Страница 6 из 8
смерти.
Она стала автором мирового открытия в области
химии, имела много учеников. Ее очень ценили в ин-
ституте органической химии, где она проработала
более пятидесяти лет.
Но ее жених также не терял времени, он стал
знаменитым директором музея Пушкина в Москве
(не изо бразительных искусств имени Пушкина, а са-
мого поэта Пушкина!), много ездил по миру и всегда
привозил ей подарки. Под конец жизни тетя Зина си-
дела возле его постели и целовала ему руки.
Со мной получилось так, что тетя Зина и ее мо-
сковская квартира с молодости стали особым цен-
тром влияния на меня и мою жизненную фило софию.
Она плохо реагировала на мое естественное же-
лание побегать по магазинам, купить что-то новое
для детей и мужа. Она считала, что в Москве есть мно-
го объектов, более достойных внимания, чем ГУМ, ЦУМ и «Детский мир».
Она водила меня в Третьяковку и в музей Алек-
сандра Сергеевича Пушкина, где проходили чудесные
литературные вечера.
Она отправила меня на знаменитую «бульдозер-
ную» выставку, которая проходила на ВДНХ. Так
я узнала, что есть художники, которых запрещают, и искусство, которое мне очень нравится.
Каждый раз она встречала меня в Москве свежим
анекдотом и радостно рассказывала его мне, а я ста-
ралась запомнить.
Дело в том, что ее анекдоты имели глубокий смысл.
Не случайно до сих пор я рассказываю их на своих тре-
ПРЯМОЙ ЭФИР 33
нингах по красноречию — к полному восторгу слуша-
телей. Например, «анекдот про английскую королеву».
Он звучал так:
Однажды королева Англии в большом волнении
вызвала «на ковер» своего первого министра и ска-
зала ему:
— Милорд, правда ли, что вчера за партией в вист
Вы сказали, что нет ни одной женщины в мире, кото-
рую нельзя было бы купить за деньги?
— Да, Ваше Величество.
— Это означает, что за деньги можно купить даже
меня, королеву Англии?
— Да, Ваше Величество.
— (в большом гневе) И сколько же, по-вашему, может стоить королева Англии?
— Пятьсот тысяч фунтов стерлингов, Ваше Вели-
чество.
— (в жутком гневе) Пятьсот тысяч? За меня, ко-
ролеву Англии?
— Вот Вы уже и торгуетесь… (Занавес.)
Тетя Зина рассказала мне про Сахарова еще за-
долго до его ссылки в Нижний Новгород, и это стало
нашей общей тайной, так как мой папа не одобрял
ученых, которые идут в политику.
Тетя Зина придирчиво относилась к моим первым
опытам на телевидении и делала именно те замеча-
ния, которые заставляли меня сомневаться в себе
и больше готовиться.
— Почему ты думаешь, что именно ты имеешь
право общаться с людьми, а не кто-то другой? —спрашивала она меня, и в глазах плясали веселые
чертики.
НИНА ЗВЕРЕВА 34
А я сердилась, дулась, пыталась доказать свою
состоятельность. Но уже при следующем выходе
в эфир сама себя спрашивала: «А почему это делаю я, а не кто-то другой, более умный, более талантливый?»
Я старалась всех своих новых друзей привести
в дом к тете Зине.
На ее кухне сидели Явлинский, Немцов, Любимов
и многие другие. Ей мог позвонить Сагалаев и спро-
сить:
— Тетя Зина, что вы думаете по такому-то поводу?
Сразу после разговора она звонила мне, хохотала
в трубку и очень гордилась, что он помнит телефон
и называет ее точно так, как называли все мои дру-
зья: «тетя Зина».
Вместе с тетей Шурой они были на моей свадь-
бе. Подарили нам с Вовой чудесные белые чаш-
ки, как символ будущего процветания. Я помню, как сильно переживала, когда разбилась последняя
«тети-Зинина» чашка, и почти не удивилась, когда
в наследство от нее по завещанию получила прекрас-
ный кузнецовский сервиз, который не имеет цены.
