Передышки не будет!

Вот и Холера не стал задерживаться у костра, переглянулся с Бизоном и рванул в подвал Сидоровича, словно не отшагал только что несколько десятков километров. Бизон виновато улыбнулся Мотылю и припустил следом — перерывов у торговца и впрямь не бывало, но ведь мало ли что — вдруг эта жирная сволочь наконец-то чем-нибудь отравилась! И жди его из толчка…. А артефакты от времени и рассыпаться могут в труху — было такое, ребята, и не единожды. Потому Сидорович и скупится на оплату, чтобы не прогореть.

— А что у нас, ребята, в рюкзачках? — подошел к оставшимся Мотылю и Чеху здешний старший — Волк.

Волк был старый битый опытный сталкер. На Кордоне остался как-то после очередного ранения, да так и увяз — стал учить уму-разуму новичков, завел малоприбыльные дела с военными, Сидоровичу в деликатных вопросах помогал. В общем, не тянуло его отчего-то к центру Зоны. Хотя в сталкерской среде остался весьма уважаем. Может, прошлое в нем неожиданно проснулось — до Зоны Волк учительствовал в какой-то очень средней школе. Может, наигрался в сталкера досыта. А уйти не мог — Зона своих просто так не отпускает. Вон, сколько их возвращалось на Большую Землю — редко кто там и остался. Все здесь, который на земле, который под…

— В рюкзачках у нас, — смущенно ответил Волку Мотыль, — не поверишь! Не неведома зверушка, а реальный пацан несталкерских лет.

— А я уж подумал было, что вы в куклы играть начали от безделья и непрухи, — хмыкнул Волк, — ты смотри, дышит! И где вы его откопали?

— В Темной Долине нашли. Плакал под деревом.

Уловив необычность происходящего, к ним стали подтягиваться другие сталкеры.

— Не бюрер?

— Ты что? Нормальный ребенок. Мальчик.

— Нормальный ребенок в Зоне — это само по себе уже не нормально. Ладно, доставай дитя — он у Чеха в сидоре почти совсем задохнулся.

— Да нет, — спохватился Мотыль, — мы его таким уже нашли. Оголодал малец. Пока шли, все боялся, что кони дви… помрет, в общем.

Волк внимательно осмотрел ребенка, шепнул кому-то пару слов, и через минуту, торопливо вытирая жирные от мяса губы, рядом возник местный костоправ и целитель — тоже сталкер, естественно — Сашка Зараза.

На кличку Сашка не обижался, наоборот, при оказании помощи шутил — зараза к Заразе не пристает! И лечил, как мог. Иногда и впрямь спасал. Иногда…. А другие врачи были недалеко — в военном госпитале за Периметром, да только туда сталкеру вход закрыт. Ну, нет у сталкера столько денег, чтобы лечиться на белых простынях…

Зараза мгновенно вник в ситуацию, решительно выпростал ребенка из свитера и потащил в ближайший подвал, объяснив на ходу:

— Лучше на грязном матрасе, чем на чистой пыли.

Чех ушел за ним — все равно делать нечего, да и ответственность некоторую ощущал, а Мотыль остался и в сжатой форме рассказал историю находки. Все сильно удивились.

— Пигмея свитер-то, — неожиданно сказал кто-то из сталкеров.

— По запаху, что ли, определил? — хмыкнул Волк.

— Зачем по запаху…. Вон, на подоле метка хлоркой сделана. Так и написано — Вл. Сечин. То есть, Пигмей. Вова. Я его еще на Большой Земле знал. И здесь за хабаром не раз ходили вместе.

— И где он сейчас?

— Снорк его знает, — пожал плечами сталкер, — он с полгода как в одного начал путешествовать. А потом вообще ушел в Припять и исчез. Долговцы как-то видели его в районе Янова, но толком ничего не объяснили — вроде он какой-то путь мимо ЧАЭС на север нашел….

— Н-да, — сказал Мотыль, — как же он сейчас без свитера…. Или новый купил?

Все помолчали. Самый естественный и самый плохой вариант обсуждать, глядя на ночь, никому не захотелось.

Из подвала выскочил Зараза, подбежал к сталкерам, спросил:

— Ребята, кому не жалко, дайте пару сотен. Пацану срочно капельницу поставить нужно, а я все деньги еще вчера про… кончились, в общем.

— А где ты капельницу найдешь? У вояк, что ли?

— К Сидоровичу сгоняю. У этого кабана в заначке, небось, даже ядерные бомбы есть.

