Страница 76 из 81
Результат получился неожиданный: она, уже успев основательно завестись, мыча от похоти и безжалостно терзая ногтями плечи и спину партнера, внезапно издала злобное «Ах, ты сволочь!» и чертовски больно ударила его (партнера и одновременно Легиона) костяшками пальцев в верхнюю челюсть под носом, после чего уселась на подушках и принялась нараспев, монотонно ругаться. Парень даже не разозлился — столь велико было его изумление.
Легион тоже был озадачен — но не собственно ее реакцией, а жесткостью барьера. Он снова и снова повторял попытки вторжения в сознания персонажей из ее окружения, и вообще людей, ранее недоступных для его проникновения — и недоступность неизменно подтверждалась с удивительным постоянством. Ему не удавалось ни за что зацепиться, найти хотя бы намеки на природу этой невидимой, но совершенно непреодолимой завесы. Речь явно шла о каких-то фундаментальных свойствах человеческой натуры, определяющих толерантность либо нетолерантность по отношению к нему. Его интуиция и знания — а теперь это были суммарные интуиция и знания тысяч людей — подсказывали, что эта завеса не биологического свойства. Он, наконец, пришел к единственно возможному выводу: эта завеса означала попросту запертые двери, сообщение, что данная ячейка уже занята. Ему теперь казалось странным, что он не понял этого раньше: у него не было никаких оснований считать себя первым и единственным. Это объяснение, естественно, не касалось Лолиты: особая точка — это совсем другое дело.
Итак, конкуренция. Снова накопление количества в расчете, что рано или поздно оно будет вознаграждено качеством. Легион стремительно расширял сферу своего влияния и теперь знал: недостаточно сделать человека частицей той сверхсущности, которой является он, Легион; нужно заблокировать возможные посторонние вторжения, нужно, чтобы сам человек осознавал себя ячейкой сверхорганизма, ячейкой необходимой, и соответственно испытывал бы пиетет по отношению к этому сверхорганизму. К нему, Легиону. К Богу. Как же он ошибался раньше, пребывая разумом в эмбриональном состоянии и считая религии нонсенсом: в них — величайший смысл.
«Аз есмь Господь твой. Да не будут тебе бози иные разве мене.»
Гениально.
Стремительный рост сверхсущности, именуемой Легион, породил для него, кроме задачи блокировки, запирания ячеек, и вторую, не менее серьезную проблему. Количество частиц росло по законам цепной реакции, а где цепная реакция, там и проблема устойчивости. Поле — какое угодно, Мыслящее, Животворящее, хоть сам Творец — если оно динамично, содержит проблему устойчивости.
Он уже сталкивался с опасностью дестабилизации на практике. Время от времени игра волн эмоционального и думающего океана, каковым он себя теперь ощущал, в результате наложения случайностей и последующей интерференции приводила к резонансному развитию автоколебаний, к возмущениям глобальным, чреватым катастрофой, то есть уничтожением значительной части ячеек и в конечном итоге его самого, Легиона. Ему приходилось прибегать к чрезвычайным мерам, вмешиваться напрямую в мысли множества людей, подавлять или возбуждать психику больших групп населения, уподобляясь фантастическому вселенскому пожарнику, но эти катаклизмы все равно приводили к серьезным разрушениям в его организме и ощутимым потерям мыслящих клеток — самоубийствам, преступлениям, промышленным и военным катастрофам и отказам элементов вследствие сумасшествия. Теперь, когда с каждым днем количество ячеек Легиона увеличивалось, росла, соответственно, и опасность спонтанных глобальных катаклизмов.
Решение проблемы определенно существовало: обычный человеческий мозг. Опасная неустойчивость мозга как динамической системы наблюдалась, грубо говоря, у одного из тысячи — и это при постоянном вторжении вредных химических агентов из загрязненного воздуха и воды, некачественного алкоголя и пищи. Все дело заключалось в принципах самоорганизации. Легион выделил в себе специальное образование, направленно мыслящий орган, состоящий из лучших людских умов — математиков, нейрофизиологов и системных кибернетиков. Каждый из них занимался частными вопросами, иногда удивляясь, какие странные проблемы и мысли переполняют его голову, но в целом они образовали сверхмозг столь мощный, что ему по силам были любые задачи.
