Страница 61 из 68
— Метка на ауре — не фонарь под глазом! Сама не рассосется! К медленным изменениям будет приспосабливаться! А вот быстрых может не выдержать!
Между прочим, если ауру исправлять какими-то препаратами, хоть и с магической составляющей, так это называется медикаментозное лечение душевнобольных. Практикуется во всех "палатах номер шесть" в каждой больнице каждого из Новых княжеств… А если пациент не был болен? Значит — наоборот: из здорового станет больным. Что там Кревиол говорил?.. А что Я говорил?.. Паранойя, как есть паранойя у алхимика! Но посмотрим, что дальше скажет, вступление было многообещающим!
Кревиол бросил на меня настороженный взгляд, долженствующий, вероятно, показать, в каком раскаянии относительно своих гнусных поступков он пребывает. И прибавил, быстро зыркнув по сторонам:
— Пока Лимлин не слышит, я тебе одну вещь скажу, вместо "извините". С "куклой" твоей не все просто… Она ведь на ауру Хильды настроена? Да? А Хильда беременна? так? А теперь подумай! Беременна, и значит не одна жизнь, а две сразу! И аур две! Ты можешь себе представить, чтобы сразу на две ауры настройка была? Это практически невозможно! Вывод? Сам и сделаешь вывод! Помни только, что можно не только на "симпатию" настраиваться. Можно и на ненависть! И это открывает значительные возможности, если говорить о заложенной матрице поведения! Например, кукла может получить такую поведенческую задачу, при которой она должна догнать и убить того, на кого настроена! Слышал о таком?
И Кревиол замолк, чопорно сжав губы в нитку и всем своим видом показывая, что расплатился с долгами полностью.
Хм, в его словах есть сермяжная правда. Беременная Хильда! Это же два разума, не один! Или полтора? Два, все-таки. Два существа, два сознания, две ауры. Лимлина надо ждать, да выяснить у этого представителя подгорных врунишек, что происходит. А Лимлин куда-то делся — пошел с "начальством" советоваться, что с куклой могло случиться — уплелась ведь в неизвестном направлении, зараза.
Только демона помянешь, а он тут как тут: Лимлин вбежал в комнатку Кревиола, теребя себя за бороду и поправляя на ходу ремень с кобурой.
— Ходить можешь? — спросил он довольно хмуро, разглядывая меня, как энтомолог — букашку на булавке.
— Могу, — чистосердечно признался я, скептически поглядев на свои ноги, обутые в сапоги, пошитые гномскими мастерами. Если уж становиться таким параноиком, как Кревиол, то можно предположить, что в сапоги вшит магический "счетчик", и с них можно будет "считать" все мои путешествия, которые я совершу в этой обувке. Плевать на врачей, но сапоги и прочую амуницию сменю, как только смогу — в первом же независимом людском городке.
— Чего сидим? Кого ждем? — очень натурально удивился Лимлин, развернулся и шагнул в дверь, так что мне ничего не оставалось, как подхватиться и вывалиться за ним в коридор, где вдоль стеночки уже выстроились наемники Кревиола — все сплошь озерники — вооруженные и готовые к походу. Так и вышли во внутренний двор, а там через ворота — в чисто поле. "Мальбург в поход собрался, тра-ра, та-ра-ра-ра! Дорогой обосрался, Ки сэ кан ровьяндра!"
Погода испортилась: над нами сгущались тучи, солнце скрылось, воздух был наполнен влагой и предчувствием грозы. Похолодало. Все-таки чем плохо жить "в горе", так это тем, что совершенно не чувствуешь погоды. А потом, как Робинзон на необитаемом острове, стучишь зубами… Конечно, погодка никого не остановила.
Свое место в походном порядке я и сам бы определил где-нибудь в середине, места-то мне тут сплошь незнакомые, да и Лимлин с Кревиолом явно не собирались подвергать меня опасностям, запоздало оберегая от всяких неожиданностей.
Впереди, головным дозором, пошли озерники, парой, за ними — основные силы, в количестве пяти озерников и нашей троицы — меня, Лимлина и Кревиола — причем Кревиол потребовал еще две пары на два боковых дозора. На арьергард наемников уже не хватило, но сзади оставался дом Кревиола со сторожевой вышкой, откуда наш отряд страховал пулеметчик.