Много лет я приходила в этот московский дом с па-
кетом вкусной еды и обязательным букетом цветов.
Мы с первой секунды начинали суматошно и радост-
но готовить застолье и с криком «У-у-у, как вкусно!»
поглощали все что угодно. И это было действительно
вкусно, хотя те же самые продукты в другом месте
и в другой компании показались бы вполне обыч-
ными.
Не только я, но и мои дети, а затем члены моей
команды частенько ночевали в этой двухкомнатной
квартире на улице Новоалексеевской на раскладуш-
ПРЯМОЙ ЭФИР 35
ках и матрасах, иногда просыпаясь ночью от болез-
ненного кашля Риты Александровны.
Я помню, как тетя Зина водила нас с моим юным
женихом Володей в настоящий ресторан. Она заста-
вила нас выбирать любую еду, закрыв ладошкой цену
в правом ряду. Я помню тот счет за обед. Он стоил
13 рублей. И помню наше с Вовой смущение, так
как это было в ту пору очень дорого.
Кем она была для меня? Другом? Нет, потому
что общение было не на равных. Наставником, учи-
телем? Тоже нет. Потому что у меня были другие
наставники и другие учителя. Она любила меня так
сильно, как может любить женщина, обделенная
материнством. И я любила ее. И нуждалась в ней.
Не знаю, существует ли на свете определение для та-
кой долгой дружбы и такого редкого по взаимному
интересу и доверию общения.
Мы были в Индии, где я выдавала старшую
дочь Нелю замуж, когда мне позвонили и сообщи-
ли, что тетя Зина умерла, не дожив трех месяцев
до своего 85-летия, к которому мы с ней готовились
заранее и даже купили красивый брючный костюм.
Она знала, что умирает, и последние ее слова перед
моим отъездом в Индию, которые я помню, были
такие:
— Я устала, Ниночек, но все равно так хочется
жить!
Я знаю, что, пока я буду жить, у меня в ушах будет
звенеть ее голос и имя, которым только она называла
меня в течение сорока лет нашей дружбы:
— Как дела, Ниночек? Тебя так долго нет в Мо-
скве…
НИНА ЗВЕРЕВА 36
Превратности судьбы таковы, что сейчас я в Мо-
скве нахожусь гораздо дольше, чем раньше. У меня
в Москве квартира. И много друзей.
Но я стараюсь не бывать в районе станции метро
«Алексеевская», где стоит ее дом и горит свет в ее
окнах.
«Факел»
Казалось бы, я так рано пришла на телевидение, что к моменту окончания университета уже имела
имя, узнаваемость и могла легко написать сценарий
и сюжета, и репортажа, и ток-шоу в прямом эфире.
Чему мне надо было учиться? Оказалось — всему.
До начала серьезной работы в качестве штатного со-
трудника телевидение было для меня кружком, заба-
вой, сказкой. Но как только я стала членом команды
молодежной редакции «Факел», жизнь круто изме-
нилась.
Мне стало казаться, что те же самые люди, которые
так любили меня еще вчера, вдруг в один прекрас ный
момент потеряли ко мне уважение и симпатию. Я на-
поминала себе того самого слоненка из сказки Кип-
линга, у которого еще не вырос хобот и на которого
с разных сторон ворчали взрослые жители джунглей, все время воспитывали и не давали передохнуть
ни на секунду.
Каждый день я делала что-нибудь не то. То не-
правильно одевалась, то слишком много говорила, НИНА ЗВЕРЕВА 38
то писала сценарий не по той теме, которую обсужда-
ли на редакционном совете. То теряла драгоценные
фотографии из архива замечательного режиссера
Мараша и потом искала их до потери сознания (даже
если они оказывались у кого-то другого, я все равно
чувствовала себя виноватой). Помню, как режиссер
Маргарита Гончарова безнадежно пыталась научить
меня красивой походке, так как в студии мне при-
ходилось переходить от столика к столику, и я часто
делала это весьма неловко. А редактор Наталья Ми-
хайловна Дроздова тыкала меня носом в очередные