Смерть в Занзибаре

Он поцеловал руку ей, а затем – Амальфи, хоть и с меньшей галантностью влюбленного, чем обычно, и, засвидетельствовав свою симпатию Тайсону выразительным взглядом, вернулся в свою комнату. Однако никто больше, похоже, не ощущал потребности последовать его примеру; даже Ларри Даулинг, который несомненно не мог считать себя старым другом семьи; и все они продолжали сидеть там, когда наконец вернулся Найджел с доктором и индийцем – главным инспектором полиции.

Последовавшая процедура оказалась милосердно краткой. Заключение врача подтвердило их собственный вывод, к тому же было довольно просто установить, как же произошел этот несчастный случай.

Мисс Бейтс, спускаясь по лестнице в темноте, или почувствовала слабость, или же сделала неверный шаг и, споткнувшись, упала вниз через край балюстрады на веранду, сломав себе шею. Все было так просто и так ужасно.

Тайсон взял на себя большую часть пояснений и показал им, где лежало тело, так что Дэни не понадобилось много говорить. Доктор зашел к Гасси и прописал ей покой, а в случае необходимости – еще одну таблетку успокоительного, и, сопроводив тело Миллисент к ожидающей машине скорой помощи, они вместе с инспектором выразили свои соболезнования и отбыли.

Луна опустилась, и небо на востоке уже начало бледнеть первыми отдаленными признаками рассвета, когда Дэни наконец-то забралась под свою противомоскитную сетку. Простыни ее были смяты, а подушка все еще хранила отпечаток головы мисс Бейтс. Но никто не подумал предложить ей провести ночь где-то в другом месте, а она была слишком утомлена, чтобы беспокоиться о том, что ей придется спать там, где лежало тело Миллисент. Слишком утомлена, чтобы вообще о чем-либо беспокоиться…

Она спала так крепко, что даже не услышала легкого стука дворецкого, который в восемь утра попытался принести ей поднос с утренним чаем, а часом позже – голоса Лоррейн из-за запертой двери своей комнаты, спрашивающей, проснулась ли она уже. И наконец Лэш разбудил ее.

Он забарабанил в дверь ее спальни и продолжал барабанить все громче и громче до тех пор, пока она не открыла, а увидев ее, сонную и удивленную, сказал с неожиданным пылом:

– Слава тебе, Господи, за это!

– За что? – спросила Дэни, моргая. – Что-нибудь случилось?

– Похоже, что нет, – ответил Лэш, выглядевший необычно бледным и напряженным. – Но когда вы не спустились вниз, а Лоррейн сказала, что ваша дверь заперта и она не услышала от вас никакого ответа, я подумал, что, возможно, было бы лучше пойти мне самому и убедиться.

– В чем? – изумленно спросила Дэни.

– Что вы действительно всего лишь спите. Я полагаю, что эта паршивая вчерашняя история действительно была несчастным случаем, но тем не менее…

– Мисс Бейтс! – задыхаясь, произнесла Дэни, пораженная воспоминанием, словно ударом в лицо. – Я… я забыла. Она… О, Лэш! О, бедная мисс Бейтс. Бедная миссис Бингхем… Она в порядке?

– Миссис Бингхем? Думаю, да. Она, видимо, достаточно пришла в себя, чтобы съесть вполне сытный завтрак, судя по подносу, который отнесли наверх. А как вы? Намерены ли вы когда-нибудь спуститься вниз?

– Конечно. Сколько времени?

– Начало одиннадцатого.

– Одиннадцатого? Господи Боже мой!

Дверь захлопнулась у него перед носом, а серебристый голосок на полпути с веранды вниз произнес:

– Поешь серенады своей секретарше, дорогой мой Лэш?

Амальфи шла к нему и сладко улыбалась ему в лицо, но над мило улыбающейся линией рта ее зеленые глаза были холодны и тверды и не выражали ни капли веселости, а заглянув в них поглубже, Лэш внезапно ощутил нечто вроде шока, как если бы он непреднамеренно натолкнулся в темноте на что-то огромное.

Он и представить себе не мог, что Амальфи может быть такой, когда она так улыбается, и это заставило его ощутить беспокойство и странную неуверенность в себе. Словно оправдываясь, он сказал в ответ на ее вопрос:

– Только в служебных целях.

