Страница 17 из 76
— Правда, хорошая? — сразу прониклась доверием Хайта. — Господарь, вы не шутите?
— В жизни не видел ничего красивее. А если выучить её ходить на задних лапах?
— Она может возомнить о себе. Глядишь, и человеком обернётся, это плохо…
— Откуда здесь порядки Мориора, гере учитель? — балагурил кавалер, отмыкая защёлку от ошейника Хайты. — Вы начитались моих работ? ручную пату завели, ручных девиц… Сознайтесь, что прочли статью «Нижнее сословие у пришельцев».
— Ах, честолюбец, — с дребезжащим смехом покачал головой профессор. — Увы, нет. А вот модницы ваши статьи изучают — я слышал проповедь о… — Картерет сдвинул брови и прогудел: —…о дьявольском обычае рядиться подобно псам и скотам неразумным!
— Дамы просто не знают, кому подражают! — громко рассмеялась Бези, опять позабыв о манерах.
Смеясь вместе с ней, кавалер хотел встать, упёршись в колени ладонями, но охнул и застыл, так и не поднявшись с корточек. Весёлое лицо освободителя мучительно исказилось от боли. У Хайты глаза округлились, а рот стал похож на ноль. Даже Пата озабоченно уркнула, вытянув рыло: «Что такое?»
— Помогите кавалеру, — шагнул вперёд Бертон.
Прежде чем подбежала Бези, златовласка скомандовала свинье:
— Поставь человека на ноги. Мягко.
Карамо подхватило в подмышках, подняло. Он чуть не поцеловался со слюнявой, тепло дохнувшей мордой, — и скованные болью ноги смогли распрямиться.
— Тебя лизь, — доверительно чавкнула свиная пасть. — Сорок унция, будь здоров.
D. Поворот судьбы
— Бертон, это и есть диковинка, о которой вы говорили?.. — заговорил Карамо, слегка рассерженный столь фамильярным обхождением. — Она настолько разумна?
— Обманчивое впечатление! — предостерёг профессор. — Скотина повторяет за служанкой, словно попугай.
Кавалер морщился и сжимал губы, очень осторожно двигая коленями, а девчонки, столпившись возле него, принялись наперебой хвалить Пату.
— Она Ласку вылечила, — с гордостью заявила Лара.
— Ага, я была совсем слепая, а теперь читаю! — Малявка подпрыгивала, чтобы её заметили — а то к младшим всегда так относятся, будто их нет.
— Ласка, стыдно говорить неправду, — одёрнула Лис полушёпотом.
— Ну… я знаю буквы, — смутилась Ласка. — Только не все.
— Ещё Пата врачует переломы и ушибы, — прибавила Эрита. — Мы с ан Лисси пострадали в авиационной катастрофе…
— Это очень совершенная машина, кавалер. Только прожорливая. — Уж кто-кто, а Лис наглядно знала, сколько корма входит в Пату. Как в каучуковый мешок!
— И для красоты помогает, — с важностью добавила хозяйка Паты. — Вот, смотрите, господарь, какую пригожую харю она Бези нализала. Теперь у Бези нет отбоя от… ой! ай! — Златовласка взвизгнула и от боли поднялась на цыпочки, поскольку Безуминка крепко взяла её за ухо. Виновато улыбнувшись кавалеру, она повела болтушку к гардеробу. За ней поспешила Лисена, шипя служанке: «Кому я говорила — держать язык за зубами?»
— Но ведь правда! — пищала Хайта. — Пусти! Пата не будет вас умывать! А-а-а-ай!..
Тут и Лисси добавила ей подзатыльник:
— Замолчишь ты или нет?
Лара невольно вступилась:
— Да хватит вам… — но, осекшись, культурно продолжила: — Анс, перестаньте её мучить!.. Пата, а ты куда смотришь?
— Тяа? — На миг перестав натягивать поводок, та повернулась к ней, взволнованно подняв свиные уши.
— Выручай!
Поводок лопнул; Пата, грозно рыча, затопала вслед за троицей. Лис застучала каблучками: «Кыш! кыш! место!» Бези с возмущением пробовала пнуть животину носком туфли, Хайта жалобно вскрикивала. Пата грузно прыгала вокруг них — шум, гам!
— Как славно у вас! — вздохнул кавалер полной грудью, пока поодаль девушки пытались отогнать свинью. — Они всегда так, если с привязи спустить?..
— Тихо! — прикрикнул Бертон.
