Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 33 из 68



— Не ко мне вопрос! — жестко отрезал я, — Со своих подписку о неразглашении возьмете и все чин чинарем будет!

Не договорились мы с Лимлином — во всех вопросах он должен был руководствоваться мнением рода, а оно было ко мне не слишком благосклонно. Зато у гнома появилось достаточно времени, чтобы высказать мне какие-то смешные претензии! Честное слово, пока мы общались у Граничного Хребта, пока ехали, все было гораздо радужнее.

— Вот ты говоришь, что не шпион и шпионом никогда не был! — Лимлин заходил на очередной круг — все по приемной Королька, где нас мариновали по два часа каждый день, а потом отсылали "на завтра". Эти "завтраки" уже приелись. Мне было абсолютно ясно, что не позволит мне местный король на двух ногах ходить, заставит на одной прыгать, но Лимлин почему-то вбил себе в голову, что должен добыть для меня это разрешение во что бы то ни стало. В результате он сидел в приемной вместе со мной, наши беседы постепенно становились все острее, а молоденькая гномка-секретарша уже не делала вида, что не слушает нашу перепалку и занимается архиважными бумагами, — просто сидела и слушала, открыв ротик. Мне это только мешало: надо было налаживать коммуникацию, а я, по привычке едва не начал распускать хвост павлин-мавлином.

— …А потом ты говоришь, что авансом не работаешь! Говорил такое?

— Ага, говорил!

— Говорил, что ни авансом не работаешь, ни на репутацию пахать не собираешься, ни на перспективу? — Лимлин устроил мне подлинный допрос, но не сидеть же в молчании, как рыбы в аквариуме…

— Так и есть!

— Вот то-то и оно! — Лимлин победоносно рубанул перед собой воздух пудовым кулаком, — Кто так себя ведет? Купцы? Они-то как раз репутацией дорожат, да и на перспективу каждому приходилось трудиться! Так рассуждать может только чиновник! Или кто-то вроде чиновника! Тот, кто сидит на твердом окладе, но карьеру не делает годами! Это какой же чиновник карьеру не делает? А есть такие! Полевые агенты, например! Не кадровые, например!

Логика… С логикой у Лимлина как-то средненько… Вот втемяшил себе в голову неверную предпосылку, что теперь удивляться, что выводы неправильные? Да много кто "на перспективу" не работает! Э-э-э… Дворник! В чем его перспектива? В том, чтобы завтра убрать больше навоза, чем сегодня? Да и кроме дворника — я кучу народу знаю, которые, пока им аванс не выплатят, пальцем не пошевелят… Так что Лимлин как всегда ошибается…

Ошибся, впрочем, я: Король не пригласил нас в приемную, но вышел сам, деловой такой весь из себя, на морде лица дума о судьбе отечества.

— Я не могу нарушить законы предков! — сказал он нам с Лимлином вместо "здрасьте". — Даже и не просите! Но пока полуэльф занят делом, на пользу Рода и Горы, он, конечно, может снять веревки. Разнарядку вам Кася выпишет!

Сказать, что Лимлин был подавлен, означает ничего не сказать. У него даже вся кровь от щек отхлынула.

— Так это на кухню, что ли? — прохрипел он, взяв со стола секретарши небольшой листок сероватой бумаги, но Король уже выбежал из приемной. Дурачок, чего сидел там, как партизан в засаде, надо было сразу убегать, а уж я бы за ним попрыгал — на одной-то ноге!

— На кухню, так на кухню… — равнодушно сказал я, видя, как мучается гном, — По мне, так самое лучшее место! Подальше от начальства, поближе к камбузу…

