Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 5 из 140

Главное понятие, которым пользуется Трог и которое можно найти не у него одного, – это понятие imperium. Автор влагает определенное содержание в это понятие: это – особая система господства – система насилия, произвола, захватнических стремлений. В начале истории человеческих обществ мы находим первоначальное «естественное» состояние, когда нет еще нужды в законах, когда господствуют суровые, но добрые нравы, когда над людьми еще не тяготеет жажда наживы и они не придают цены деньгам. На смену этому состоянию приходит другой период период образования империй, торжества низменных стремлений человеческой натуры. Основателем первой империи был ассирийский царь Нин (Just. I, 1), с него начинается жажда господства (novi imperii cupiditas). Целью Нина, как и других завоевателей, было создание державы, огромного комплекса подвластных земель, а не победа над врагом и жажда славы, как в прежние времена.

Возникновение империй ведет к изменению в нравах. Прежние добродетели – умеренность, доблесть, кротость, воздержанность – сменяются жестокостью, высокомерием, алчностью, стремлением к роскоши. При Нинии, Сарданапале, преемниках Нина и Семирамиды, эти пороки – нравственный упадок, стремление к восточной роскоши, изнеженность – проявляются в яркой форме. Существенно то, что эта схема двух стадий в развитии Ассирии сохраняется и для многих других государств и – что особенно характерно – для истории Македонии. Сходные суждения, характеристики, термины встречаются при изложении истории Афин и Спарты, Македонии и Сицилии, птолемеевского Египта и государства Селевкидов, Рима и Парфии. Цари и целые государства, выступающие как завоеватели, находят себе в сочинении Трога отрицательную характеристику. Неумеренное стремление к господству, широкая завоевательная политика возбуждали страстную ненависть. Автор проводит настойчиво мысль о губительности империй и их политики для свободы народов: удел покоренных – рабство. Установление македонского господства привело к порабощению Греции (ibid. XI 14, 6 sqq. XXX 3, 9).

Учение о мировых империях возникло давно: уже в IV в. до н.э. им пользовались при изложении исторического материала (Феопомп). К началу принципата схема получила широкое распространение. У Трога эта схема сочетается с идеей морального упадка, с идеей смены умеренности и доблести алчностью и высокомерием. Эта последняя идея, высказанная представителями Средней Стои (Посидоний), нашла оригинальное применение к историческому материалу у Помпея Трога (вернее, в том сочинении греческого историка, которым он пользовался); привычная схема как бы наполнилась новым содержанием в связи с самыми острыми проблемами современной ему международной жизни.

Трог много говорит о войнах и их различном характере. Возникающие империи ведут войны с соседями (bella cum finitimis). Филипп II побеждает и подчиняет соседние племена, но так же действуют Агафокл и Кассандр, Селевкиды и парфяне (Митридат) и др. Войны с соседями характеризуют первоначальную стадию процесса роста державы, которую Трог обозначает особым термином (incrementa)(12).

С наибольшей полнотой и наиболее ярко мысли о способе возникновения и характере державы развиты на примере Македонского государства, занимающего в труде Помпея Трога центральное место в изложении всеобщей истории. Грань в истории Македонии образует царствование Филиппа II. Македония до Филиппа – небольшое государство, правители которого, однако, проявляли доблесть, умеренность, энергию. Деятельность Филиппа II, его в высшей степени агрессивную политику Трог рисует чрезвычайно темными красками. Македонский царь «подстерегал их [греческие государства] как будто на дозорной башне, строил козни против их свободы, разжигая соперничество между государствами, приходя на помощь слабейшим» (ibid. XIII 1,3). Филипп действует как разбойник и преступник (fraude latronis et scelere: ibid. VIII 3). Он продавал женщин и детей в рабство, не щадил ни храмов, ни других священных зданий (ibid. VIII 3, 3sq). Характерными особенностями политики Филиппа, создателя мирового могущества Македонии, были не только беспощадная жестокость, низменные побуждения, но и вероломство и лицемерие. Совершенно ясно резко отрицательное отношение автора к этой политике.