Беспокойная компания тотчас замерла, как фотография. Даже Пата присмирела. Не зря в роду Тор-Майда жило предание о графах-полководцах, чей рык заставлял коней приседать, а врагов — обращаться в бегство.
— Барышни, — добавил граф, отечески глядя на смолкшую публику, — ведите себя достойно. Здесь почётный гость. Вернитесь к нам, я вас представлю…
Отпустив Хайту и быстро поправив платье, Бези двинулись в обратный путь, чуть румяная от стыда. Но разве допустимо, чтоб эта свиная пастушка-толстушка при госте распространялась о девичьем умывании!.. В станах рабыни не столь разговорчивы, там враз: «Паршивка, заткни рот хвостом!», и выдерут вдобавок.
Неловко было и Лисси — за себя и за служанку. У Хайты язык без костей; чуть дашь ей поблажку — мелет без удержу.
— Ан Бези, Ласточка и Ласка — медиумы, — объяснил Бертон кавалеру. — Анс Эрита и Лисена — лунные левитессы. Все в Гестеле недавно, но подают большие надежды.
— А вам не кажется, дорогой граф, что они здесь… немного скучают?
— Отказались уезжать на каникулы. Хотят служить науке. Удивительно, но факт.
— Я потрясён. Обычно девушки стремятся к тихим забавам, к рукоделию…
Лара негромко фыркнула в сторону.
«Нашёл, чем увлечь — шитьём! Я тут семь провинций шлемом покрываю, а мне — тряпки да нитки… Тихие забавы — это что? в картишки перекинуться? Лучше на велосипеде научиться ездить. Или в пруду поплавать. Пруд отличный… только у мужского корпуса. Как ни таись — засекут и освищут».
— Да! факт, достойный изумления, — признал Карамо. — И как, успешно помогают?
Не заподозрив подвоха, Бертон оживился и заговорил глубоким, сочным голосом:
— Например, Ласточка… Ларита, подойди. Вот, кавалер — Ларита Динц, из приморского Гагена. В ней открылись необычайные способности. Сейчас вещает на две с половиной тысячи миль. Надеюсь, сможет и больше.
Безуминка чуть скривила губы.
«Ничего, ещё пилюль попью, гигаин из себя выгоню — и перекрою детку. Рано ей с опытными тягаться… Хотя пилюли — тоже дрянь, с них уже тошнота подкатывает».
— …кроме того, она видит тех, с кем говорит через эфир.
— О! бесподобно! Из Гагена? Та актриса, Джани — и она, представьте, гагенская…
«Вот втируша, из рабочего квартала в высший свет пролезла! — Лара недобро насупилась. — Была никто, в хоре псалмы пела, а теперь — здрасьте! Её кому ни лень поминают, всё кавалеры, богачи… Выскочка грешная. Поди, не вспомнит, что со мной в одном союзе состоит, а ведь тоже „поющая кошка“…»
Тут она заметила, что кавалер рассматривает её с напряжённым интересом, хотя голос его звучал непринуждённо:
— Вы сказали — Динц?..
В кофейных глазах Карамо было обострённое внимание, пронизывающее как шпага. От неловкости и смущения перед ним девчонка вздрогнула, захотела отвернуться.
Кавалер словно видел перед собой книгу, в которой написано нечто безумно важное — такое, от чего зависит жизнь.
Видел, но не мог прочесть.
«Почему он так вглядывается?» — Лара невольно поёжилась.
Карамо изучал лицо юной девицы тщательно, как стёртый временем текст на древнем обелиске. Высокие скулы, миндалевидный разрез карих глаз — явные следы кивитской крови, они долго остаются в поколениях. Но этот по-детски узкий подбородок, тонкий прямой нос с чуть вздёрнутым кончиком — в них чудится нечто неуловимо знакомое…
— Да, Динц. А что?
— Редкая фамилия для Гурского приморья. Скорее с юго-запада, из Лации. — Кавалер отвёл взгляд.
— Или ан Эрита. У неё отличные результаты… Прошу вас, профессор, изложите в цифрах.
Наконец-то вспомнили об учителе! Рикс Картерет развернул заветную тетрадь:
— При собственном весе в сто тринадцать фунтов эта девица поднимает и четыре часа держит на лету пять пудов груза. Испытаний на скорость мы ещё не проводили, но полагаю, что за час она покроет миль двести пятьдесят. Только ракетоплан на маршевых горелках сможет обогнать её.
— Каждая несёт двоих… — негромко молвил кавалер, будто цитируя по памяти. — То есть взрослого солдата с полной выкладкой, включая запас патронов в подсумках, она перенесёт шутя.