– Правда? – Голос Амальфи был таким же сладким и нежным, как и ее улыбка. – А нейлоновая кружевная накидка – это ее обычная рабочая одежда? Как же вам, мужчинам, везет с работой!

Она засмеялась своим очаровательным смехом, а Лэш со смущением обнаружил, что это разозлило его, как никогда прежде.

Он посмотрел на Амальфи долгим взглядом, словно увидел ее впервые в жизни, отмечая многие вещи, которых он никогда не замечал раньше: годы, которые так искусно удерживались на расстоянии, ледяной холод, который мог сверкнуть в этих спокойных русалочьих глазах, злобу, которая способна была появиться в этом теплом ласковом голосе, сталь, скрывавшуюся за этой очаровательной, детской, немного безалаберной ласковостью.

Длинные ресницы Амальфи задрожали и опустились, а, когда они снова поднялись, глаза ее выглядели мягко просящими, а голос был нежно умоляющим:

– Я просто ужасно ревнива, дорогой!

– Да ну? – сумрачно сказал Лэш. – Должно быть, это создает приятное разнообразие. – Он отвернулся от нее и начал спускаться по винтовой лестнице во внутренний дворик, даже не поинтересовавшись, идет ли она следом за ним или нет.

В это утро в «Дом Тени» снова заехал мистер Кардью из полиции, грубо потревоженный в свой священный выходной день, и Тайсон повел его взглянуть на то место, где произошел несчастный случай.

Мистер Кардью весьма неодобрительно высказался по поводу крайне неподходящей балюстрады, назвав лестницы опасными, и предложил по возможности скорее установить на них железные перила, после чего, забрав с собой Тайсона, Дэни и Гасси Бингхем, вернулся в город, где необходимо было выполнить некоторые тягостные формальности в связи со смертью Миллисент Бейтс.

Его офис помещался в высоком квадратном пятиэтажном здании, выходящем на море, с великолепными резными дверями и башенкой с часами. Бет-эль-Аджайб, «Дом чудес», когда-то это был дворец, построенный знаменитым султаном, Сеидом Баргхаш-бин-Саидом, теперь служил помещением для Секретариата.

«Дом чудес» был построен намного позднее, чем «Дом Тени», и, хотя он был гораздо масштабнее, его внешний вид был попроще: комнаты с ярусами веранд окружали центральный внутренний дворик. Кроме того, здесь внутренний дворик находился не под открытым небом, а был перекрыт стеклянной крышей наподобие железнодорожной станции.

Дэни оставила Тайсона и его сестру беседовать с мистером Кардью и спустилась по лестнице вниз, откуда можно было полюбоваться на залив, где стояло на якоре гвоздичное судно, идущее в Пембу, и осмотреть трехдюймовые орудия, стоявшие перед Бет-эль-Аджайб: пушки, носившие клеймо военных заводов Португалии и составлявшие часть трофеев, взятых персами при падении Ормуза.

Она пыталась разобрать стершуюся надпись на старом, выгоревшем на солнце металле, когда на пушку упала чья-то тень. Подняв глаза, она увидела араба, который накануне летел вместе с ними в самолете от Найроби и которого Найджел представил как Сейида Омар-бин-Султана.

Великолепные зубы Сейида Омара сверкали белизной на оливковом лице, он поклонился и сказал:

– Доброе утро, мисс Китчелл. Как приятно встретить вас снова так скоро. Как я вижу, вы уже начали знакомиться с городом. Вам нравятся наши пушки? Они очень-очень старые. Им, наверное, лет четыреста, а то и больше.

– Да, я знаю, – сказала Дэни. – Я читала о них перед приездом сюда. Что говорит эта надпись на них? Это по-арабски, да?

– По-персидски, – сказал Сейид Омар и прикоснулся к изящным знакам своим тонким коричневым пальцем… «Во имя всемилостивейшего Аллаха и пророка его Магомета и Али, вручено правоверным, кои собрались вместе для священной войны, как залог успеха и победи… В царствование шаха Аббаса Саджави, Властелина Земли и Времен, чья сила возрастает…»

Пальцы его замедлили свое движение и остановились, он не стал читать остаток надписи, но, глядя на нее сверху вниз, тихим голосом, в котором зазвучал непонятный благоговейный трепет (а, возможно, и зависть), повторил этот величественный, вызывающий титул: «Властелин Земли и Времен…»