма своевременную задержку в крайне неустойчивом положении и последующий удар, а затем слегка напрягся, зная, что следующая последовательность движений у Илзе обычно не получается.

Получилась: сразу после ухода от рубящего удара в шею тело моей супруги содрогнулось от столкновения уже двух волн, зародившихся в левой стопе и пальцах правой руки. Бедра, на которые пришелся основной удар, провернулись посолонь и вывели тело из-под следующей атаки, после чего нож, 'зажатый' в левой руке, отработанным движением метнулся к глазнице врага. И, замерев на все ту же ладонь выше, чем требовалось, разорвал мне сердце.

Продолжение комплекса я видел словно сквозь туман. Отмечая лишь уровень наносимых атак, ширину шагов во время уходов и еще кое-какие мелочи, по которым можно было судить о личности того, с кем отрабатывалась каждая связка. Поэтому, когда Илзе добралась до конца и, поправив сместившиеся в сторону ремни поддевы, замерла в неподвижности, я далеко не сразу сообразил, что стоит скрыть свою реакцию. А когда увидел непонимание в ее глазах, ляпнул первое, что пришло мне в голову:

— Молодец. Двигаешься намного лучше. Видно, что не вылезала из зала…

Заслуженная похвала была пропущена мимо ушей — жена, в мгновение ока оказавшись передо мной, вцепилась в предплечья, встала на цыпочки и встревоженно уставилась в глаза:

— Ронни, ты чего?!

— Ревную… — после коротенькой паузы признался я. — Очень…

Илзе нахмурилась, дернула зрачками влево-вверх, ненадолго задумалась, а затем насмешливо спросила:

— К принцу Вальдару, что ли?!

Я мола кивнул. И прикрыл глаза, чтобы не показывать, как меня уязвила ее насмешка.

Щеку тут же обожгло ласковое прикосновение ладошки:

— Ронни, я тренировалась ОДНА. И не тут, а у нас в покоях. А принца Вальдара видела только во время трапез…

Видимо, мой второй кивок получился недостаточно убедительным, так как пальчики Илзе вцепились в воротник моей нижней рубашки и рванули его на себя:

— Милый, ты Видишь, но не Понимаешь!

— Ну, так объясни! — вырвалось у меня.

— Я отрабатывала связки из 'Глины' в состоянии небытия. А основой брала воспоминания о последних тренировках!

— Тогда ты должна была работать иначе. Выше не на ладонь, а на полторы… — глухо буркнул я и открыл глаза, чтобы не только слышать.

Увидел. Крошечные бисеринки пота, выступившие на лбу и крыльях носа супруги, прядь волос, прилипшую к скуле, бьющуюся жилку на виске и на несколько мгновений забыл о своей ревности. А когда Илзе ощутимо покраснела, обдумывая ответ — вспомнил. Снова. И до хруста сжал кулаки.

Илзе вздрогнула, несколько ударов сердца смотрела в мои глаза, а затем решительно тряхнула волосами:

— Знаешь, что я чувствую, когда ухожу в прошлое, в котором есть ты?

'Думаю, это зависит от куска прошлого, который ты вспоминаешь…' — мрачно подумал я, потом заметил, что жена ждет ответа, и пожал плечами.

— Ты ошибаешься! — словно услышав мои мысли, воскликнула она. — Я чувствую только желание! Когда ты где-то рядом, это радует, а когда в отъезде — как-то не очень. Именно поэтому связки из 'Глины' я отрабатывала, вспоминая ту тренировку, на которой ты поставил меня в пару с его высочеством…

Я видел, что она не лжет, помнил о клятве Жизни, слове Сердца и брачных обетах, данных ею мне, но почему-то продолжал сгорать от ревности.

— Для меня есть только один мужчина — ты… — словно почувствовав мое состояние, сказала супруга. — Остальных не было, нет и не будет…

Последняя фраза и взгляд, которым она сопровождалась, заставили меня мучительно покраснеть:

— Прости, я… я вел себя недостойно… Я тебе верил…. Вернее, верю, как самому себе! Просто увидел, как изменился уровень твоих атак, оценил ширину шагов во время переходов, затем представил, какого роста должен был быть противник, и напрочь перестал соображать…