Страница 45 из 76
— Я позвоню в назначенное время. Скажем, пусть телефон звонит, ну, три раза — не поднимайте трубку. Это будет означать, что все в порядке. Если я позвоню больше трех раз, это будет означать, что что-то не в порядке, о чем я попытаюсь сообщить вам, если смогу, другим путем. Если, например, что-то не в порядке, значит, за мной установлена слежка.
Кайзвальтер заверил Пеньковского, что перед отъездом ему дадут номер телефона, по которому он должен будет позвонить, и скажут, когда это надо будет сделать. Пеньковский добавил:
— Все можно очень просто устроить: если я не получу ничего до отъезда или если Винн не сможет это привезти, то любой говорящий по-русски человек, будь то мужчина или женщина, может позвонить мне из телефона-автомата и сказать что-нибудь несуразное. — Пеньковский имел в виду, что по предварительной договоренности эта «несуразная» фраза станет сигналом к встрече или даст знать о том, что необходимо забрать из тайника посылку.
— Хорошо, — ответил Кайзвальтер, — но мы не хотим, чтобы о вас знали лишние люди.
— Понимаю и очень вам за это благодарен{221}.
Большую часть встречи они провели за обсуждением шифрованных радиопередач и того, как использовать одноразовые шифровальные таблицы.
В понедельник Пеньковский заявил, что с делегацией не поедет, а отправится в советское посольство, чтобы уладить денежную проблему из-за продления срока их пребывания.
— Сначала я с Винном поезжу по магазинам. Члены моей делегации в восторге. Они смогут накупить всякой всячины на деньги, сэкономленные от суточных, поскольку вдобавок их везде и кормили. Я встречусь с ними в 4–5 дня. Они рады, поскольку видят, что я все для них очень хорошо организовал. До сегодняшнего дня не было ни одного плохого слова в мой адрес. Я им даже сказал, что если они напишут хорошие отчеты о своей работе здесь, то я снова возьму их сюда с собой в октябре. И еще я им сказал, что и сам напишу хороший отчет, чем все они остались довольны{222}.
Пеньковский был удивлен, как много делегации разрешили посмотреть.
— Вашим представителям советских заводов не показывают. Осмотр заводов разрешается только некоторым, тщательно отобранным, — сказал он, добавив, что к нескольким новым заводам, куда открыт доступ, разрешено подъезжать лишь по железной дороге, потому что «с шоссе можно увидеть слишком много точек ПВО. Показывают или слишком мало, или то, что мало кого интересует. Почему бы вам не ограничить и наши делегации? Конечно, не те, что возглавляю я».
Все засмеялись, и Пеньковский добавил:
— Серьезно, вы должны быть с ними построже. Американцы уже делают это на двусторонней основе{223}.
Пеньковский рассказал, что один из членов его делегации сотрудничает с КГБ.
— Он занимается в основном политической разведкой, хотя работает также и по общей разведке. Донесения, конечно, составляют и на всех других членов советской делегации. Например, когда в декабре прошлого года я пригласил Винна на прием, туда пришли по моему приглашению и несколько специалистов. Поскольку выпивка и закуска были бесплатными, они напились. В донесении КГБ было сказано, что в будущем этих специалистов приглашать на приемы не следует, поскольку они не умеют себя вести в присутствии иностранцев{224}. — Пеньковский узнал об этом от Евгения Левина, полковника КГБ, который работал в Госкомитете.
Я пошлю вам организационную схему Государственного комитета и секретный телефонный справочник, который достану без особого труда. Там вы найдете имена и телефонные номера всех сотрудников. А еще дома, в правом запертом ящике стола, я держу агентурную документацию (донесения, пособия и записи, которые он сделал от руки). Я бы привез их в этот раз, но испугался. Я знал, что в карман они не поместятся. А в чемодан класть не хотелось. Я решил, что, даже если на таможне мной и не заинтересуются, вполне возможно, что меня могли бы попросить открыть чемодан. До сих пор они этого не делали, поскольку знают, что я полковник. А если бы они это сделали, мне пришлось бы сбежать в одно из посольста Не знаю, в какое именно, — сказал, улыбаясь, Пеньковский.
— Лучше, наверное, в ближайшее, — сказал Кайзвальтер, пытаясь все свести к шутке.
Пеньковский заметил, что перед тем, как его «принял» Запад, его все время будоражила мысль, что он жил на одной улице с английским посольством, а работал совсем недалеко от американского. — Я сидел через дорогу от американского посольства, но оттуда не выходил никто, кому бы я мог передать материал{225}.
Пеньковский написал список лекарств, которые ему нужно было привезти в Москву своим высокопоставленным друзьям. Кайзвальтер заверил его, что при выполнении его просьб будет соблюдаться строгая безопасность. Пеньковский передал список медикаментов, среди которых был и «сустанон» — лекарство, повышающее потенцию, — для маршала Варенцова{226}.
1 мая, в понедельник, в 15.02 в 360-й комнате гостиницы «Маунт Роял» состоялась одиннадцатая встреча с Пеньковским. На столе лежали лекарства, которые он просил.
— Это ваши лекарства, но мы поменяем этикетки, чтобы не было написано чье-то имя, — сказал Кайзвальтер.
— А почему я не могу сказать, что просто купил их в аптеке? Разве нельзя? — спросил Пеньковский.
— Нет, потому что это выдано по рецепту, — объяснил Кайзвальтер.
— А если просто сорвать этикетку?
— Нет. Мы займемся этим, проследим, чтобы их не перепутали, и вернем вам, — сказал Кайзвальтер, объяснив, что нужно будет «дезинфицировать» этикетки, чтобы они не имели отношения к Пеньковскому.
— Замечательно, — сказал Пеньковский.
— Но вы должны знать, какие из них транквилизаторы, — сказал Кайзвальтер, и все, включая Пеньковского, засмеялись{227}.
Пеньковский приехал из советского посольства и сказал членам спецгруппы:
— В посольстве только и говорят о новой твердой линии, которую проводит Америка по отношению к Кубе. Все этим встревожены. Говорят, что если Америка предпримет что-то сама, не используя при этом изгнанников с Кубы, которые живут в Штатах, то мы (Советский Союз) окажемся в трудном положении. Почему? Потому что мы можем посылать только продовольствие, оружие и золото. А не людей. Если мы дадим им ракеты, начнется война. Я разговаривал с консулом и сотрудниками военного атташата. Они считают, что американцы будут твердо действовать в отношении Кубы, и мы окажемся в трудном положении, поскольку и нам придется что-то делать. Завтра обещаю узнать еще что-то об их донесениях. Не хочу навязываться, это было бы ненормально. Но, по крайней мере, узнаю вкратце о донесении{228}.
Переменив тему, Пеньковский сказал:
— Хочу сообщить вам, чем я вчера занимался. Мы с миссис Винн были в «Хэрродз», где провели целых три часа.
Кайзвальтер и Майк Стоукс усмехнулись: «Так-так!»
Они были рады, что Пеньковский увидел образец британских универсальных магазинов — он находился около Гайд-парка — с щедрыми продовольственными прилавками, цветами и широким выбором высококачественной одежды, мебели и всего остального. Советского человека, так нуждающегося в потребительских товарах, выбор, предложенный в «Хэрродз», просто ошеломлял.
— Это было лучшее из того, что я видел. Мне кажется правильным, что туда не повели Хрущева, когда он был в Лондоне. Он этого не заслужил. Он должен был смотреть на сады, поющих птичек и фонтаны. Жаль, что не смог взять с собой Варенцова, он скупил бы все розы.