Блаженство страсти

А потом в голову Джессики закралась другая, неприятная мысль. Что подумает о ней Нейл теперь, после того, что они сделали? Не разлюбит ли он ее, не утратит ли к ней уважение?

Не желая дальше размышлять на эту тему, Джессика поднялась, стряхнула сыпучий песок с платья и белых чулок. И тут, посмотрев на море, она заметила лодку, приближавшуюся к острову. Наверное, это ее родители или по крайней мере спасательная группа, отправленная на поиски ее и Нейла.

Сердце Джессики забилось, она наклонилась и потрясла Нейла за плечо.

– Нейл! Нейл! Проснись! К нам идет лодка!

Молодой человек невнятно пробормотал что-то и перевернулся на живот. Ей пришлось еще какое-то время трясти его и расталкивать, прежде чем он проснулся. Когда он наконец пришел в себя, то посмотрел на Джессику с улыбкой, от которой сердце ее подпрыгнуло в груди. Все сомнения относительно его чувств исчезли от одной этой улыбки.

– Джесси, – прошептал Нейл. – Это все было на самом деле или мне приснилось?

Джессика почувствовала, что лицо ее жарко вспыхнуло, и она не могла заставить себя встретиться с ним глазами.

– Лодка подходит, – прошептала она, словно их кто-то мог услышать. – Наверное, это ищут нас.

Нейл пришел в себя окончательно.

– Я считаю, лучше бы они вообще не появлялись, Джесси, и мы могли бы остаться здесь навсегда. – Он говорил вполне серьезно, и его взгляд при этом не отрывался от ее лица.

– Я тоже хотела бы этого, Нейл, – отозвалась она. А потом, чтобы все стало на свои места, добавила: – Хотя, наверное, мы бы скоро начали испытывать голод и жажду. Любовью сыт не будешь.

Он усмехнулся и вскочил на ноги.

– Ладно, если это едут за нами, нам лучше привести себя в приличный вид, насколько это возможно. – Он взял ее за руку. – Прежде чем нас спасут, я должен сказать тебе: я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Как только война на Кубе закончится, я вернусь. Ты ведь обязательно выйдешь за меня, Джесси, правда же?

Девушка кивнула; говорить она не могла, потому что Нейл заключил ее в объятия.

– Что же касается этой ночи – я знаю, что твои родители огорчатся. То есть из-за того, что мы были здесь ночью одни. И все такое. Наверное, лучше сказать им, что мы хотим пожениться. Может, от этого им станет легче.

Джессика изо всех сил прижала Нейла к себе, ей страшно хотелось, чтобы она могла всю жизнь держать его так, чтобы не было никакой войны, чтобы никакая лодка не приближалась к ним так неотвратимо.

– Они поймут, – проговорила она с уверенностью, которой отнюдь не ощущала. – Я хорошо их знаю.

Нейл покачал головой.

– Я не уверен, Джессика. Родители, особенно отцы, к таким вещам относятся странно. Я только надеюсь, что они не станут особенно усложнять тебе жизнь. Боже мой! Как мне не хочется уезжать! Как вспомню, как я жаждал оказаться среди тех, на кого падет выбор...

Джессика улыбнулась в ответ, чтобы успокоить и его, и себя, а затем принялась разглаживать свою юбку и приводить в порядок волосы при помощи расчески Нейла.

Когда лодка подошла к прогнившему причалу, Джессика и Нейл выглядели настолько аккуратно и прилично, насколько это было возможно после ночи, проведенной на берегу. А потом отец Джессики, с бледным лицом, взъерошенный, пошел по причалу к ним навстречу, и девушка пробормотала коротенькую молитву, прося, чтобы отец не очень гневался и не оскорбил Нейла. Главное, о чем она просила Бога, чтобы отец не сказал, что его дочь уже не совсем та, какой была, когда уходила из дома.

Сцена, разыгравшаяся на берегу, была и тяжелой, и неловкой, но не такой ужасной, как опасалась Джессика.

И Уингейт Мэннинг, и Ройс Лейтон, владелец яхты, которую он одолжил Нейлу, смотрели на молодого человека сурово, а на Джессику укоризненно, но, получив объяснение, судя по всему, успокоились, хотя оба время от времени странно поглядывали на Нейла.

Ройс горестно запричитал, услышав о том, что его яхта затонула.

