Страница 83 из 112
Я думал о том, что полиция могла найти при обыске. Гашиш, который достала Маша, полмиллиона песет, моя электронная записная книжка с телефонными номерами, которые я не выучил наизусть. Ничего особенного. Даже если лондонские копы уже перевернули вверх дном нашу квартиру в Челси, они не отыскали там ни записей о сделках с наркотиками, ни других компрометирующих документов.
Интересно, не арестован ли я из-за участия в той сумбурной сделке с марокканским гашишем? Навряд ли... Если бы немцы посчитали меня соучастником, повязали бы вместе с Роджером. С другой стороны, он мог свалить на меня ответственность за всю операцию, надеясь избавить себя от неприятностей. Может, меня задержали в связи с арестом марихуаны в Ванкувере? Нет, канадцы не склонны тратить деньги на отлов тех, кто промышляет марихуаной. Это, должно быть, янки. Я впал в сонное оцепенение, отравленное страхом.
Появился тюремщик, сунул мне малоаппетитный бутерброд, спросил, не свести ли меня в уборную. Возвращаясь из загаженной туалетной комнаты, я пристально вглядывался в зарешеченные окошки на дверях камер, надеясь увидеть Эмбли. В одном из окошек появилось лицо. Эмбли! Надеюсь, он не очень перепугался. На лице было написано страдание. Из глаз, полных вселенской тоски, текли слезы. Это была Джуди. Нет, только не она, Господи!
— Милая, почему ты здесь? Где наши дети?
— Они собираются выдать меня Америке, — прорыдала Джуди. — Разлучить с детьми. Говард, останови их, пожалуйста! Ради бога, останови их!
— Silencio! Silencio! No hable!85 — заорал тюремщик.
— Pero es mi esposa86, — взмолился я.
— Mas tarde, mas tarde87, — бросил он, хватая меня за руку.
Это было немыслимо. За что могли потребовать экстрадиции Джуди? С тех пор как я вышел из тюрьмы в 1982 году, она не нарушила закон ни в одной стране, не считая США. Постоянно пилила меня, чтобы прекратил заниматься контрабандой. Что происходит? Где наши дети? Я лег и попробовал успокоиться.
На часах тюремного надзирателя было шесть вечера, когда он снова открыл камеру. На меня надели наручники и отвели в помещение на верхнем этаже. Там в окружении четырех или пяти человек сидела Джуди, ошеломленная, не помнящая себя от горя.
— Смотри, что они задумали! — сказала она, протягивая документ, из которого следовало, что Соединенные Штаты добиваются ее экстрадиции за соучастие в поставках нескольких сот тонн марихуаны и гашиша в 1970 году. — Говард, мне тогда было всего пятнадцать. Я с тобой познакомилась только через несколько лет и даже после этого не сделала ничего противозаконного. Что они выдумывают? Я не могу оставить детей.
— Милая, а где дети?
— Они с Машей, слава богу. Говард, не дай им это со мной сделать! Ты не можешь этого допустить. Они не могут так со мной поступать.
— Они рехнулись, Джуди. Совсем рехнулись. Успокойся, Рафаэль и его адвокат должны вот-вот приехать.
Джуди никак не могла успокоиться, и ее вывели. Мне вручили документ, похожий на тот, что был у Джуди. Соединенные Штаты требовали моей экстрадиции, потому что я возглавлял организацию, которая с 1970 года незаконно ввозила в эту страну сотни тонн гашиша. Я недостаточно хорошо знал испанский, чтобы понять остальное.
Двое полицейских в штатском и государственный адвокат не говорили по-английски, переводчик изъяснялся на английском весьма посредственно. И все тараторили одновременно. Я плохо понял, о чем шла речь, но сделал вывод, что адвокатская контора Хулио Мореля закрыта на выходные, а Рафаэлю не звонили. Я должен был обходиться государственным адвокатом, который все спрашивал, не хочу ли я добровольно отправиться в Соединенные Штаты и сделать соответствующее заявление. Он сунул мне целую кучу бумаг: подписывайте! Я вытаращил на него глаза.
— Puedo fumar, рог favor?88 — спросил я, потянувшись за сигаретами адвоката.