Тесто я раскатал в тонкий блин, мясо гномы провернули на мясорубке самостоятельно, и было оно хорошим, свежим. Капуста, зелень, лук… Тонкий хрустальный бокал засверкал у меня в руках, но я тотчас же приглушил его блеск, макнув в кадушку с мукой, чем вызвал целое белое облако. Хороший помол, тонкий… Кто понимает, так это самый важный момент — чтобы блестящий хрустальный бокал, именно хрустальный, воздеть над головой, а затем быстро, легкими круговыми движениями кисти, вырезать тонкими кромками бокала небольшие кружочки теста из лежащего на столе блина. Ловкость рук и глазомер — граница почти попадает на границу, так что от теста остается только "сеточка", которая мгновенно снимается, одним движением руки. А на столе остаются лежать идеально ровные кружочки — заготовки для самого моего любимого блюда, пельменей. Меньше пятисот штук и делать странно… Теперь лепить. Лепить надо под неспешный разговор с анекдотами и поучительными историями. Лепил Лимлин, лепил Бафер, лепили еще двое из компании разведчиков, не пожелавших оставить командира в одиночестве на кухне, откуда были изгнаны какие-то визгливые толстые и мордатые гномки, осыпавшие нас бранью и предсказаниями, что я, то есть проклятый и богомерзкий эльф, потравлю всю доблестную разведку Горы. Перчику в фарш я, действительно, сыпанул от души, ну так это и рецептурой закреплено и для пищеварения пользительно. С солью только вышел конфуз. Я уже схватил солонку. Чтобы подсолить воду в огромной кастрюле, предвкушая первую порцию пельмешек, как моя рука оказалась остановлена могучей дланью Бафера.



— Тут все язвенники, Петя, — заметил гном на полном серьезе, — так что каждый сам себе посолит. Вот и солонка на столе!

Какой-то обычай, не иначе! А язвенников среди гномов и нет почти — желудки у них луженые, не то что у нас…

Разговор за лепкой постепенно сошел на то самое, что так заботило Лимлина: правильно он сделал, или неправильно, что завез меня в гору. Надо, наверно, было расстрелять при встрече, а теперь приходится мучиться, да выполнять странные распоряжения полуэльфа, вздумавшего готовить на гномской кухне пельмени… Пришлось рассказать гномам пару баек о том, какая это "боевая" еда, как ее можно мешками зимой с самолета сбрасывать партизанам. Да-а-а! Несколько неприменимо к нашим условиям: зимой все разумные дома сидят, за заборами, засовами да замками. И все конфликты, все бои к зиме сами собой затухают…

— Ты все же виноват, Петя, — затянул старую песню Лимлин. — Почему ты со своим потенциальным работодателем свысока разговариваешь? Ты его уважать должен!

— Кому должен, всех прощаю! — отшутился я людской присказкой, хорошо известной гномам, как случайно удалось выяснить. — А свысока я разговариваю потому… что действительно выше вашего королька!

— Ха-ха-ха, О-хо-хо! — рассмеялись гномы на мою дурацкую и несмешную шутку. Простые души…

— Не парься, Лимлин… — весело проговорил я, зачерпывая вилкой фарш и выкладывая его на кругляшок теста. Придать пальцем форму, залепить тремя отточенными движениями, не отрывая пальцев, но скользя ими по тесту — зря что ли, в муке весь извозился! — свести концы в "барашек" и положить в ряд таких же молодцов. Красиво! Две четкие складочки на "пузе", идеально круглая форма — у гномов с их толстенными пальцами получается куда хуже. Но стараются, сопят, кряхтят, причмокивают… Погодите, вот приготовится первая партия, еще и зачавкаете! — Не парься! Выдадим на-гора результат, сразу и отношение поменяется! Обеспечь мне доступ — и спи, отдыхай!

— Куда доступ? — поинтересовался Лимлин, кладя на маленький кругляш изрядный кусок мяса. Примял пальцем, попытался залепить — не тут-то было! Не слепляется, края не сходятся. Решил растянуть тесто до нужных размеров — порвалось! Вытер рукавом пот с лица, перекинул половину фарша с испорченного кругляша на целый, опять не лепится: замазал края, они жирные теперь…

— В библиотеку, конечно! Куда ж еще! — удивился я, в свою очередь.

— Куратора назначат, — прикинул Лимлин, откладывая злополучный пельмень, — в библиотеке работать просто так никому не дают! С куратором — пожалуйста, хоть с завтрашнего дня! И все равно наряд нужен…

— А пускай! — легкомысленно согласился я. Не век же поваром оставаться!

— Вареное мясо в тесте! И ты это поливаешь сметаной! И ешь??? Бр-р-р! — Касю, принесшую разнарядку "в библиотеку" на следующий день, усадили за стол, наложили пельменей с горкой.

— Разве он ест? Взял себе десять штук и на восьмом сломался! А пирожки-то маленькие, вот! — Лимлин, почему-то называющий пельмени "пирожками", сложил большой и указательный пальцы в колечко, типа О" Кeй. — По четыре десятка нормальная порция!