Страница 23 из 26
Ребята вымеривали свой участок, чтобы разделить его на той одинаковые части, когда поравнялся с ними первый тракторист.
— Откуда будете, люди добрые? — закричал он нашим приятелям.— И чьих отцов-матерей вы дети, что одни здесь, отдельно от всех, землю ковыряете? Почему меня не зовёте, чтобы я вам землю вспахал? Я-то всем пашу.
140
— Здравствуйте, желаем успеха вам в работе! — ответила Татьянка, а за нею все ребята.
— Дело в том, что мы должны сами работать... — начал Сашко.
— Сами? — удивился тракторист.— Сколько на свете живу (а жил он, правда, больше, чем каждый из ребят, но не больше, чем двое вместе), а ещё никогда не видел, чтобы кто-нибудь землю отдельно от всех обрабатывал. Для чего же тогда люди машины придумали? Чтобы вы землю лопатами копали? Да лучше моего трактора никто на свете не вспашет!
Тогда вышел вперёд Юрко.
— Мы, конечно, понимаем,— сказал он,— что у нас без машин выйдет хуже, чем у вас, но как нам быть: мы всё-таки должны именно сами работать?!
Это действительно был сложный вопрос. Ведь доктор ничего об этом не сказал. И посоветоваться с ним нельзя, потому что он уехал из города на несколько дней.
Но все помнили одно: нужно делать всё как можно лучше.
— Чудные вы люди! —засмеялся тракторист.— Разве вам мало работы будет? Смотрите: вот сейчас в поле только мы, трактористы, работаем, а потом, когда хлеб поспеет, его будут жать да вязать все до единого, и вы тоже. А во многом нам и сейчас надо помочь. И воды принести, и к кузнецу сбегать, и здесь подменить кого понадобится. На земле трудиться — с людьми подружиться. Дайте срок, я вас ещё и трактор водить научу!
Тогда Татьянка сказала уверенно:
— Дорогой тракторист! Всё наше звено очень просит вас, чтобы вы вспахали и наш участок. И не думайте, что мы от всех отделиться хотим.
— Мы просто проводим волшебные научные опыты,— не удержалась Оксанка, —но пока что это большая тайна!
Она сказала это так таинственно и лукаво, что тракторист засмеялся, и все убедились, что не нарушили ни единого условия. Им будет помогать друг, да к тому же ещё очень весёлый. Оксанке даже захотелось рассказать всё подробно, но Марьян- ка сделала ей такие страшные глаза, что та сразу прикусила язык.
А тракторист сказал чистую правду: на земле трудиться — с людьми подружиться. Теперь стало понятно, почему в толстом словаре было написано: «Земля —это дружба».
Вскоре уже все на большом поле знали, что звено школьников проводит какие-то таинственные опыты, и стали помогать им во всём. А дети, в свою очередь, старались помогать земледельцам.
За плугами проехала по земле острозубая борона. Разбивая комья, она врезывалась в них зубьями и ворчала на плуг: «Понаворочал тут, понаворочал, а мне нужно, чтобы земля рыхлая, мягкая была. А то как же водица к зерну пробьётся? »
А потом сеялка поехала. «Сыпься, сыпься ровнёхонько, будет хлеб белёхонький»,— напевала она.
И на трёх полосках посеяли ребята своё зерно, почистили машины, попрощались с трактористом, со всеми, кто работал на поле, и пошли, весёлые, домой.
— Ну, всё в порядке,— сказал Сашко.— Землю вспахали, забороновали и зерно засеяли, и всё это сделали самыми лучшими машинами. Все мы были весёлые, и никто ни с кем не поссорился. Я уверен, что в скором времени мы узнаем, где именно взойдёт волшебное зерно.
Ребята были очень довольны — начало было лёгкое. Ведь помогали им все.
Солнце уже садилось, и дети присели на лесной опушке. Вдруг Марьянка сказала:
— Ой, а всё ли в порядке с нашим зерном? Может, пойти проверить?
— Ну, это уж слишком,— засмеялась Оксан- ка.— Зерно лежит в земле. Украдут его, что ли?
— А всё-таки пойду... — проговорила Марьянка.— И пусть со мной Ивасик и Панасик идут.
