Господин Ганджубас

Управление таможенных пошлин и акцизных сборов Ее Величества подало апелляцию, угрожая, если необходимо, дойти до палаты лордов. В конечном счете таможенное ведомство уступило, признав, что деньги мои, но согласилось только на то, чтобы конфискованная сумма пошла на погашение моего долга Управлению налоговых сборов. Даже такое решение я расценил как своего рода победу.

Прошло уже достаточно времени с тех пор, как меня освободили, а Эрни так и не вышел на связь. Наконец позвонил Патрик Лэйн, которого Комбс опекал со времени моего ареста в 1980 году, и сказал, что Эрни хочет встретиться со мной в Ванкувере. Не приеду ли я? Теперь, когда мой паспорт продлили на целый год, я мог без помех отправиться в Ванкувер. Я поселился в «Сипортере», в той самой гостинице, где встречался с Джимом Мак-Канном шесть лет назад. Лежал на кровати и ждал звонка. И телефон ожил. Из холла звонил Патрик. Он поднялся в номер, и я был рад его видеть. Он уже успел нагрузиться так, что мне пришлось догонять.

— Как там Эрни? — спросил я.

— Ты удивишься, — ответил Патрик, — но он превратился в безнадежного торчка.

— Да ты что!? Просто невероятно! Эрни подсел на герыч?!

— Говард, это не герыч, это демерол50, но пользы от него столько же. Эрни собирается позвонить сюда. Поймешь, что я имею в виду.

Эрни действительно позвонил. Говорил он довольно путано. Я понял одно: Том Сунде отсоветовал встречаться со мной. — Надо подождать, пока станет поспокойней. Я был разочарован.

— Чем сейчас занимается Том Сунде? — спросил я Патрика. — Все еще у на побегушках у Эрни?

— Совсем, нет. Теперь он агент ЦРУ на полной ставке. Это было невыносимо. Эрни — торчок, Том — правительственный шпион.

— Но как же так? — спросил я, не в силах переварить услышанное. — Том действительно перебежал на другую сторону? Или Эрни хочет везде иметь своих людей?

— Я тебе больше ничего не могу сказать. — Поклялся держать язык за зубами. Но помни, что своим оправданием ты, возможно, обязан Тому. Придет время, и все узнаешь, я уверен. А пока не доверяй Тому, не верь ничему, что он говорит.

У меня голова шла кругом.

— Пат, я возвращаюсь в Англию к своим делам. Скажи Эрни, пусть позвонит, когда сможет.

— Вот наилучшая стратегия! — одобрил Патрик, несколько снисходительно.

Я прилетел в Хитроу с пустыми руками и сбитый с толку. Похоже, мне ничего не оставалось, как заниматься законным бизнесом.

Я действительно не грешил несколько месяцев, и к середине 1983 года дом 18 по Карлисл-стрит стал центром кипучей легальной деятельности. Было протянуто несколько телефонных линий, приобретен текстовой процессор за десять тысяч фунтов, большая фотокопировальная машина и телекс. У компании «Уэст-Энд секреториал сервисиз» завелось более пятидесяти клиентов, которые платили хорошие деньги за передачу сообщений и почтовые услуги. Помещение офиса сдавалось по грабительским почасовым ставкам, телекс постоянно вытрескивал неразборчивую тарабарщину с разных концов света, к фотокопировальной машине стояла очередь.

После посещений Парижа и Дьепа, которые я предпринял с Безумным Майором, компания «Дринкбридж» стала импортировать тысячи бутылок вина и крепких алкогольных напитков. Майор складывал их в погребе в Туикнеме, а друзья Джарвиса и Старого Джона пристраивали в разные места. Среди наших клиентов числились Британская ассоциация кораблестроителей и отоларинголог, пользовавший Маргарет Тэтчер, доктор Пунт.

Кэт обрабатывала на компьютере списки вин и вела корреспонденцию. Еще она занималась с черновыми набросками биографии, помогая Дэвиду Лею. Издательство «Хайне-манн» заплатило аванс. Я приобрел «мерседес». Строительство двухэтажной квартиры в Челси было закончено, и мы переехали туда из Брайтона. Скрупулезно велись счета; взносы по государственной страховке, подоходный налог, отчисления на дифференциальное пенсионное обеспечение, налог на корпорацию и на добавочную стоимость выплачивались самым добросовестным образом. Я был очень занят и очень законопослушен.

