Мой (ЛП)

— Я не собираюсь названивать тебе по этому поводу. Я знаю, что ты будешь занят.

Его глаза блестят.

— Не настолько занят, если дело касается этого.

— Что это за блеск в твоих глазах? Ты делал это раньше? Бьюсь об заклад, Мелани и Райли этим занимались.

Усмехнувшись, он пробегается рукой по моему затылку и спине, затем нежно целует мочку уха, нос, и говорит хриплым голосом:

— Я хочу заняться этим с тобой.

Меня сжимает от желания, соски напрягаются, и горячая волна пробегает по телу. Мне нравится каждый наш первый раз. Первый раз, когда он поставил мне Iris. Первый раз, когда он предложил мне побегать с ним. Первый раз, когда он меня поцеловал, когда занялся со мной любовью. Но у нас никогда раньше не было первого раза такого рода.

— Я тоже этого хочу, но не знаю, смогу ли. Если буду касаться там... где кровь...

Его губы прижимаются к моему лбу, когда он расстегивает две верхние пуговицы моего топа, голос в десять раз тише, чем всего мгновение назад.

— Это всего лишь кровь.

Его запах, феромоны, которые источает его тело, доводят меня до безумия. Низ моего живота сжимается, а пульсация становится такой неистовой, что моя и так сверхчувствительная грудь чувствует себя слишком сдавленной в лифчике.

— Реми, господи, только ты можешь меня возбудить сейчас, когда я так волнуюсь.

Его руки обхватывают мою задницу, и вдруг я чувствую скольжение его губ по моему уху; затем он нежно меня облизывает, и я снова чувствую жар между ног.

— Я так чертовски сильно тебя хочу, — его голос просто хриплый выдох, когда рука скользит за пояс моих джинсов, а ладонь накрывает одну из ягодиц под трусиками.

Он берет обе мои груди, сжимая их вместе, и зарывается туда лицом, раскачиваясь из стороны в сторону и рыча возле моей кожи.

— Всякий раз, когда хочешь ты, хочу и я, — говорит он мне, поднимая голову и прижимаясь к моему рту, и его слова вибрируют на моем языке, когда я жадно переплетаю свой с его. — Просто позвони мне и скажи. Скажи, что хочешь меня. Что ты готова для меня и я позабочусь о тебе. Я позабочусь о своей женщине всякий раз, когда она захочет. Чего бы она не захотела.

— Я тоже. Ты позвонишь мне, и я позабочусь о тебе, — я провожу пальцем вдоль его мощной квадратной челюсти, после чего мы сокращаем расстояние между нашими ртами и всю оставшуюся часть полета он держит мою голову в своих ладонях и целует, целует, целует до тех пор, пока у меня не опухают губы.

♥ ♥ ♥

Водитель на навороченном "Линкольне Таун Кар" ждет нас в аэропорту, а Ремингтон говорит пилоту, что вернется через два часа. Мы молча едем на заднем сиденье автомобиля, находясь максимально близко друг к другу, в то время как я изучаю пролетающий мимо знакомый пейзаж и проверяю уровень зарядки на моем iPhone. Я понимаю, что пытаюсь отвлечь себя любым способом, пока мы приближаемся к моей квартире. Точно так же, как он нес меня по трапу из самолета в машину, Реми заносит меня по ступенькам в мою квартиру.

Я обхватываю его шею руками.

— Останься. Ремингтон, останься. Будь моим заложником. Обещаю заботиться о тебе целыми днями, каждый день.

Он смеется низким мужским смехом, глядя на меня своими разбивающими сердце голубыми глазами, после чего с любопытством осматривается, и я чувствую бабочек в животе, когда замечаю его неподдельный интерес. Он хочет посмотреть, где я живу. О, господи, я люблю его так сильно, что это причиняет боль.

— Я организую для тебя маленькую экскурсию, после чего ты уберешь свою прекрасную задницу отсюда, — предупреждаю его я.

Он усмехается.

— Покажи мне логово моей женщины.

Пока он носит меня повсюду, я лишь вытягиваю руку, показывая ему свою красочную гостиную.

— Моя гостиная. Ее оформляла Мелани. Она в этом очень хороша. Эклектичная. Ее даже упоминали в нескольких местных журналах, но она мечтает о том, чтобы о ней рассказали в "Архитектурном обзоре". Пандора, другая моя подруга, говорит ей, что у нее больше шансов попасть на снимки "Плейбоя". Они мнимые соперницы и обожают подначивать друг друга.