Их общая напряженная деятельность принесла плоды через год. Были найдены критерии устойчивости, длительной и кратковременной, и принципы самоорганизации, гарантирующей выполнение этих критериев. Практическая реализация свелась к инъекции в элементарные умы определенных позитивных знаний, моральных установок и некоторых мистических представлений, причем дифференцированно относительно различных групп населения. И главное, была разработана система самовоспроизводства распределения и дозировки информации среди разных групп популяции.
Отношение Легиона к миру менялось. Он почти полностью изжил рудиментарный сгусток стремлений и эмоций, доставшийся в наследство от прежней гуманоидной сущности. Его разум и его «я» стали суммарным разумом и суммарным «я» миллионов людей, составляющих его организм. И когда подавляющее их большинство не испытывало страха и неуверенности, Легион приближался к состоянию безмятежности. В его суммарном сознании запечатлелась важная истина: безмятежность есть существенное свойство Бога. Но как может быть безмятежной сверхсущность, не знающая, конечна она во времени или нет?
В бытии Легиона теперь имелась определенная двойственность, и его сверхсознание воспринимало ее болезненно, как потенциальную угрозу существованию.
Да, он ощущал себя мыслящим и чувствующим океаном, и отдельные люди были клетками его тела. Их социальные роли, характер развития, умственный уровень и степень активности соответствовали их принадлежности к различным функциональным зонам (простейшая аналогия — органам) Легиона, и своевременное отмирание изношенных и нарождение новых клеток были естественным и безболезненным процессом, не нарушавшим состояния безмятежности. Гибель здоровых, молодых клеток, особенно массовая, отдавалась болью во всем организме и требовала немедленной реакции, выделения мыслящих оперативных образований и целительных действий. Такие примитивные понятия, как любовь, ненависть, радость, страдание и тому подобное, полностью для него отпали. Но поскольку он был Бог живой, то нуждался в некоторых эквивалентах чувств, и ему их заменяли тенденции. Он стимулировал работу творческих клеток, чтобы они неустанно трудились над снижением общей энтропии. Если в каких-то общностях клеток возникал застой в процессах информационного метаболизма (в пересчете на человеческие ощущения — нога затекла от неподвижности), он создавал очаги локальной дестабилизации, порождавшие вихревые потоки в сенсуальном поле и, соответственно, в ноосфере. Поначалу смысл божественного бытия Легиона сводился к инстинктам безмятежной игры океана, поддержания его динамической устойчивости и ограничения уровня энтропии. Но постепенно он обнаружил в себе некое подобие медленного колебательного процесса — периодического порождения безмятежным и безэмоциональным целым частных образований, композиций из сотен или тысяч элементов, в какой-то мере наделенных свойствами личностей, с последующим их растворением (после внесения в человеческую популяцию спонтанных, не проработанных заранее идей или стимулов) в исходной среде, то есть в самом Легионе. Его суммарный менталитет воспринимал эти явления как положительные, подтверждающие неразрушимость общего континуума земной жизни, как симптомы божественной саморегуляции.
Но было и другое. Непонятные, но и непреодолимые силы заставляли его время от времени совершать точечные инвазии, то есть воплощаться на короткое время в элементарные мыслящие единицы, чтобы с их одномерных позиций попытаться взглянуть на многомерное целое и, хуже того, испытать состояния, даже страсти, молекулярного существа, минимального кванта ноосферы. Избавиться от этого оказалось так же невозможно, как отучить обезьяну чесаться. Конечно же, это была рефлексия, комплексы, рудиментарная дань прошлому зооморфному состоянию — но ведь не мог же продуцировать эти комплексы дряблый его бывший мозг в не менее дряблом его бывшем теле! Увы, это были неконтролируемые рефлексы божественного мыслящего океана, состоящего из миллионов элементарных умов и, следственно, из квинтиллионов нейронов. Закон взаимности действовал в самом абсурдном варианте: если кошка захочет пародировать короля, то король обязан в ответ пародировать кошку! Жалкие болезни примитивного существа — неврозы трилобита, шизофрения радиолярии, эпилепсия амебы — проецировались на разум Вселенной и заставляли гримасничать одно из совершенных творений мироздания — ноосферу.