И Лимлин и Кревиол долго не сомневались, какой путь выбрать — от подземной речки можно было идти только в двух направлениях: либо к дому алхимика, либо, сквозь реденький перелесок, к лугам, покрытым такой высокой травой, что надо было бы становиться плечо к плечу, чтобы не пропустить неподвижно застывшую в траве куклу, у которой неизвестно почему кончился "завод". Это нервировало гнома больше всего: подгорные жители вообще довольно прижимисты, а терять дорогую куклу, не отработавшую ресурс — увольте! Среди лугов кое-где возвышались купы деревьев, даже небольшие островки леса, в людском понимании.
— Наша цель — вон тот лесок! — заявил Лимлин после полуторачасового небыстрого марша, и я чуть со смеху не помер: называть эту парковую зону лесом мог только коротышка. Да там деревья друг от друга на два метра отстоят! Он бы еще сказал "тайга"! Или "пуща"! А кстати, почему деревья так растут? На кустарник можно не обращать внимания, как и на молоденькие стволы, толщиной в руку, но вот старые деревья? Да они же посажены! Это ж посадки, сделанные человеческой рукой! Как я раньше не допетрил? Понятно, что ни гном, ни люди ничего не поняли, но я-то!..
— Стоять! Всем стоять! — заорал я, и потребовал от Лимлина, чтобы тот остановил головной дозор. Гном недоверчиво хмыкнул, но выполнил требование. Тут и озерник подбежал, немолодой такой паренек с будто бы сдавленным с боков черепом, едва прикрытом темно-русыми прядками жиденьких волос, и запричитал:
— Господин магистр, у передового дозора в ушах шум, глаза колет, а измеритель почему-то ничего не показывает. Даже естественного фона, так что его, скорее всего, зашкалило! Ребята говорят, что там поляна, в глубине рощи, но на нее выходить нельзя, у опушки красная черта!
Эта "красная черта" немедленно напомнила мне ту, которая была проведена наискосок через мое "дело", пришитое Ярославской контрразведкой. Отрадно осознавать, что меня эта черта не остановила. Надо надеяться, что и сейчас… А измеритель — это Измеритель Магической Активности, что ж еще…
Пока я осматривал славного представителя народа озерников, Кревиол с чрезвычайно деловым и озабоченным видом распоряжался своим войском, давая множество ненужных и очевидных указаний, так что озернику приходилось лишь таращиться на алхимика и рапортовать, что все уже сделано: и отряд рассредоточился вдоль опушки, и караул выставлен, и секрет выставлен, и стрелять без команды никто не собирается, и связь пытались наладить, но помехи не дают амулетам работать, так что придется по старинке — через вестового, и что он самый вестовой и есть! Еще я заметил, что за всей этой процедурой во все глаза наблюдает гном, и рожа его становится довольно-таки мрачной.
— Объясни-ка мне, Петя, кому и с какой стати пришло в голову заниматься здесь, в совершенно пустынном месте, лесопосадками? — скептически поинтересовался гном у меня, после того, как Кревиол вдоволь накомандовался. — И зачем нужно измерение магического фона — в леске, который просматривается насквозь? Засаду так и так не устроишь!
Но мнение гнома меня интересовало мало. Гораздо больше меня интересовала реакция магистра. Талантливый алхимик легко мог найти себе убежище на землях любого из гномских кланов, но предпочел почему-то клан Лимлина. И не надо говорить, что ему от адептов Кали прятаться надо. Прятаться вообще-то в крупных городах вроде Твери или Ярославля легче. Затеряется в гуще народу и приветик! Здесь-то он на виду!
Действительно, Кревиол делал морду кирпичом, и этот его отсутствующий вид убедил меня как нельзя лучше, что он в курсе, что там скрывается в этом лесопарке культуры и отдыха имени всяких там…
Богов? Для Священной Рощи какие-то деревья низкорослые и запущенные. Чтобы не сказать скрученные и искривленные. Впрочем, никто не говорит, что деревья обязательно должны быть прямыми и красивыми, ежели скрывающийся в глубине рощи алтарь посвящен не "светлым" богам… Да неужто "темным"?