И, хотя теперь, после работы, идти было намного тяжелее, чем утром, они всё-таки вернулись на участок. Марьянка — потому что обещала всё проверять, а Ивасик и Панасик — потому что только они могли услышать то, чего не услышали бы другие.
Нет, всё было в порядке на поле.
— Видишь, напрасно только переполошила нас,— сказал Панасик Марьянке.
И вдруг Ивасик дёрнул его за руку и приник ухом к земле:
— Тс... тс... Ты слышишь?
Доносились из-под земли какие-то странные звуки, какое-то царапанье. Только мальчики, изучавшие язык природы, могли понять всё это, а Марьянка не понимала ничего.
— Что там? Что там?
— Ой, Ивасик, да это же суслики! А я забыл сейчас их язык. На какой это было странице? Давай вспомним вдвоём... — испуганно зашептал Панасик, но от неожиданности у Ивасика тоже вылетел из головы язык сусликов.— Они бьют себя лапками по бокам... Они царапаются... — вспоминал он.— Они поводят носом... Главное, каждый из них может съесть пуд зерна за год,— добавил Панасик в отчаянии.— И роют они тысячи нор...
— Ой,— вскрикнула Марьянка,— они и до нашего поля могут добраться! Слушайте, слушайте, что они там говорят, не зря же вас учили!
Да мальчики и так лежали неподвижно и вслушивались, изо всех сил припоминая язык сусликов.
— Переводите же, переводите мне! — шёпотом умоляла Марьянка.— Я тоже хочу знать.
— Ой, что они говорят! Они сообщают друг другу, что в землю уже засеяно зерно и пора им всем просыпаться, потому что есть уже пища. Это видел суслик, который стоял на сторожевом холмике возле норки.
— Как бы не так! — возмутилась Марьянка.— Мы что — для них сеяли наше волшебное зерно?! Да мы их сюда и не подпустим! Бежим скорее домой и расскажем всем, что появился первый враг.
На следующий день, ещё до восхода солнца, ребята были уже готовы. Они несли с собою палки и вёдра. Впереди шли разведчики — Ивасик и Панасик,— разыскивали норы и забивали возле них колышки.
Хитрые, гадкие суслики! Как же они удобно устроились! Ход в норку был просторный, стенки гладенькие, а около каждой норки маленький холмик — сторожевой пост.
Ребята набирали воду из весенних луж и выливали в норы. Напуганный, промокший суслик, чихая и фыркая, высовывал из норки мокрую морду... Тут и хватали злодея.
Ох, нелёгкая была работа! Нор много, воду носить далеко. И вдруг Оксанка увидела, что лица у всех понемногу бледнеют, покрываются каплями пота, и всё реже и реже улыбаются ребята. Да и у неё самой тоже болели руки от тяжёлого ведра. А нужно было торопиться: ведь суслики были совсем недалеко от их участка. Неужели же из-за этих противных сусликов не получится их волшебный опыт? Что бы такое придумать? Как снова развеселить товарищей?
И она вдруг запела. Голосок у неё был совсем тоненький, и слова она пела первые, какие пришли ей на ум:
Суслик, суслик, скок-поскок,
Ох, и вредный ты зверёк!
Выходи скорей на бой,
Будем драться мы с тобой!
И все дети засмеялись: так это было неожиданно и смешно и у Оксанки был такой комичный вид! Песенку подхватили все, начали придумывать новые слова. Усталости как не бывало.
А Оксанка сразу же решила: «Когда у меня будет свободное время, я насочиняю разных песен, навыдумываю интересных историй про запас».
Нет, это только на первых порах показалось, что всё легко. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается.
Ребята очень боялись, что не заметят, на каком участке раньше всего взойдёт пшеница, и не узнают, где волшебное зерно.
Сначала решили дежурить, но никто не хотел уходить с поля: каждому хотелось собственными глазами увидеть, как начнут показываться волшебные ростки.
Друг-жаворонок ещё спал и не пел своих песен— так было рано. А дети уже привыкли работать под его песни. Оксанка, правда, пыталась придумать на такой же мотив и свои слова, чтобы, когда нет жаворонка, петь за него, только никак у неё не получалось.
Тихо было вокруг, даже ветер дремал. И вдруг Татьянка, которая сидела около первого участка и уже клевала носом, закричала: