Страница 31 из 76
— Ты должен идти, — говорю я, пытаясь бороться с прерывистым дыханием, отталкивая его. Вместо этого он упирается лбом и носом в мое лицо и мы вместе дышим одним и тем же воздухом.
Нет необходимости это озвучивать. "Я люблю тебя" полыхает между нами, и я слышу слова, как если бы он кричал их мне.
Он берет меня за руку, страстно целует костяшки моих пальцев, затем смотрит на мое лицо и стирает капли слез своими большими пальцами.
— Ты в порядке, маленькая петарда?
— Я буду. Больше, чем в порядке, — обещаю я.
Телефон вибрирует в кармане, и дрожащей рукой я проверяю сообщение.
— Мелани в пяти минутах отсюда, — мой голос охрип. Мел знает, где я держу свой запасной ключ, и может появится здесь в любую минуту, и Ремингтон уйдет.
Он уйдет.
Мои глаза снова наполняются слезами.
— Пожалуйста, уйди до того, как я разрыдаюсь, — молю я. Что смешно, потому что я уже реву, как ребенок, а еще чувствую себя, а скорее всего и выгляжу, как дерьмо.
Он накручивает на палец несколько прядей у меня на затылке, закрывает глаза и когда наклоняется ко мне, шепчет:
— Не забывай обо мне ни на секунду.
— Ты же знаешь, что не забуду.
Бушующие голубые глаза удерживают мой взгляд, голос грубеет, когда он наклоняется.
— Теперь поцелуй меня.
Я так и делаю, а он тихо стонет, когда его губы касаются моих. Маленькие фейерверки взрываются во мне и я чувствую его поцелуй, успокаивающий мой разум, сердце и мозг. Он опускает руку мне на поясницу, нежно лаская ее, пока мы целуемся, медленно, глубоко, смакуя, запоминая; затем его рот перемещается вверх, чтобы поймать одинокую слезу, катящуюся по моей щеке.
— Брукиии! Где тут у нас горячий папочка и будущая мамочка?
Он бормочет проклятия, и мы снова быстро целуемся. Он прикусывает и посасывает мой язык, сейчас немного грубее, удерживая мой затылок своей ладонью, его вкусный влажный поцелуй заставляет мое тело чувствовать, будто его облизал и искусал лев. Моя грудь болит. Соски пульсируют под лифчиком.
Я поёживаюсь и свожу бедра вместе, когда он, наконец, отстраняется. Наши глаза встречаются на короткий миг. Цепляясь. Его взгляд жаркий и отчаянно голодный, словно он в секунде от того, чтобы сорвать с меня одежду.
— Ты все, чего я когда-либо хотел, — он заправляет мне за ухо прядь волос, его глаза слишком блестят, когда он отстраняется. — Ты вся моя, помни это, мой лакомый кусочек.
Я слышу стук каблуков Мел снаружи, и Ремингтон встает, каким-то образом выглядя еще больше, чем обычно. Огромный, сильный, голубоглазый и прекрасный.
— Полностью моя, — говорит он. — Брук Дюма.
Дрожь пробегает сквозь меня, когда он отступает, пригвоздив меня взглядом к кровати.
Чувствую себя оттраханной здесь, в моей кровати, одними его глазами, когда пытаюсь восстановить дыхание.
— Я беременна твоим ребенком, если у тебя вдруг возникают какие-то сомнения по поводу того, чья я была, — говорю я ему.
— Вы оба мои, — произносит он, указывая прямо на меня. — Особенно ты.
Я унимаю свое возбуждение, и он разворачивается, чтобы уйти.
— Эй! - зову я. — Ты тоже мой.
Он кивает, затем бросает свой iPod в мою сторону.
— Не скучай по мне слишком сильно.
Я ловлю его, прижимая к груди.
— Не буду! — легкомысленно возражаю я, демонстрируя лживую браваду, после чего его низкий голос звучит в гостиной, и я слышу, как Мелани тихо успокаивает его. А потом происходит самый ужасный звук, хлопок закрывающейся входной двери.
Тишина преследует меня, и подобную тишину я ощущаю только, когда его нет рядом.
