Господин Ганджубас

Я брал уроки испанского. Играл в теннис. Каждое утро отвозил детей в школу. Я слонялся по дому, бесцельно перебирая электрические провода и развлекаясь с музыкальной и видеоаппаратурой. Пользуясь подлинным чудом техники — лазерными компакт-дисками, — отдался изучению классической музыки, которую давно хотел постичь. Я не делал ничего недозволенного. Законопослушный британец, который заработал достаточно денег на жизнь под солнцем. Я часто ходил в местные бары.

Джуди снова забеременела, и мы гадали, родится ли на сей раз сын.

На Филиппинах свергли правительство Маркоса. Сам он бежал на Гаваи. К власти пришла Корасон Акино, поклявшаяся навести порядок в стране. Пару раз мне позвонил Мойнихан, чтобы заверить, что благоденствует и при новом режиме. Сообщил, что Джо Смит снова в Маниле, вырастил новый урожай марихуаны из тайских семян и готов делать бизнес.

— Шампанское в Мозамбике. — Это был Эрни. Наш гашиш прибыл в Мексику.

Вместо того чтобы везти груз из Пакистана в Калифорнию, решено было разгрузить его в Мексике, где у Рона Аллена имелись великолепные связи. Словом «Мозамбик» мы обозначали Мексику еще со времен судебного разбирательства в Олд-Бейли. Мы планировали переправить небольшое количество, примерно тонну, на частных самолетах через границу, в Техас. Потом доставить гашиш автотранспортом в калифорнийские тайники Эрни, откуда товар разойдется по оптовикам. Операция еще не закончилась, но самый важный этап, перевозка через Тихий океан, успешно завершился. Филиппинский коммутатор, принявший всего один звонок, прекратил свое существование.

Джим Хоббс, женившийся еще на паре гонконгских шлюх, отправился в Португалию организовать новый коммутатор. Но не успел он приступить к делу, как был задержан на лиссабонских задворках, когда обнимал торгующего своим телом юнца. У нескольких гонконгских шлюх появились основания подать на развод. Я дал дружку Хоббса денег на адвоката.

— Шампанское в моем номере.— Гашиш прибыл в Лос-Анджелес.

Эрни надеялся выручить хорошую цену, а я должен был вернуться к нормальной жизни и ждать своей доли. По традиции первой деньги получала команда судна. После этого начинались свары, но Эрни всегда ручался, что я получу свою часть достаточно быстро.

Текли недели, согретые приятными ожиданиями. Время от времени звонил Эрни, рассказывал, как идут дела. Я вел блаженную семейную жизнь. Затем позвонил Джерри Уилле и обрушил на меня ужасные новости: Эрни и его подружку Пэтти арестовали в Лос-Анджелесе, в номере отеля, где они зарегистрировались под фальшивыми именами. Джерри не знал всего, но говорили, что полиция нашла в номере наркотики и деньги. Эрни нарушил условия условного освобождения, но большая часть груза по-прежнему находилась в Мексике, никакими серьезными финансовыми потерями его арест не грозил. Следовало подождать дальнейшего развития событий и приостановить продажи, пока все не прояснится.

Я не имел ничего против. Денег хватало. У меня появилось еще больше времени, чтобы наслаждаться семейной жизнью. Арест Эрни не пугал. Я был уверен, что он скоро выйдет на свободу. В прошлый раз ему удалось.

Однако благодушествовали не все. Дэниел, отправивший судно в Австралию, должен был платить команде. Малик жаловался, что его достают моджахеды, каждый день требуют свою долю. Люди хотели, чтобы с ними расплатились.

Пэтти, выпущенная под залог, сказала, что DEA ничего не знает о десятитонном грузе. Их с Эрни арестовали за хранение полукилограмма гашиша, помеченного клеймом Джерри. В номере также обнаружили пятьдесят тысяч долларов и ничего больше. Тем не менее Эрни настаивал на прекращении продаж до тех пор, пока его не освободят.

Торговцы, которым Эрни отпустил гашиш в кредит до ареста, начали водить Пэтти за нос. Сотни тысяч долларов пропали из-за левых сделок. Джерри больше не мог отбиваться от кредиторов. Я согласился с тем, чтобы он взял на себя продажу оставшегося гашиша. Джерри пожаловался, что, в отличие от Эрни, не может проводить крупные суммы через банки, а его люди слишком заняты продажами, чтобы возить деньги через границу. Я должен был взять на себя перевод того, что причиталось мне и Малику.

