Преследование

Пришло время уезжать. Забрав накидку, Амелия зашла в покои мальчиков, чтобы попрощаться и пообещать приехать в гости в самое ближайшее время. Глядя на их игру с игрушечными солдатиками, она подумала о том, что дети, похоже, на некоторое время забыли о своем горе. И все-таки, идя вниз по коридору, Амелия ощущала явную тревогу. Ах, как бы ей хотелось, чтобы этого разговора с миссис Мердок никогда не было!

Амелия стала спускаться вниз, и чувство неловкости постепенно усилилось. Она не знала, где находится Гренвилл. Оставалось только надеяться, что граф был с гостями и Амелии удастся выскользнуть из дома незамеченной. День выдался слишком утомительным, и сейчас ей было не до обмена приветствиями.

Амелия поспешила миновать лестничную площадку второго этажа, на котором, насколько она знала, располагались комнаты Гренвилла. Теперь напряженность сковала все ее тело. Глупо, но Амелия улавливала где-то поблизости присутствие Саймона.

Начав спускаться с последнего лестничного пролета, она увидела, что кто-то поднимается вверх по ступеням. Это был мужчина, который шел опустив голову, но Амелия узнала его еще до того, как он поднял глаза и увидел ее…

Она нерешительно замедлила шаг. Сердце гулко стукнуло.

Гренвилл остановился на три-четыре ступеньки ниже Амелии, пристально глядя на нее.

Их взгляды встретились.

В ее душу стал вползать ужас. Как это могло произойти? Амелия прекрасно понимала, что смятение красноречиво отразилось на ее лице; она лишь спрашивала себя: мог ли Гренвилл слышать оглушительное биение ее сердца? Но на его лице застыло непроницаемое выражение, истолковать которое было невозможно. Если граф и удивился, увидев ее, Амелия этого не заметила. Не бросилось ей в глаза и то, что он был раздавлен горем. Его лицо представляло собой бесстрастную маску.

Они оказались на лестнице одни. Амелия чувствовала себя так, словно ее поймали в ловушку.

А потом его глаза как-то необычно заблестели.

Паника Амелии усилилась.

— Здравствуйте, милорд. Я так сожалею о вашей потере! — Амелия попробовала вежливо улыбнуться, но это у нее не получилось. — Какая ужасная трагедия! Леди Гренвилл была доброй и милой женщиной. Она была слишком молода, чтобы уйти вот так, оставив таких прекрасных детей! Я надеюсь помочь всем, чем только смогу! — с отчаянной горячностью добавила она.

Пристальный взгляд темных глаз Гренвилла ни на мгновение не отрывался от ее лица.

— Здравствуйте, Амелия.

Она замерла. Амелия не ожидала столь неформальной — и глубоко личной — формы обращения.

— Я не ожидал увидеть вас здесь. — Его тон по-прежнему был ровным и спокойным.

А она едва могла дышать от волнения.

— Я не могла не прийти на похороны леди Гренвилл.

— Разумеется, нет. — Его пристальный взгляд скользнул по ее рту. Осознав, что может означать подобное внимание, Амелия потрясенно замерла.

А потом Гренвилл посмотрел на ее руки.

Ей все-таки следовало надеть перчатки! Амелия инстинктивно прижала накидку к груди, пряча ладони. Интересно, он успел заметить, что на пальцах нет колец? Впрочем, он наверняка и не пытался рассмотреть обручальное кольцо. Но для чего тогда ему смотреть на ее руки?

— Мне пора. Лукас, должно быть, ждет.

И, не учитывая тот факт, что Гренвилл был довольно крупным мужчиной и протиснуться мимо него в таком узком пространстве было нелегко, Амелия импульсивно бросилась вниз по лестнице. Ей хотелось как можно быстрее сбежать от него.

Но тут Гренвилл схватился за перила, преграждая ей путь. И Амелия с размаху налетела на барьер, созданный его сильной рукой.

— Что вы делали наверху в моем доме? — бесстрастно, без тени эмоции, спросил Гренвилл. Но его взгляд все также не отрывался от ее лица.

Амелия, которая теперь была действительно поймана в ловушку, хотела, чтобы Гренвилл убрал руку с ее пути. Она снова посмотрела в его темные глаза.

— Я укладывала вашу дочь спать. Она просто красавица! — кратко объяснила девушка, стараясь найти в себе силы, чтобы наконец-то отвести от графа взгляд.