И безумно скучал. Ничего из того, чем я занимался, не было ни захватывающим, ни особо прибыльным. Но хотя пачка наличных росла медленней, денег прибывало. Поэтому я совсем не огорчился, когда услышал в телефонной трубке голос Джима Мак-Канна, проговорившего с этим своим нелепым белфастским акцентом:

— Я хочу встретиться с тобой в Париже. Прямо сейчас. У меня есть кое-что для тебя, приятель. Зарегистрируйся в «Георге V». Там ты будешь в безопасности. Мои ребята тебя прикроют. Нас амнистировали.

— Заплатишь за билет, Джим? Я гол как сокол.

— Да пшёл ты!

Сутками позже обдумывал происходящее, опустошая мини-бар. Интересно, что за безумие измыслил Джим? На процессе в Олд-Бейли я публично назвал его наркотеррористом номер один и крупнейшим контрабандистом оружия в мире. Он мне немного задолжал за эту пиар-акцию. Зазвонил телефон.

— Выметайся из номера, дуй на лифте вниз и медленно выгребай через парадный вход, — прошептал обладатель мягкого дублинского акцента. — Тебя ждут на улице.

Я сделал как было велено. Джим сидел в «мерседесе», побольше моего. Я плюхнулся на пассажирское сиденье, и мы тронулись с места. Он рассмеялся и протянул мне плотно набитый косяк. Теперь уже я хохотнул и затянулся.

— У меня все под контролем, чувак, от сраных афганских погонщиков верблюдов до декадентствующих фашистов, которые держат этот ничтожный сральник, — похвастался он, почему-то показав на Лувр. — Я могу достать чего хочу, где хочу и когда хочу. Я снова на коне.

— Великолепно, Джим. Знаешь, я все еще должен людям за тайские бошки, которые ты вез под видом бананов.

— Я ничего тебе не должен, подонок ты валлийский. Ты должен мне свою свободу и жизнь.

— В самом деле? — запротестовал я. — Да что бы ты делал, если бы не познакомился со мной? Наверное, все так же пугал старых дам в Эндитауне и поджигал бы школьные библиотеки во имя правого дела, хорек ты ирландский. По крайней мере, ты должен поставить мне выпивку.

Мы пропустили по нескольку порций в «Кастель» и «Режинз». Теперь Джим был тут завсегдатаем. Считалось, что он занимается куплей-продажей предметов искусства. Мы перебрались в клуб «Элизе Матиньон», патроном и владельцем которого, по слухам, является Жан Поль Бельмондо. Этот последний приветствовал Джима, словно давно пропавшего приятеля.

— Жан Поль, позволь представить тебе Марка Тэтчера51, который только что вернулся из Саудовской Аравии. Марк Тэтчер, это Жан Поль Бельмондо.

Меня просто затошнило от Джима. Ну почему люди верят этому сукиному сыну? Я прикидывался Марком Тэтчером, впрочем недолго. Потому что Роману Поланскому Мак-Канн отрекомендовал меня как Эндрю Ллойда Вебера. Я двинулся к выходу, Джим — за мной. Мы сели обратно в его «мерседес».

— Ты еще можешь продавать наркотики? Много наркоты?

— Конечно, Джим. Ты же знаешь, что я лучше всех.

— Ты можешь забрать груз из Амстердама, перевезти в Англию и продать?

— Наверняка я найду того, кто это сделает, Джим. Имей в виду, что это должно быть в кредит.

— Да знаю-знаю, жопа ты валлийская. У меня будет для тебя двести пятьдесят килограммов в следующую среду. Оставь машину на парковке отеля «Марриотт». На пассажирское сиденье кинь номер «Плейбоя», ключи сунь в выхлопную трубу. Я загружу машину. Где-нибудь на природе перетащишь наркотики в грузовик или фургон, куда угодно, чтобы переправить через Ла-Манш. Вот тебе образец дури и книжка. Почитай. Сейчас отвезу тебя обратно в гостиницу. Когда продашь наркоту, дай знать. И никакого кидалова.

Образец представлял собой полукилограммовую порцию великолепного гашиша с границы Афганистана и Пакистана. Книга — изданная для пользования инструкция Управления по контролю за соблюдением законов о наркотиках, наставление агентам, что надо искать в коммерческих поставках. Она содержала сотни примеров арестованных партий, указывая, что в первую очередь вызвало подозрение. Это было любопытное чтение. Откуда Джим его раздобыл? Наплевав на предосторожности, я провез образец и книгу в Англию.

50

Демерол — обезболивающий препарат из класса опиоидов.

51

Марк Тэтчер — сын Маргарет Тэтчер.