Страница 60 из 68
И Кревиол вновь поднес к моим губам горлышко…
Виталя сидел на троне, собранном из человеческих костей, подлокотники его кресла венчали полые черепа, в которые кто-то вставил красные фонарики, так что казалось, будто пустые глазницы черепушек источают жутковатое багровое свечение. Неприятное зрелище… Эффект портил сам Виталя, ерзавший на сидении, как восьмиклассник-двоечник, оказавшийся на "обязаловке" — опере Чайковского "Евгений Онегин" в Нижегородском театре. Но ерзал Виталя не просто так: ему никак не удавалось поудобнее уложить свой хвост — из-под обыкновенного серого пиджака у него виделся зеленоватый чешуйчатый и весь какой-то пупырчатый хвост ящера, короткий, но широкий, явно очень сильный.
— Дырку для хвоста надо в спинке кресла сделать, — сообщил я оборотню, пристроившему хвост вдоль спинки, — полукругом, — и попытавшемуся усесться.
— Что ты знаешь о дырках! — возмутился Виталя, оскалившись, но я не стал отвечать, а то тема какая-то двусмысленная. Мое молчание лишь подстегнуло оборотня — видать, принял за насмешку.
— Смотри, вот один бедный Йорик! — Виталя поцокал когтем по отполированному лбу черепа на правом подлокотнике, — а вот другой, побогаче! Оба могли часами говорить о дырках! Теперь они здесь, на моем троне, светят всеми своими дырками!
Впадина носа, глазницы, провал рта с частично сохранившимися зубами у левого "Йорика". Все по прейскуранту. А у правого была лишняя дырка — точно посередине лба.
"Тридцать восьмой калибр, — подумал я, — затылок, небось, напрочь снесло… хороший выстрел, уважаю…"
— Не о том думаешь, Корнеев, — заметил Виталя совершенно спокойно. — Ты лучше о Черной башне подумай! Подумай, археолог хренов, в какую дырку она могла при Переносе провалиться!..
Сразу после этих слов Витали его самого и его ужасный трон заволокло туманом, в сиреневых прожилках которого можно было только угадывать…
Сколько можно, а? Что, что угадывать? Туман в голове рассеивался крайне медленно и неохотно, но голоса я различал явственно. Лимлин? Этот-то здесь откуда? Хотя, если подумать, кто от гномов должен алхимика контролировать? С одной стороны, будет кого на спятившего Кревиола, подозревающего меня в том, что я адепт Кали, натравить! Вот ведь мания какая у человека! Это паранойя называется!
С другой стороны, как мне Лимлин будет в глаза смотреть? разве что сделать вид, будто я его не узнаю… Может у меня быть временая амнезия на фоне отравления? То, что Кревиол меня чем-то отравил, сомнений не было. Так полоскать меня может только после плохо очищенного самогона, когда весь организм отравлен сивушными маслами… А о чем это Лимлин говорит с таким увлечением?
— Зря ты меня через портал вызвал! Камнем клянусь — зря! Они же у нас регистрируются! Очень у тебя некстати совесть проснулась — теперь все строго по Закону будет… Пойми, с этим эльфом все не так, как с другими разумными! Мы не могли его отпустить! С другой стороны, мы не могли его удержать! Весело тебе, да? А представляешь, каково нам??? — спрашивал Лимлин кого-то. О ком это он рассуждает? — Он же связан с Камнем! Камень его принял! И не простой камень, а смарагд! Это для нас такое событие, такое событие… Ты хоть понимаешь, что это для нас значит??? Да где тебе, человече!..
Судя по снисходительным ноткам в голосе Лимлина и вот по этой, якобы "высокой", но на деле высокомерной звательной форме "человече", разговаривает гном с человеком… с Кревиолом?
— Ну и что? — непонимающе отзвался алхимик. Угадал я… — Что это значит?
— Только то, что если он умрет, то род должен будет отомстить за его смерть… — сурово произнес Лимлин, — и если по твоей милости он не очнется, то придется нам пересматривать наши соглашения и договариваться уже о размере виры… А возместить моральный ущерб роду за смерть разумного, выбранного Камнем, у тебя не хватит ни средств, ни здоровья! Как он у тебя в беспамятство впал?
— Я ему сыворотку правды ввел пер-ос, — принялся оправдываться Кревиол, — дважды… Согласись, на этом эльфе прям-таки написано, что он не тот, за кого себя выдает!