Я позвонил Патрику Лэйну, жившему теперь в Майами, и попросил его возобновить связи с нью-йоркскими конторами по отмыванию денег, которые он использовал в 1980 году во время аферы с колумбийской марихуаной. Еще Патрик вызвался поговорить с Брюсом Айткеном в Гонконге. Он был счастлив вернуться к делам.

Джон Денби согласился прилететь в Соединенные Штаты, забрать деньги у Джерри, присмотреть за ними и передать Патрику, чтобы тот отправил их на мой счет в «Креди Свисс», в Гонконге.

Кое-кто из друзей, которыми я обзавелся на Мальорке, знали о моем криминальном прошлом. Я не делал из него секрета. Мне казалось, что Джеффри Кенион, только что открывший новое дело, будет рад заработать. Я попросил его привезти деньги из Соединенных Штатов за десятипроцентное вознаграждение. Он с готовностью согласился.

Той же реакции я ожидал от Дэвида Эмбли, но обманулся. Он дорожил своей репутацией в страховой ассоциации «Ллойд», не испытывал особых проблем с деньгами и не хотел рисковать.

Едва прибыв в Соединенные Штаты, Джон Денби позвонил мне и сообщил довольно печальную новость:

— У тебя собака заболела.

Жаргон кокни не мой конек, но эта фраза могла означать только одно: наш домашний телефон прослушивался. Те, кто его прослушивал, знали не меньше моего, так что не было смысла спрашивать: «Ты имеешь в виду Бонзо или Ровера?»

Как потом рассказал Джон, тот факт что DEA и испанская полиция в декабре поставили на прослушку мои телефонные линии в Пальме, вскрылся случайно по оплошности обвинения во время досудебных слушаний дела Эрни.

Международным наркоконтрабандистам приходится делать тысячи телефонных звонков. Многие уверяют, что никогда не пользуются телефоном, потому что это слишком опасно. Либо они врут, либо не при делах. Контрабандист встречает множество неожиданных преград. Проблемы должны решаться быстро. Пестрый состав участников сделки, людей разных национальностей, разных культур, весьма ограничивает возможность использования кодов в телефонном разговоре. Все дилеры и контрабандисты применяют простые, прозрачные коды. Любая попытка усложнить их чревата роковым непониманием. Пользование кодами по большей части выливается в пустую трату времени, но входит в привычку и даже забавляет. Более того, иногда оно помогает сбить с толку непосвященного. Кодовые клички людей и названия мест часто изменяются. Люди дают друг другу различные прозвища. Не водя близкого знакомства с теми, кто разговаривает, третий человек не может с ходу расшифровать разговор. Эта нехитрая система эффективнее современных технологий. Попытки использовать новейшие средства шифрования приводят к тому, что груды бесполезной техники замусоривают склоны Гималаев и загромождают нижние ящики в офисах наркоконтрабандистов на Западе.

Так что я не отказался от телефонной связи. Мне звонили домой и я звонил из дома, точно зная, что разговоры подслушивает DEA. Это делалось не для того, чтобы убедить копов, будто Джон Денби, Джерри Уилле и я связаны туристическим бизнесом. Нам требовалось знать, что никого больше не арестовали, не наложили лапу на наши наркотики и деньги. Полкило гашиша — ничто в сравнении с десятью тысячами килограммов. Пятьдесят тысяч долларов — малость рядом с двадцатью пятью миллионами. Но это было дурное предзнаменование.

Ключевые звонки, точно указывающие на места хранения наркотиков или денег, несомненно, должны были происходить без прослушки. Лучше всего выходить на связь из телефонной будки, но есть страны, где в телефонную будку нельзя позвонить. Именно так дело обстоит в Испании — единственная причина, по которой эта страна не самое удачное прибежище для наркоконтрабандиста. Итак, арест Эрни и прослушивание моих телефонов прибавили забот. Требовались новые телефонные номера. Я попросил Дэвида Эмбли сдать мне неофициально свою квартиру и телефон. Он согласился.