– Она была в прекрасном состоянии, когда я ее одолжил вам. Не понимаю, что могло случиться, лейтенант Дансер. Я пошлю двоих своих людей поднять лодку. Тогда мы увидим, в чем дело. У вас будут неприятности с командованием, лейтенант?

Нейл вздохнул.

– Не знаю, сэр. Вероятно. Мы отплываем сегодня, и я должен был быть в лагере как можно раньше, чтобы успеть собрать свои вещи. Надеюсь, ко мне отнесутся с пониманием, когда я объясню, что случилось.

– Что ж, постараемся вернуться как можно скорее, – сказал Уингейт Мэннинг, ведя дочь к лодке. – Джессике необходимо поехать домой, принять горячую ванну, а потом лечь. – Он тяжело вздохнул. – Один Бог знает, что она могла подцепить, проспав всю ночь на берегу.

Джессика не поднимала глаз, надеясь, что отец не заметит румянца, появившегося у нее на щеках.

– Я хорошо себя чувствую, папа. Правда. Было вполне тепло, а еды и питья мы взяли с собой достаточно.

Отец, не обратив внимания на ее слова, торопливо усадил дочь в лодку, закутал в одеяло, что показалось Джессике совершенно излишним: утро было уже теплым и влажным. Но она поняла, что отцу необходимо позаботиться о ней, и не возражала.

Обратный путь продолжался, кажется, целую вечность; в лодке царило неловкое молчание, которое девушка не решалась нарушить. Она даже не решалась взглянуть на Нейла, поскольку и отец, и Лейтон, не сводили с них глаз, как хищные птицы. Хотя оба мужчины держались вполне доброжелательно, все же в их поведении чувствовалась легкая подозрительность, и она сильно действовала на Джессику.

По дороге домой она едва смогла улучить мгновение, чтобы проститься с Нейлом. А ему удалось, отведя ее в сторону, спросить потихоньку:

– Я буду писать как можно чаще, Джесси. Ты будешь меня ждать?

Она успела только кивнуть и ободряюще улыбнуться, прежде чем отец взял ее за руку и поспешно увел в дом. На веранде она обернулась, чтобы бросить последний взгляд на уходящего Нейла. На глаза ее навернулись слезы при мысли о том, что она, быть может, видит его в последний раз, если Бог и судьба не будут к ним милосердны.

Глава 10

У Рамона разболелась голова. В комнате висел густой сигарный дым, и громкие звуки споривших голосов наполняли все углы гостиной маленького дома, где располагался штаб клуба «Свободу Кубе!». И надо всеми витал тошнотворный запах горелого дерева и одежды, своей резкостью напоминавший о зажигательной бомбе.

Рамон устало протер глаза. Сколько еще это будет продолжаться? Снова и снова одни и те же аргументы. Кажется, они никогда не смогут договориться. Эдуардо ушел по меньшей мере два часа назад на свидание с девушкой, и Рамон страшно жалел, что не ушел вместе с ним.

Он бросил взгляд на Карлоса, сидевшего напротив него, опершись подбородком на руки, и в его темных глазах отражалась усталость.

– Мы должны отплатить им тем же! – кричал Хулио Лопес. – Разбомбим «Испанский клуб»!

– Но Рикардо Арагонес не член «Испанского клуба». К этому клубу принадлежат многие из тех, кто оказывает нам помощь, – проговорил Рамон. – Это значит карать всех испанцев за преступление, совершенное несколькими.

– Тогда подожжем сигарную фабрику! – выкрикнул Хулио, чье тонкое лицо пылало от гнева.

– Да! Сожжем фабрику его отца! – закричали несколько голосов с другого конца комнаты. – Его отец не друг нам. Сожжем Арагонеса! Восстановим справедливость! Мы должны отомстить за смерть Сергио!

Рамон не отвечал. Этот спор бушевал так долго, что он уже и сам не знал, на чьей он стороне; но и в самом начале он не очень-то был уверен в этом. Его собственная ярость жаждала, просто требовала отмщения. Единственное, чем можно смыть позор смерти Сергио, это месть, и все же какая-то часть сознания Рамона, самая разумная его часть, не могла не согласиться с Карлосом, который весь вечер призывал к сдержанности. Он все время повторял:

– Мы в ссоре с Рикардо Арагонесом и теми, кто помогал ему. Мы не должны причинять вред ни в чем не повинным людям, не имеющим к этому делу никакого отношения.