Один из копов в штатском, явно старший по званию, взглянул на меня, улыбнулся и дал прикурить. Похабно сострил по поводу книжки, которую про меня написали, и сказал, что арестовано еще несколько моих друзей. Словно в доказательство, дверь открылась, и вошел Джеффри Кенион. Он тоже был нужен американцам. Нам не разрешили разговаривать. Меня отвели обратно в камеру.
Через пару часов я вновь оказался в том же самом помещении, где теперь ожидал полицейский, ткнувший мне дулом в живот. Он пригласил меня садиться.
— Ты действительно собирался меня пристрелить? — спросил я.
— Прости, Говард! Прости! Solo para la seguridad. Lo sien-to89, Говард.
В комнату вошел человек в штатском и сел напротив меня.
— Tiene cigarillos, рог favor?90 —очень вежливо поинтересовался я.
— Не курю, извини, — ответил он на незамысловатом английском.
— Кто вы такой? — спросил я.
— Просто часть организации.
— Какой организации?
— Скоро поймешь.
— Где Ловато? — спросил я.
Он выпрыгнул из кресла и вылетел из комнаты. Спустя несколько минут дверь открылась, пропуская полного человека, который выдавал себя за испанского копа. Так это действительно Крейг Ловато!
— Хэлло, Говард! — осклабился он и повернулся ко мне спиной, так что его необъятная задница оказалась в нескольких сантиметрах от моего лица. Он не хотел быть грубым — просто пропихивался между столом и креслом, а это оказалось непросто. — Крейг Ловато, DEA. — Он протянул руку.
Я пожал ее.
— Как поживаете, мистер Ловато? Скажите, у вас есть сигареты?
— Знаешь, Говард, я в жизни не курил. Не знаю, зачем люди это делают.
— Считаете, курение должно быть запрещено, мистер Ловато?
— Не мне решать. Меня интересуют те, кто нарушают законы, а не те, кто их издает. Полагаю Говард, ты знал, что произойдет, и это меня сильно беспокоит.
Должно быть, он метил в Сунде и Карла.
— Я хочу установить с тобой контакт. Зови меня Крейг! Я бы предпочел, чтобы ты согласился на экстрадицию добровольно.
Ловато открыл ящик стола, выудил пачку сигарет, зажигалку и пододвинул мне. Я сделал несколько глубоких затяжек.
— Как насчет моей жены? Отпустите ее и везите меня в Америку хоть сегодня.
— Это решение должен принять Боб О'Нил, помощник федерального прокурора в Майами, штат Флорида, который поддерживает обвинение против тебя. И не раньше, чем ты окажешься в Америке.
— В чем ее обвиняют?
— Я точно не знаю. Это определяет управление федерального прокурора Майами. Полагаю, что в сговоре с целью ввоза контролируемого вещества из списка А.
— Она никогда не говорила, что занимается чем-то подобным. Вы в этом уверены?
Президентская комиссия по борьбе с незаконным оборотом наркотиков и организованной преступностью отдала распоряжения правоохранительным органам в нескольких странах расследовать некоторые факты, имеющие отношение к твоей преступной деятельности. Помощник федерального прокурора Боб О'Нил, основываясь на полученных данных, посчитал, что доказательств против Джудит достаточно, чтобы предложить их на рассмотрение большого жюри в Майами. И большое жюри предъявило ей обвинение.
— Так в чем именно ее обвиняют?
— В том, что она использовала телефон для содействия твоей незаконной деятельности.
— Вы имеете в виду, что она могла принимать телефонные сообщения для меня в нашем доме в Пальме? Это что, запрещено?
— По всей видимости, Говард. Конечно, это запрещено в Соединенных Штатах. Не помню, каким именно законом.
— Моя жена в тюрьме, потому что отвечала на телефонные звонки? Именно поэтому вы требуете ее экстрадиции и хотите посадить в Соединенных Штатах? Я слышал, что в DEA крутые ребята. Как это у вас называется? «Нулевая терпимость», да? Рыскать повсюду и конфисковывать у людей прогулочные яхты, если на борту нашелся бычок с дурью? Совсем рехнулись?! Почему бы не потребовать экстрадиции моего годовалого сына? Думаю, он отвечал на звонки при случае.
85
Тихо! Тихо! Не разговаривать! (исп.).
86
Но это моя жена. (исп.).
87
Позже, позже (исп.).
88
Не возражаете, если я покурю? {исп.).
89
Только для безопасности. Прости (исп.).
90
Не будете ли Вы так любезны дать мне сигарет? (исп.).