Мостовые ада

— Если бы я могла вам поверить… — едва слышно пробормотала Анна.

Моррис сделал еще шаг. Он должен был отключить автоматические пистолеты, решила Анна, иначе бы он не подошел так близко к ней, где его могло задеть шальным выстрелом. Шагнет ли он еще ближе? Пожалуй, нет. Моррис слегка нахмурился. Да уж, дураком его не назовешь.

Комната поплыла у Анны перед глазами. Такой неверный свет… А ведь это — последний шанс. Если не выйдет, она вернется в стенной шкаф. Анна напрягла мускулы ног — медленно, чтобы Моррис не заметил. Сейчас! Она рванулась вперед.

Не успела. Пистолет Морриса выстрелил с громким хлопком сжатого воздуха, и длинные петли липкого вещества, застывающего на воздухе, взвились вверх, упали и опутали тело Анны от плеч до бедер.

Анна потеряла равновесие, споткнулась и рухнула на колени. Лишь жесточайшим усилием она удержалась от того, чтобы не растянуться на полу лицом вниз.

Моррис смотрел на нее сверху вниз, плотно сжав губы. Он с отвращением глянул на пистолет, который сжимал в руке, и швырнул его на пол. Липкие нити, протянувшиеся от ствола пистолета к телу Анны, легли на ковер и тотчас приклеились к нему, заякорив Анну еще надежнее.

Она никак не могла вернуть равновесие, и изо всех сил старалась не упасть. Липкие нити лежали кольцами прямо перед ней. Клей, из которого они были сделаны, намертво прилипал к любой теплой поверхности. Его можно было резать ножом, однако было бессмысленно пытаться избавиться от него, пока он не затвердевал и не отпадал сам собой. Запутавшись в нитях клея, можно было оказаться в очень мучительном положении тела. Такое случалось неоднократно.

Моррис вернулся к креслу и открыл отделение для мелочей в подлокотнике. Он вернулся к Анне с большими ножницами и рулоном тонкой бумаги. Он бросил в Анну концом бумажной ленты и стал обходить ее по кругу, заворачивая в бумагу, чтобы закрыть липкие путы. Превратив Анну в бесформенный бумажный кокон, Моррис остановился и критическим взглядом окинул свою работу. Он протянул ногу и потыкал в бумагу носком сандалии, чтобы удостовериться, что клей не проступает наружу. Затем Моррис тщательно выбрал место, где стать, размахнулся и ударил Анну ногой в живот.

Анна согнулась вдвое, задыхаясь и мгновенно покрывшись потом. Она была спеленута, как мумия — коленопреклоненная мумия. Анна зашаталась. Липкие кольца на ковре перед ней Моррис бумагой не прикрыл. Если она упадет, то угодит в них лицом и волосами. Анна сражалась каждым мускулом за то, чтобы не упасть. И победила.

Некоторое время Моррис молча разглядывал ее. Анна не видела выражения его лица. Он был для нее размытой фигурой — как силуэты, на которые смотришь ночью сквозь залитое дождем окно.

Анна ждала. Моррис может ударить ее еще раз, и тогда она пропала. Второй раз она не сумеет удержаться. Но вместо этого он опустился рядом с ней на корточки и принялся орудовать тяжелыми ножницами, разрезая нити, которые крепили Анну к полу.

Струя холодного воздуха из баллончика охладила лезвия ножниц. Моррис перерезал одну прядь, снова охладил ножницы и перешел к следующей.

— Моррис… — прошептала Анна.

Ее зрение прояснялось. Она увидела, как он бросил на нее взгляд, но ничего не сказал и перерезал очередную нить.

Анна попыталась снова. У нее получался только хриплый, едва слышный шепот.

— Позже, — холодно сказал Моррис. — Сначала я хочу освободить вас от этого. Затем мы поговорим, мисс Силвер. Возможно, я приклею ваши волосы к стене, а колени — к локтям. Когда вы будете висеть на собственных волосах, наш разговор может сложиться удачнее. А, может быть, я приклею вас к полу и закреплю ваши веки, чтобы они оставались открытыми, и вы все время видели свет. Тогда наш разговор будет просто великолепным.

— Прошу вас, — хрипло прошептала Анна. — Я назову имена.

Моррис посмотрел на нее, прищурившись.

— Вот как? Тогда называйте.

— Джеймс Хан… ххх…

У нее пропал голос. С губ срывалось только неразборчивое шипение.

Моррис наклонился ближе.

— Ханниген? Джеймс Хан — что дальше?