Такое же отношение сохраняется и в рассказе о деятельности Александра, хотя тон автора менее резок, а в заключение даже говорится о величии духа (magnitudine animi) македонского завоевателя. Военные успехи, расширение державы, приобретение власти над всей Азией имеют печальные нравственные последствия для македонян. Подобно тому как Филипп навязывает Греции «царское рабство», так и Александр накладывает «ярмо рабства» (jugum servitutis) на всю Азию. И в характере Александра не раз отмечаются двоедушие, коварство, высокомерие. Он возбуждает неприязнь к себе у побежденных, страх и ненависть у друзей. Помпей Трог использовал уже существовавшие в литературе отрицательные характеристики Александра, но каковы бы ни были его источники, важно то, что вся история возвышения Македонии имеет целостный характер: это возвышение ведет к порабощению других народов, а сами создатели величайшей державы рисуются в значительной мере в виде свирепых и двоедушных тиранов. Заключительная характеристика Александра (ibid. XII 16) не меняет ничего в общей концепции «империи»: в ней говорится главным образом о предзнаменованиях его будущего величия, о его военных успехах, о его власти над миром.

История борьбы диадохов и эллинистических царств в III-I в. до н.э. – это картина пагубного воздействия пороков и страстей на судьбу государств, это – история, полная преступлений всякого рода, кровавых убийств родственников; их взаимная ненависть и соперничество делают эллинистический мир добычей римлян. Трог не излагает историю Римской державы, он касается только первоначальных моментов ее развития (initia imperii Romani: ibid. XLIII 1,2). Однако отношение автора к римской политике выступает достаточно ясно. Характерные черты этой политики – ее агрессивность, неразумная жадность, поразительное двоедушие – проявляются не раз в отношениях Рима к эллинистическому миру и к Карфагену. Победы Рима, создание Римской империи – следствие раздоров в эллинистических государствах и покровительства судьбы (ibid. XXX 4, 16; XXXIX 5, 3).

Наиболее яркими образцами резкого порицания римской политики, изображения римлян самыми отрицательными чертами служат в труде Помпея Трога речи этолян (ibid. XXVIII 2), Деметрия, правителя Иллирии (ibid. XXIX 2, lsq.), и Митридата (ibid. XXXVIII 4 sqq.). Фукс в своей работе об идейной борьбе против Рима в древнем мире считает безусловно неправильным из наличия речей, враждебных по отношению к Риму, делать вывод относительно политических взглядов того автора, в произведение которого включены эти речи(13). Он ссылается (следуя Шрейдеру) для подтверждения своего взгляда на некоторые речи у Саллюстия, Цезаря, Ливия, Тацита и др. Это утверждение, по существу правильное, все же недостаточно: оно показывает лишний раз односторонность изолированного анализа отдельных мест источника. Конечно, римский автор мог из риторических соображений включить в свой труд антиримские высказывания, вовсе не разделяя этих взглядов (например, Ливии). Однако решающим при этом является не наличие такого высказывания, которое притом обычно бывало заимствовано из более раннего произведения, иногда написанного с совершенно иных позиций, но связь идей автора, впечатление от его труда в целом. Если Тацит в «Агриколе» дает необыкновенно резкую характеристику римлян, то эта характеристика принадлежит не ему и даже не тому автору, у которого он ее непосредственно заимствовал (Сенека), но писателю более раннего времени, в произведении которого она была не только риторическим украшением или случайным придатком, но элементом изложения, органически связанным с остальным содержанием. Поэтому нельзя пройти мимо антиримских речей и в «Historiae Philippicae», если рассматривать их не изолированно, но в связи с общими историческими взглядами этого автора и с разрозненными, но характерными его высказываниями о Риме.