Страница 24 из 51
«Какому ни предамся краю…»
Какому ни предамся краюдля ловли дум, для траты дней, —всегда в одну игру играюи много мне веселья в ней.Я знаю: скрыта шаловливостьв природе и в уме вещей.Лишь недогадливый ленивецне зван соотноситься с ней.Люблю я всякого предметапритворно-благонравный вид.Как он ведёт себя примерно,как упоительно хитрит!Так быстрый взор смолянки нежнойиз-под опущенных ресницсверкнёт – и старец многогрешныйгрудь в орденах перекрестит.Как всё ребячливо на свете!Все вещества и существа,как в угол вдвинутые дети,понуро жаждут озорства.Заметят, что на них воззриласьлюбовь – восторгов и щедротне счесть! И бытия взаимность —сродни щенку иль сам щенок.Совсем я сбилась с панталыку!Рука моя иль чья-нибудьпускай потреплет по затылкуменя, чтоб мысль ему вернуть.Не образумив мой загривок,вид из окна – вошёл в окно,и тварей утвари игривойего вторженье развлекло.Того оспорю неужели,чьё имя губы утаят?От мысли станет стих тяжеле,пусть остаётся глуповат.Пусть будет вовсе глуп и волен.Ко мне утратив интерес,рассудок белой ночью болен.Что делать? Обойдёмся без.Начнём: мне том в больницу прислан.Поскольку принято капризамвозлегших на её кроватьподобострастно потакать,по усмотренью добротыему сопутствуют цветы.Один в палате обыватель:сам сочинит и сам прочтёт.От сочинителя читательспешит узнать: разгадка в чём?Скажу ему, во что играю.Я том заветный открываю,смеюсь и подношу цветокстихотворению «Цветок».О, сколько раз всё это было:и там, где в милый мне оврагя за черёмухой ходилаили ходила просто так,и в робкой роще подмосковной,и на холмах вблизи Оки —насильный, мною не искомый,накрапывал пунктир строки.То мой, то данный мне читальней,то снятый с полки у друзей,брала я том для страсти тайной,для прочной прихоти моей.Подснежники и медуницыи всё, что им вослед растёт,привыкли съединять страницыс произрастаньем милых строк.В материальности материйне сведущий – один цветокмертворождённость иммортелейнепринуждённо превозмог.Мы знаем, что в лесу иль в поле,когда – не знаем, он возрос.Но сколько выросших в неволеему я посвятила роз.Я разоряла их багряность,жалеючи, рукой своей.Когда мороз – какая радостьсказать: «возьми её скорей».Так в этом мире беззащитном,на трагедийных берегах,моим обмолвкам и ошибкамя предаюсь с цветком в руках.И рада я, что в стольких книгахостанутся мои цветы,что я повинна только в играх,что не черны мои черты,что розу не отдавший вазе,еще не сущий анонимпродлит неутолимость связитого цветка с цветком иным.За это – столько упоений,и две зари в одном окне,и весел тот, чей бодрый генийвсегда был милостив ко мне.Июнь 1984ЛенинградШестой день июня
Словно лев, охраняющий важность воротот пролаза воров, от досужего сглаза,стерегу моих белых ночей приворот:хоть ненадобна лампа, а всё же не гасла.Глаз недрёмано-львиный и нынче глядел,как темнеть не умело, зато рассветало.Вдруг я вспомнила – Чей занимается день,и не знала: как быть, так мне весело стало.Растревожила печку для пущей красы,посылая заре измышление дыма.Уу, как стал расточитель червонной казныхохотать, и стращать, и гудеть нелюдимо.Спал ребёнок, сокрыто и стройно летя.И опять обожгла безоплошность решенья:Он сегодня рожден и покуда дитя,как всё это недавно и как совершенно.Хватит львом чугунеть! Не пора ль пировать,кофеином ошпарив зевок недосыпа?Есть гора у меня, и крыльца перевалмеж теплом и горою, его я достигла.О, как люто, как северно блещет вода.Упасенье черёмух и крах комариный.Мало севера мху – он воззрился туда,где магнитный кумир обитает незримый.Есть гора у меня – из гранита и мха,из лишайных диковин и диких расщелин.В изначалье её укрывается мглаи стенает какой-то пернатый отшельник.Восхожу по крутым и отвесным камнями стыжусь, что моя простодушна утеха:всё мемории милые прячу в карман —то перо, то клочок золотистого меха.Наверху возлежит триумфальный валун.Без оглядки взошла, но меня волновало,что на трудность подъема уходит весь ум,оглянулась: сиял Белый скит Валаама.В нижнем мраке ещё не умолк соловей.На возглыбии выпуклом – пекло и стужа.Чей прозрачный и полый вон тот силуэт —неподвижный зигзаг ускользанья отсюда?Этот контур пустой – облаченье змеи,«вы́ползина». (О, как Он расспрашивал Даляо словечке!) Добычливы руки мои,прытки ноги, с горы напрямик упадая.Мне казалось, что смотрит нагая змея,как себе я беру ее кружев обноски,и смеётся. Ребёнок заждётся меня,но подарком змеи как упьётся он после!Но препона была продвижению вниз:на скале, под которою зелен мой домик, —дрожь остуды, сверканье хрустальных ресниц,это – ландыши, мытарство губ и ладоней.Дале – книгу открыть и отдать ей цветок,в ней и в небе о том перечитывать повесть,что румяной зарёю покрылся восток,и обдумывать эту чудесную новость.6–7 июня 1985Сортавала