Страница 51 из 51
Заключение
После заключения перемирия между Сербией и Турцией и после того, как Мансур и Лаццаро были наказаны, однажды ночью на площади снова собралось семь предводителей Золотых Масок, под которыми, как мы уже знаем, скрывались семь важнейших представителей ислама. Старейший между ними мулла Кониара, который после смерти Альманзора стал главой Золотых Масок, имел ближайшее право на место таинственного соправителя, злого ангела султана, которое занимал Мансур. Но мулла Кониара объявил на последнем торжественном собрании Золотых Масок, что это место тайного властелина не должно быть больше никем занято и что он, имеющий на него ближайшее право, отказывается от него. Сотни лет в Турции существовал такой тайный властелин, который часто располагал втайне большей силой, чем султан. Очень часто этот таинственный властитель занимал место Шейха-уль-Ислама, но он всегда стоял над султаном, и многие из повелителей правоверных умирали по воле этих таинственных властителей. Теперь эта власть должна была кончиться, это место не должно было больше существовать, и этим решением Золотые Маски приобретали право на всеобщую благодарность. Они тихо и незаметно боролись против роковой власти Мансура, который вел страну к гибели. Теперь Мансур был устранен, перемирие заключено, и принадлежащие к тайному союзу могли снова исчезнуть. В последний раз собрались они в развалинах Семибашенного замка. Мулла Кониара, мудрый Хункиар, предложил своим братьям снова рассеяться во все стороны, пока новый зов не созовет их. Вдруг один из стоявших на часах появился на площади и донес, что двенадцать или четырнадцать всадников приближаются к развалинам и что во главе их стоит не кто иной, как султан Абдул-Гамид. Страх и смущение не овладели собранием при этом известии. Хункиар знаком приказал всем оставаться спокойными и занять свои места. Послышались голоса. Несколько адъютантов показались у входов, и вслед за тем сам султан появился на площади среди Золотых Масок. -- Итак, вы действительно собрались здесь, -- сказал он, -- я пришел не для того, чтобы арестовать всех вас, так как ваши дела все прославляют и народ уважает вас, я пришел только для того, чтобы узнать, кто вы, скрывающиеся под таинственным названием Золотых Масок. Кто ваш глава? Мулла Кониара снял арабский платок с головы, так что Абдул-Гамид узнал стоявшего перед ним. -- Ты Хункиар, мулла Кониара? -- с удивлением спросил он. -- Да, ваше величество, и здесь сидят мои братья, -- отвечал предводитель Золотых Масок. -- Ты спрашиваешь меня, почему мы приняли этот таинственный вид. Потому что потомки пророка носят порванное платье и зеленый арабский платок и еще потому, что мы хотим показать, что отказались от земных благ. Что касается золотой повязки, то, как тебе известно, все слуги нашей церкви носят ее в торжественных случаях. Что касается того, что наши поступки называют таинственными, то это понятно, потому что они скрыты от толпы. -- А какова цель вашего союза? -- спросил Абдул-Гамид. -- Он имел целью уничтожить и сделать безвредным то зловредное могущество, которое существовало втайне на погибель пашей страны! -- Почему же вы не предоставили это суду? -- Потому что виновные были вне власти закона, ваше величество! -- И ваша цель достигнута? -- Мы наказали виновных! Если ваше величество помнит бывшего Шейха-уль-Ислама Мансура-эфенди... -- Конечно, я его помню! -- Он был главный виновник! Его постигло наказание, но не раньше, чем его виновность стала очевидна всем братьям. -- А как вы его наказали? -- Отвезли его в Сахару, где он не может больше никому вредить! -- В Сахару? Действительно, это хорошее и верное средство сделать человека безвредным. А если он вернется? -- Этого не будет, ваше величество! -- Ты сказал мне, что ваше общество имело цель. Что ты хотел этим сказать? -- Сегодня последнее собрание нашего союза, ваше величество, каждый возвращается на свое место, но, и разъединившись, мы будем служить тому правилу, которое в случае надобности снова сведет и просветит нас. -- А что это за правило? -- Бог есть любовь! -- отвечал с жаром мулла Кониара. -- Все люди -- братья! -- Это слова пророка? -- спросил султан. -- Любовь к людям -- высочайший завет Бога! -- Вы расходитесь, чтобы снова неожиданно соединиться и появиться таинственным образом, когда страна призовет вас. Хорошо, но, может быть, вы не всего достигли, к чему стремились, тогда просите у меня, чего хотите! -- сказал Абдул-Гамид. -- Мы сейчас же воспользуемся твоей милостью, -- сказал Хункиар, -- в стороне от дороги, ведущей во дворец Беглербег, находятся известные тебе развалины Кадри. -- Да, я знаю их! -- К числу их принадлежит одно еще хорошо сохранившееся здание, называемое Чертогами Смерти. Там по приказанию Мансура и его предшественников томится и умирает множество несчастных жертв, -- продол жал Хункиар, -- мы просим твоей милости, могущественный падишах, превратить это здание в убежище для больных дервишей, чтобы развалины не могли больше служить преступным целям. -- Твоя просьба нравится мне, она кажется мне достойной вас, -- сказал Абдул-Гамид, -- и сейчас же по возвращении в Долма-Бахче я отдам приказание на этот счет. Вы же можете спокойно удалиться, ни один волос не упадет с вашей головы, я убедился, что голос народа был справедливым, воздавая вам хвалу! Идите с миром! -- Да хранит Аллах ваше величество! -- сказал Хункиар. Султан повернулся и оставил развалины вместе со своей свитой и, сев на лошадь, в задумчивости вернулся в Долма-Бахче. Когда султан удалился. Золотые Маски молча преклонили колена, обратясь лицом к священной Мекке. Затем все поднялись. Последовало немое прощание Все протянули друг другу руки, затем с седым Хункиаром во главе медленно оставили площадь и вышли из старых развалин, освещенных последними бледными лучами луны... Все поклонились своему седому предводителю, он также слегка наклонил голову и сказал: -- Бог есть любовь! Все люди -- братья! Затем Золотые Маски разошлись и исчезли в темной ночи. А пока все еще над далекой страной ислама, где происходило действие нашего романа, висит угрожающий меч. Кажется, что дни турецкого владычества сочтены, и что скоро эта варварская страна вернется в свою первоначальную колыбель -- в Азию.