Он подмигивает мне и это подмигивание проходит сквозь меня так, что создает небольшое покалывание у меня в животе, когда я показываю ему соседнюю комнату.

— А это моя кухня. Маленькая, но я ведь живу одна. А эта дверь ведет нас... в мою спальню.

Мы входим, и он усаживает меня в изножье кровати, затем с удивленным видом осматривается. Я оглядываюсь, пытаясь посмотреть на все его глазами. Все очень простое, стены бледных тонов. Несколько черно-белых фотографий спортсменов располагаются на стене, крупным планом взяты мышцы. Рядом стена памяти, где на фотографиях мы с Мелани, Пандорой и Кайлом... некоторыми другими друзьями... Там же висят два списка с программами питания, с указанием углеводов, белков и полезных жиров. В рамочке, которую мне подарила Мелани, цитата: "ЧЕМПИОН - ЭТО ТОТ, КТО ПОДНИМАЕТСЯ ТОГДА, КОГДА УЖЕ НЕ МОЖЕТ. - Джек Демпси." Она принесла мне ее, когда я получила свою травму и была в депрессии, и я пыталась стать таким чемпионом.

И я смотрю на одного сейчас. Я каждый день смотрю на такого чемпиона.

Он подходит к стене памяти, рассматривая фотографию, на которой я пересекаю финишную линию, на моей груди написан номер шесть, и показывает большой палец этому снимку.

— Посмотри на себя, — произносит он с плохо скрываемой мужской гордостью, я и не осознавала, что приближалась к нему до тех пор, пока он не повернулся и заметил меня.

Он снова поднимает меня и усаживает прямо в центр кровати, перебирая пальцами пряди моих волос.

— Постарайся не вставать, ради меня, - упрекает он.

— Я буду. Я забыла. Это привычка, — откидываюсь назад, прислоняясь к спинке кровати и тяну его на себя.

— Тебе надо идти или я не позволю тебе покинуть меня, – шепчу ему на ухо.

Он обнимает меня на какое-то мгновение, его сильные, твердые руки обвились вокруг моей талии, когда он наклоняется и целует меня, лижет, нюхает мою шею, стремительно сменяя одно на другое. Он никогда не нюхал меня больше, чем за последние два часа. Сейчас он втягивает воздух медленно и глубоко, затем также медленно меня облизывает, и я чувствую всю его заботу, и в заключение его поцелуй прямо в мою промежность.

— Когда ты говоришь мне, что ты в постели, это именно то, что я буду представлять. И это будет именно то, что будешь видеть ты, — урчит он, поднимая свою голову.

Мои глаза наполняются слезами, но я не хочу усугублять ситуацию, поэтому просто киваю, но я точно знаю, что ни за что на свете он не упустит моего потерянного выражения лица.

Его глаза не отпускают мои по мере того, как он отходит от меня.

— Я скоро вернусь, — говорит он мне, касаясь моей щеки своей большой мозолистой рукой, и я ненавижу то, что слеза все-таки скатывается по моему лицу. Он улыбается мне, но эта улыбка не касается его глаз. — Я скоро вернусь, — повторяет он.

— Я знаю, — я вытираю щеку, беру его за руку и оставляю поцелуй на его ладони, после чего сгибаю его пальцы, закрывая ладонь, таким образом, хочет он моего поцелуя или нет, он его получает. — Я буду ждать тебя.

— Черт, иди сюда, — он берет меня на руки, и все мои усилия держать себя в руках летят к чертям, прорываются реки слез, и я начинаю реветь.

— Все хорошо, — говорит он, поглаживая меня по спине, когда всхлипы от рыданий охватывают мое тело. Все хорошо, слышу я, все хорошо, маленькая петарда, но я не чувствую этого «все хорошо». Да и как может быть хорошо? Я могу понадобиться ему. Он нужен мне. Он может вернуться и Пит может вколоть еще того дерьма ему в шею. Что-то может случиться в полете, и они не скажут мне из-за того, что мне нельзя нервничать, чтобы я не потеряла ребенка. Я чувствую себя слабой и беспомощной в то время как все, чего я хотела в жизни - это быть сильной и независимой. Но я по уши и безвозвратно влюбилась. И теперь мной управляет любовь к этому мужчине, который звучит, как гром, когда говорит что-то мне на ухо, который пахнет мылом, самим собой и океаном, который держит меня в самых сильных руках во всем мире - и когда эти руки исчезнут, весь мой мир исчезнет вместе с ними.