Анна сделала еще одну попытку.

— Хан-нгххх…

— Так все-таки Ханниген?

Моррис глянул на ножницы, которые держал в руке. Увидел, что они нагрелись и прилипли к клейкой нити, и раздраженно отбросил их в сторону. Какой-то миг он колебался, но Анна была связанной, беззащитной и безоружной. Он придвинулся еще ближе, и наклонился к самому ее лицу, чтобы расслышать.

Но у нее оставалось одно оружие, о котором Моррис, цивилизованный человек, не подумал. Анна дернула головой с молниеносностью змеи, и впилась зубами ему в горло.

Она долго лежала рядом с телом Морриса, чувствуя странное отупение и полную неспособность пошевелиться. Потом она как-то сумела подняться, нашарила ножницы и баллончик с охлажденным воздухом, и начала долгую утомительную работу высвобождения.

Когда Анна обрезала все внешние нити, ее тело по-прежнему оставалось обмотанным клейкими нитями и закутанным поверх них в бумагу. С этим она пока ничего не могла поделать. Зато теперь она могла ходить и двигать руками.

Анна обыскала тело Морриса в поисках ключей и оружия, но ничего полезного не нашла. Однако она обратила внимание, что у Морриса в носу фильтры. Значит, в комнате был распылен наркотик — как она и подозревала вначале. Понятно, почему у нее кружилась голова, и откуда взялось это странное чувство отстраненности, как во сне. У нее в крови должно быть полно этой гадости.

Анна снова села, глядя на запрокинутое лицо Морриса. Он все выверил и рассчитал. Тройная западня — наркотик, убеждение, искушение. Так легко и приятно было бы рассказать ему все… Но она никогда бы этого не сделала.

Челюсть Морриса отвисла, показывая хорошие белые зубы. В его глазах, обращенных на Анну, застыло недоумение. Он словно спрашивал ее: «Почему?»

Логика волка-одиночки. Логика волка из стаи.

— Тебе не понять, — ответила Анна ему.

После долгой возни она обнаружила в подлокотнике кресла кнопку, которая прекратила подачу наркотика в воздух. И вторую, которая включила вентиляторы. Постепенно Анна стала чувствовать себя нормально. Яд выветрился из тела, и она вдруг осознала, что время не стоит на месте.

Время! Нельзя было терять ни минуты.

Первым делом нужно было выяснить, где она находится. Ее привезли сюда без сознания. Это могла быть городская квартира Морриса, или…

Анна приоткрыла дверь и выглянула в щелочку. Соседняя комната выглядела типичной гостиной в апартаментах обычного администратора. Анна прислушалась, ничего не услышала и вышла в гостиную. Комната была без окон, темная и неприбранная. Анна пересекла ее, подошла к двери, которая показалась ей выходом из апартаментов, снова прислушалась — безрезультатно, — и перешла в одну из смежных маленьких комнат. Здесь было окно. Анна выставила прозрачность на кнопочной панели управления и выглянула в окно. Апартаменты находились на десятом этаже ничем не примечательного здания. Внизу громоздились ангары и склады, а дальше простирались засеянные злаками поля, теряющиеся в сумерках. Окраина города? Вид из окна был совершенно незнаком Анне.

Она снова пересекла гостиную и вошла в другую маленькую комнату. Если здесь не окажется окон…

Удача! В комнате было окно, и когда Анна установила прозрачность, то вид из него оказался ей прекрасно знаком. Она находилась в местной гостинице аэропорта, и перед ней расстилался аэропорт Дариена, над которым как раз заходил на посадку реактивный лайнер с юга. Дальше в синеве ранних сумерек золотом горели огни Дариена. Анна различила высокую башню Межобщественных палат, где находится Гордон Хигсби… Или его там уже нет?..

Анна быстро вернулась в комнату, где лежало тело Морриса, и потратила несколько минут на поиски коммуникатора, который был на ней, когда ее схватили. Бесполезно. Скорее всего, он вместе с остальными вещами Анны был на девушке, тело которой нашли в разбитом коптере.

Анна нашла шкаф с одеждой: сандалии; узкие брюки — ей пришлось распороть швы на боках, чтобы влезть в них; дорожный плащ и мягкая шляпа. Принадлежавший Моррису набор для макияжа лежал на кресле. Анна умылась над раковиной, напудрила и раскрасила лицо, а спутанную массу волос упрятала под шляпу. Она закуталась в дорожный плащ. Маскировка должна была сработать. Другого выхода все равно не было.