Он выхватил из протянутых кулаков несколько бумажек и крикнул, убегая в темноту:

— Водку, сволочи, всю не выпейте! Мне для дезинфекции стакан оставьте.

— Охренеешь со стакана, — пробурчал Мотыль, внезапно ощутив навалившуюся усталость, — мясцом угостите, что ли.

— Это можно, — Волк кивнул молодому сталкеру, тот бросился к костру.

Зараза вернулся через пять минут, крикнул торжествующе:- Я же говорил! — и нырнул в подвал. Следом подошли Холера и Бизон.

— Якись, оглашенный ликар у нас, — сказал Холера, — влез без очереди, Сидоровича с кресла сорвал…

— Систему какую-то просил, — поддержал его Бизон, — торгаш аж крякнул. Ну, говорит, сколько лет в закромах пылилась, я уже думал — зря деньги плачены.

— Пойду, гляну, — не выдержал Мотыль и зашагал к подвалу. Холера увязался следом.

В подвале при неверном свете коптилки прямо на полу лежал матрас. На матрасе лежал ребенок. Чех стоял рядом на коленях и изображал из себя штатив для капельницы. На его лице было написано крупными буквами — вот это я вляпался.

Зараза ползал на четвереньках, то и дело поправляя трубки.

— О! папаши! — радостно встретил он сталкеров, — как сыночка назовем?

— Ну, как он? — спросил Мотыль.

— Все вовремя. Истощение, конечно, сильное, но не критическое. Сам себя еще переваривать не начал. Вот, зафигачил ему капельницу — глюкоза внутривенно. А колбасу ему еще долго будет нельзя, — бодро доложил доктор.

— Это почему?

— Потому что. Кишки слипнутся. Как очнется — бульончик куриный — не из кубиков! — кашки разные по ложечке в день. Пока заново есть не научится.

— Грамотный, — хмыкнул Холера.

— А то! — согласился с ним доктор, — вам со мной вообще повезло, а мальцу так прямо счастье — я ж по образованию педиатр.

— Педи… кто?! — сощурился Холера.

— Педиатр. Детский врач.

— Блин, спасибо, что предупредил, — крякнул Холера, — чтоб ко мне и близко теперь не подходил!

— Да ты что?! — удивился Зараза, — это ж профессия, а не ориентация! У нас — у врачей — такие названия бывают, что некоторые малограмотные старушки от неожиданности в обморок падают. Вот, к примеру — логопед. Нравится?

Холера пробурчал что-то непонятное.

— Или вот вообще — гомеопат, — продолжал Зараза, — уважаемые люди, между прочим. И хирурги пишутся через «и», а не как ты всегда думал.

— Ну, пристала зараза к холере, — засмеялся Мотыль и направился к выходу. Красный от смущения Холера бросился следом, а в спину ему безжалостно продолжал выговаривать доктор:

— Да ты, серость радиопассивная, даже не знаешь, что все птицы на земле — вообще педекласты!

— Как?! — Мотыль замер в дверях, пораженный новой информацией.

— Латынь, братцы — она и в Зоне латынь. Все, у кого ноги в коленях сгибаются в обратную сторону — это педекласты.

— А у кого в нормальную сторону сгибаются?

— Забыл, — огорченно вздохнул Зараза, — водка — она на память не самым лучшим образом влияет.

— Ребята, может, меня кто-нибудь подменит? — жалобно сказал Чех, — гомеопаты хреновы…

— Сейчас Волку скажу, пусть из молодняка пару медбратьев организует, — пообещал Мотыль и вылез из подвала в ночь.

Они еще долго сидели у костра, пили водку Холеры, закусывали колбасой Бизона и лениво перебрасывались ничего не значащими словами, думая об одном и том же…

— Как он птиц обозвал? — собираясь уходить, неожиданно спросил Холера.

— Эти… как их… педекласты, кажется.

— Тьфу! — сплюнул Холера, — эти латинцы — сами извращенцы были, похлеще наших геев. Потому и вымерли, видать…

Утро выдалось на загляденье. Солнце грело, а не жгло, ветерок едва шелестел сочной листвой. Какая, к черту, Зона — пионерский лагерь в Подмосковье. Даже комаров не было.

Сталкеры один за другим выползали из своих схронов на свежий воздух, очумело вертели головами и в нецензурно-доступной форме объясняли себе и окружающим, что жить-то, оказывается, хорошо!

Холера вразвалочку добрел до обугленной туши кабана, вырезал кусок мяса попрожареннее и подсел на лавочку к Мотылю, уже евшему жаркое.