И вот тогда я утыкаюсь лицом в подушку и плачу навзрыд.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
РАДУГА В СИЭТЛЕ
Мелани - это лучшее, что есть в Сиэтле, и каждый, кто думает иначе, может просто поцеловать ее в зад. Мел подобна постоянной радуге в вечно сером городе. С яркими сережками и линией браслетов по самый локоть она звенит и гремит по пути в мою комнату вспышкой цвета, пытаясь утешить меня, когда весь мой мир только что вышел за дверь квартиры, а я сжала в кулак всю свою силу воли, чтобы не выбежать и не ринуться за ним.
Мел требуется пара ничтожных секунд, чтобы оценить ситуацию и начать действовать. Она увидела зареванную массу, лежащую на кровати, которой была я, и быстро заменила мою бесплатную подушку на свою большую грудь, и теперь ее дизайнерский топ увлажнился от моих слез, а она молча ждет, когда я выплачусь.
Это заняло как минимум, полчаса, и я все еще настроена быть сильной. Просто каждые несколько минут мне нужно перевести дух.
И вот, в момент одного из моих глубоких вздохов, скривив губы в дерзкой усмешке, она отталкивает меня, чтобы заглянуть в мои глаза.
— Ты не врала, когда сказала, что Разрывной Тейт хочет, чтобы ты стала матерью его сексуальных детишек? Вы двое уже приступили к работе? А? — она наклоняется и присматривается к моему животу. — Ну, и когда уже будет заметно? Мне не терпится где-нибудь увидеть маленький пинок.
— Я знаю! Мне тоже! — мои губы растягиваются в улыбке, когда я думаю об этом ребенке. О, малыш, вещи, которые ты просишь нас сделать, чтобы показать, что мы любим тебя. — Мне так сильно хочется, чтобы было видно, Мел.
Она усмехается и внимательно изучает меня своими зелеными глазами.
— Хммм. Беременность заставляет светиться. По тебе это очень заметно, даже не смотря на твои заплаканные глаза. Не могу дождаться, когда забеременею. Мне кажется, это так сексуально! — кричит она. — И сексуальной беременность делает для меня тот факт, что папаша ребенка весьма сексуален. Сексуально уже то, что внутри тебя часть него. Каково это? Цыпленок, ты должно быть чувствуешь себя настоящей женщиной сейчас; ты заполучила самого сексуального отца для ребенка!
Господи, я даже поговорить о Ремингтоне с подругой не могу. Мои кости превращаются в жидкость внутри меня. Даже мой голос приобретает иной тон, - такой же, каким я говорю, когда мы с ним одни в постели, занимаемся любовью.
— Это невероятно, Мел. Как будто он рядом. Словно мы связаны. Словно я была в высшей степени, роскошно оттрахана, — я стону и откидываюсь на кровать, потирая губы, и мне нравится то, что я до сих пор могу ощутить вкус Разрывного на них.
— Брук, позволь мне сказать... — Мел падает рядом, уставившись в потолок. — Когда я только что его увидела, то ощутила, словно умираю изнутри. Он такой большой и горячий, что даже каблуки плавятся и я становлюсь на дюйм короче.
Я не могу контролировать свой внезапный порыв смеха, Мел скидывает обувь и поворачивается ко мне, улыбаясь своей "озорная Мелани" манере.
— Его губы были алого цвета, как если бы он только что чуть не зацеловал тебя до смерти. Разрывной немного неандерталец, не так ли? Он такой чертовски первобытный, омойбог! Бьюсь об заклад, вы занимаетесь анальным сексом, ребята.
— Нет! Он, конечно, животное, но очень заботливое! — выдаю я, немного ерзая от этой мысли.
— Наверняка догги-стайл?
— Да, но прекрати напоминать мне! — добродушно восклицаю я. Затем закрываю глаза, раскидываю руки и наслаждаюсь ощущением его ребенка внутри меня. — В том, что я беременна от него, действительно, есть что-то очень чувственное, — признаю я. — Мое тело гиперчувствительно, то, как я все ощущаю, как меняется моя грудь, все во мне... — я вздыхаю, потом поворачиваю голову и смотрю на свою лучшую подругу. Она единственная, кто когда-либо действительно "понимала" меня до Реми. Единственная, кто любит меня в любом виде. — Мел, я не могу потерять этого ребенка.
Ее улыбка угасает, и она сжимает мою руку над моим все еще плоским животом.