Страница 15 из 20
похожее на кошачье мурлыканье,
зарождающегося у него внутри в груди, и уже
почти ничего не соображала. Ум заволокло
розовым туманом, кожа стала настолько
чувствительной, что одежда мешала и голову
посетила мысль от нее избавиться... Я
вздрогнула... И пришла в себя.. Я полулежа
сидела на коленях у маркиза, на кушетке
возле камина, платье было приспущено,
бесстыдно оголив плечи и верх груди.
Темноволосая голова маркиза склоненная
надо мной, одна рука гладила колено,
медленно пробираясь по ноге вверх, другая
зарывшись в волосы, поддерживала затылок.
Губы страстно целовали ключицы, шею,
опускались потихоньку вниз к ложбинке...
Стоп. Я резко оттолкнулась и вскочила с его
колен.
- Что вы.... Да как вы... - слова давались мне
с трудом, я вдруг сразу растеряла
способность мыслить и говорить... маркиз
был еще в более худшем положении. Он
даже ничего не мог выдавить, просто
тяжело, дико, не отрываясь, смотрел на
меня. Хриплое дыхание вырывалось сквозь
сцепленные зубы. Я развернулась и
ринулась к двери. И уже на выходе
прошептала:
- Это же не сон, это настоящая жизнь,
здесь нельзя так...
Я влетела в библиотеку, как
торнадо. Вихрем промчалась мимо
господина Анрука и плюхнулась за свой стол.
Руки дрожали, мысли путались, а сердце
грохотало в груди кузнечным молотом.
Отрывочные бессвязные мысли
проносились в голове: 'Это не могло со мной
произойти. Я сошла с ума. Как же я буду
дальше жить? Смотреть ему в глаза, ходить
на работу, здороваться по утрам... Еще
десять лет по контракту, я не выдержу'. То,
что я неравнодушна к маркизу я поняла уже
давно. Но у меня была еще призрачная
надежда, что он женится и перестанет
обращать на меня внимание и мое незрелое
чувство угаснет, так и не успев вырасти... Но
после случившего в кабинете, игнорировать
факты было бы глупо... маркиз предложил
мне стать содержанкой. Я горько
усмехнулась. Ни на что большее, ты
Вероника, рассчитывать не можешь... Да
еще и раз за разом вляпываешься в истории,
развязывая ему руки и давая повод для
шантажа...
Три дня маркиз не показывался в
библиотеке. Я так же сидела тихо как мышка.
Утром незаметно проскальзывая в архив, а
вечером, прячась за спинами, торопливо
бежала домой. Самым лучшим решением
было бы отпустить меня к себе в родной
город, я бы уехала и перестала бы мозолить
ему глаза... Может предложить канцлеру
такой выход?
А на четвертый день он посетил
архив сам. И поведение его разительно
отличалось от предыдущего... Я даже
немного опешила, когда, зайдя в комнату, он
с искренней улыбкой поприветствовал нас и
сразу подсел ко мне за стол. Я настороженно
выглядывала из-за бумаг. Но оказалось, что
тактика, которую избрал маркиз для
достижения какой-то своей, неведомой мне
цели, была гораздо страшнее и коварнее...
Он ласково смотрел на меня, не ругая и не
критикуя, легко, как будто играя, касался
локтя, кисти. Сев почти вплотную, разложил
мой прошлый сводный отчет по Гуджону,
почти задевая меня плечом. Я отодвигалась,
пока чуть не свалилась со стула. Терялась,
смущалась, краснела... Не понимала ни слова
из того, что он говорил, сердечко стучало, как
у пойманной птицы, а щеки полыхали
румянцем. А этот нехороший канцлер только
забавлялся, видя мое нервное состояние...
С этого момента началась новая страница в
наших непростых отношениях.
Теперь в библиотеке канцлер стал
частым гостем. Он приходил каждый день,
приносил пирожные и конфеты из элитной
кондитерской, такие безумно вкусные, что я
физически не могла от них отказаться. То
охапку желтых осенних листьев, собранных в
парке. То одинокий цветок в стакане...
Его вероломная подлая тактика
дала свои плоды. Господин Анрук сначала
вопросительно, потом тревожно поглядывал
на меня. Мои друзья и коллеги перестали
приходить на обед в архив, пару раз встретив
там маркиза. Да и вообще сослуживцы как-то
странно стали коситься и шептаться по углам.
Пошли сплетни... Это было естественно, и
закономерно, особенно после того, как
маркиз стал каждый вечер ждать меня в
карете после работы, насильно усаживал
внутрь, и не слушая моих возражений,
провожал домой. Репутация была под
угрозой.
Чего он добивается? Пару раз
задав этот вопрос канцлеру, когда мы были
наедине в карете я получила в ответ теплую
улыбку и целомудренный поцелуй в
ладошку... Он околдовывал меня, опутывал,
приручал к себе, как несмышленого щенка. А
я не понимая, что происходит, безвольно шла
в эту ловушку, завороженная улыбками и
непривычной для него добротой.
Последние сомнения коллег о моей
пристойности и приличиях пропали, когда
канцлер начал вызывать меня в свой кабинет
по вечерам, якобы с отчетом за день о
проделанной работе. Я дулась, ругалась по
нос, смущалась, пеняла ему, на то что он
пользуется своим положением. Но шла...
Потому что уже не могла жить, без этих
встреч, без его тихого ласкового голоса, без
пронзительных карих глаз, смотрящих на
меня восхищенно и жадно... Как на самое
вкусное лакомство...
Я чувствовала себя самой красивой, самой
желанной, окруженной заботой и лаской, как
во сне, в том давнишнем сне, который мы
увидели на двоих...
Сначала я боялась ходить к
кабинет канцлера по вечерам. В памяти было
свежо воспоминание о неприлично
задранных юбках. Но маркиз, видя мои
опасения, (я заходила к нему бочком и по
стеночке, зыркая исподлобья), больше не
предпринимал никаких попыток поцеловать
или приблизить меня к себе. Чинно сидел в
кресле и действительно просматривал
бумаги, а мне велел тихо сидеть на кушетке.
Потом, потихоньку осмелев, я сама читала
документы , разложив их на туалетном
столике, или брала работу с собой.
Очевидно, что маркиз изменился. Вместо
самоуверенного, высокомерного хлыща
сейчас передо мной сидел просто уставший,
заработавшийся и запутавшийся человек.
Немного бледный, с красными от
недосыпания глазами. Однажды мне стало
его просто жалко. Он беспрерывно тер глаза
и хмурил брови.
- Почему вы не идете домой? Вам же нужно
поспать, милорд, - тихо произнесла я.
- Я уже давно не могу нормально спать,
Вероника, - рыкнул он... Тебе ли не знать,
из-за чего?
Я опустила глаза. Рукой нащупав в
кармане нитки, потихоньку вытащила и сплела
тоненькую косичку, вложив в нее самые свои
сильные эмоции...Безмятежное спокойствие
и умиротворенность. Ощущение дома,
родного и близкого, друзей, которые никогда
не предадут, заботу, теплоту... И когда он
выходил на минутку из кабинета, подложила
под кресло... Пусть ругается, но хотя бы
выспится... Спустя полчаса я вышла тихонько
закрыв дверь, позади оставив
посапывающего, улыбающегося во сне
канцлера.