— Да, паренек мутный, не горный хрусталь! — вздохнул Лимлин, — Но что мы могли поделать? Против Камня не пойдешь… Что называется: если Камень упадет на тебя — беда, но и если сам рухнешь на Камень — хорошего не жди… Единственная твоя надежда теперь на то, что ему доктор не так давно противоядие вколол… Сыворотка ведь твоя на основе яда чернушки?
— Конечно, — встрепенулся Кревиол, — для чего я тут сижу с вами, на задворках мира? Яд чернушки — универсальная основа для таких смесей!..
— Единственный твой козырь… — вздохнул Лимлин, и я решил не тянуть кота за хвост… Разлепил веки и уставился на гнома, с философским спокойствием крутящего в пальцах колоду карт.
— Вторая сверху… — прошелестел я.
— Дама пик! — незамедлительно отозвался Лимлин и тут же радостно вскрикнул, — Очнулся, демоны тебя кусай! Ну, Петька! ну, ты даешь!
— Лимлин! — задыхаясь, как после десятикилометрового кросса, проговорил я, — Объясни этому параноику, что я не адепт Кали!
Лимлин, никак не ожидавший такого продолжения разговора, поперхнулся на вдохе и во все глаза уставился на Кревиола. Тот лишь потупился стыдливо.
— Это что такое? — строго спросил гном алхимика. — Что за нелепые подозрения?
— Да все, все уже… Признаю, был неправ… — Кревиолу явно было неуютно, и продолжать разговор он не хотел. Но и не мог позволить кому-нибудь оставить за собой последнее слово, у себя-то в доме… — Только пусть объяснит, откуда он знает Истинное имя Богини Смерти!
Алхимик, нелепо тыкая в меня пальцем, явно пытался реабилитироваться, и прежде всего, в собственных глазах.
— Петя — книжник! Вычитал где-нибудь… — отмахнулся от вопроса Лимлин, пожимая плечами. — Закрыли тему! Меня другое волнует: "кукла" твоя где?
И гном уставился на меня своими круглыми глазами, как мамаша, интересующаяся у пятиклассника, где обретается его дневник.
— Ты не сердись… — Кревиол смешивал для меня в серебряном кубке какое-то питье, отдающее валерьянкой, — Если б я заранее знал, что у тебя аура такая оттого, что ты Избранный Камнем, я бы себя по-другому вел! И ведь молчал, скромняга, когда я тебя про ранг спрашивал! А я, между прочим, на нервах последнее время — помнишь, про Ракшассу рассказывал? Думаешь, шутки?
— Помню… — клацая зубами ответил я; трясет как в лихорадке, прямо колотун какой-то, как при простуде.
— Очень меня это встревожило… — сумрачно признался Кревиол, — Знаешь ведь, на каждое действие бывает противодействие, а угол падения равен углу отражения… Вот я и всполошился…
С этими словами алхимик протянул мне чашу, но еще ему пришлось придерживать ее руками у моего рта, потому что сам бы я только расплескал питье.
— И-и? — вопросительно изогнул я бровь, справившись наконец-то с приторно сладкой жидкостью. Ух ты! Сразу дрожать перестал! Но лучше бы коньячку поднес, магистр алхимический! И что мне запах этого пойла напоминает?
— Теперь жди какой-нибудь гадости… Оставшиеся в живых жрецы Кали попробуют призвать еще одну Ракшассу, или даже Барлоога. А для этого им нужна будет особенная жертва. Например, отрекшийся от Кали адепт. Будут искать и попытаются взять живым. Но этого я намерен не допустить! Так что, прости, ты под горячую руку попался, у меня теперь все незнакомцы на подозрении…
— Разве от Кали можно отречься? — спросил я у Кревиола уже нормальным голосом. — А как же "метка" или что там еще?.. Сам же врал, что испытания ужасные: то ли собачку прикажут зарезать, то ли даму, то ли обеих?
— Приказать, конечно, можно… Бумажка, как пришлые говорят, все стерпит… А вот метка на ауре никуда не денется… если не сковырнуть — одновременно с резким изменением ауры! Я же говорил тебе, что алхимическими средствами…
— Говорил, говорил! — утешил я этого зануду. — Обязательно резким должно быть изменение?