Твердая линия рта Гренвилла смягчилась. Граф опустил глаза. Густые черные ресницы отбрасывали тень на его высокие скулы. Гренвилл, похоже, неспешно о чем-то размышлял. Но при этом он не сдвигался с места и не отпускал перила. После долгого молчания он наконец-то произнес:

— А вы все еще переходите на лепет, когда нервничаете.

Ее сердце по-прежнему оглушительно колотилось. И что это, интересно, за замечание, как на него реагировать? Она все-таки сумела взять себя в руки.

— Вы не даете мне пройти.

Он поднял взор, все еще преграждая ей путь рукой:

— Прошу прощения.

Гренвилл неохотно отпустил перила. Но так и не отошел в сторону. Его фигура занимала большую часть пространства лестничного пролета.

Амелия стояла не шелохнувшись. Она хотела пройти мимо него, но чувствовала себя буквально парализованной.

— Надеюсь, я не оказалась назойливой. Миссис Мердок, судя по всему, требовалась моя помощь.

— Я заставляю вас нервничать.

Амелия задрожала. Что она могла ответить, если Гренвилл был прав?

— День выдался очень тяжелым — для всех!

— Да, это был очень тяжелый день для всех нас. — Глаза Гренвилла замерцали, но он по-прежнему не отводил от нее многозначительного взгляда. — Я вижу, что вы — по-прежнему добры и сострадательны, как всегда.

«Еще одно странное замечание», — пронеслось в голове Амелии. Гренвилл говорил так, будто очень хорошо ее помнил.

— Миссис Мердок была слишком сильно привязана к леди Гренвилл. Она просто вне себя от горя. И мальчики были безутешны. Сейчас они играют в своих покоях.

— В таком случае весьма вам благодарен. — Он вопросительно сощурился. — Миссис Мердок?

— Няня и одновременно гувернантка, — пояснила Амелия, осознавая, что у Саймона нет ни малейшего представления, о ком она говорит.

— Ах да, ее наняла Элизабет…

Тон Гренвилла казался насмешливым, и Амелия никак не могла разобрать, о чем он сейчас думает, что чувствует. Гренвилл даже отвел взгляд. Его слова, казалось, повисли в воздухе. Возможно, он хотел поговорить о своей жене? Ему, вероятно, требовался подобный разговор. Мисс Мердок рассказывала, что Элизабет хотела сбежать от супруга, но разве она могла его покинуть? И он был так печален в церкви…

Гренвилл вдруг произнес:

— Она боится меня.

Амелия глубоко вздохнула, догадавшись, что он имеет в виду няню:

— Да, полагаю, так и есть.

Гренвилл снова взглянул ей в глаза.

— Она изменит свое отношение, — выдавила Амелия, — я уверена в этом.

— Да, можете не сомневаться.

И снова этот насмешливый тон… Неужели его так удивил ее оптимизм?

— Теперь, когда вы будете дома, она привыкнет к вам, — быстро проговорила Амелия. Когда его глаза округлились от удивления, она покраснела. — Я была знакома с леди Гренвилл. И я не покривила душой, когда сказала, что мне очень жаль. Она была такой доброй и такой красивой!

Взгляд Гренвилла стал резким. Линия его рта снова стала твердой.

— Да, полагаю, она была очень красивой.

И тут Амелия осознала, что Гренвилл говорит о жене неохотно, так, словно у него нет ни малейшего желания хвалить или обсуждать ее! Неужели миссис Мердок была права? Но ведь в церкви он явно скорбел по Элизабет!

— Она приглашала меня на чай. Мы прекрасно провели день.

— Не сомневаюсь, что так и было.

И тут Амелия поймала себя на мысли, что знает Гренвилла достаточно хорошо, чтобы понимать: он совершенно не верит в то, что говорит. Ощущая беспомощность и смущение, она отвернулась. «У них был несчастливый брак», — смутно подумалось ей.

— Мне действительно жаль, — в растерянности прошептала Амелия. — Если я могу хоть чем-то помочь вам теперь, в столь тяжелое время, вам стоит только сказать.

Она почувствовала, как беспокойно екнуло сердце. Его прямой, пристальный взгляд обескураживал.

— Вы совсем не изменились.

Амелия не могла понять Гренвилла. Его жена умерла. И именно об Элизабет сейчас им стоило говорить.