Страница 1 из 7
Дэн Абнетт
Фон за дополнительную крону
(Warhammer 40.000: Эйзенхорн — 13)
К всеобщему ужасу и, я уверен, к своему тоже, лорд Фрогре умер. Стояло сухое летнее утро 355.М41, и мы вместе с Елизаветой Биквин завтракали на террасе Спаэтон-Хауса, когда мне сообщили эту новость. Небо являло собой синее пятно, цвета саметерского фарфора, а вода залива вдали была светло-сиреневой, пронизанной сверкающими серебряными прожилками. Песчаные голуби выводили трели в дремотной тени живых изгородей поместья.
Джубал Киршер, мой несгибаемый и верный начальник службы безопасности, вышел в дневную жару из садового павильона и, учтиво извинившись за прерванный завтрак, вручил мне квадратик сложенной бумаги с сообщением.
— Проблемы? — спросила Биквин, отодвигая в сторону тарелку с крепсами из плойнов.
— Фрогре умер, — сказал я, изучая послание.
— Что еще за Фрогре?
— Лорд Фрогре из Дома Фрогре.
— Вы были знакомы?
— И очень хорошо. Я даже мог бы назвать его другом. Какая жалость. Всего восемьдесят два года. Это ведь еще не возраст.
— Он болел? — спросила Биквин.
— Нет. Эн Фрогре был, если так можно сказать, безумно крепок и здоров. Ни единого кусочка аугметики. Ты понимаешь, о чем я.
Последнее замечание я преднамеренно подчеркнул. Мой образ жизни не слишком хорошо сказался на моем теле. Меня чинили, перестраивали, напичкивали аугметикой и сшивали по кускам большее количество раз, чем я мог запомнить. Я стал ходячей рекламой реконструктивной хирургии имперской медицины. С другой стороны, Елизавета по-прежнему выглядела женщиной в самом расцвете сил и, надо заметить, красивой женщиной. Ее сохранял в этом состоянии самый минимум омолаживающей аугметики.
— Если верить изложенному здесь, он скончался прошлой ночью у себя дома в результате сердечного приступа. Его семья организовала соответствующее случаю расследование, но… — Я побарабанил пальцами по столу.
— Думаешь, его убили?
— Он был влиятельным человеком.
— У таких людей всегда есть враги.
— И друзья, — сказал я, протягивая ей послание. — Поэтому его вдова и попросила меня о помощи.
Ради нашей дружбы с Эном мне пришлось отложить все дела. Елизавета только-только вернулась на Гудрун после полутора лет отсутствия и должна была снова улететь через неделю, поэтому я собирался провести с ней как можно больше времени. Заботы о функционировании Дамочек занимали у нее больше времени, чем мне того хотелось бы.
Но дело оказалось чересчур важным, а просьба леди Фрогре слишком отчаянной, чтобы отказываться.
— Я поеду с тобой, — предложила Биквин. — Давно хотела совершить небольшую увеселительную прогулку.
Она приказала подготовить служебную машину, припаркованную в конюшнях, и мы отправились в путь менее чем через час.
Роль водителя выпала Фелиппу Габону, одному из сотрудников службы безопасности Киршера. Загудев мотором, машина покинула Спаэтон-Хаус и направилась к Менизерру. Вскоре мы уже мчались над лесными трактами и зеленеющим культивированным поясом, окружающим Дорсай, оставляя позади Гостеприимный Мыс.
В комфортабельной, с управляемым климатом задней кабине служебной машины я рассказал Елизавете о Фрогре:
— Род Фрогре обитает на Гудрун со времени первых колонистов. Их Дом — один из так называемых Двадцати Шести Достопочтенных Домов, изначальных феодальных поместий, и как таковой имеет кресло в Высшей Легислатуре планетарного правительства. В наши дни другие, более молодые Дома обладают большими властью и территориями, но им нечем бить авторитет Достопочтенных Домов вроде Фрогре, Санграла, Мейссиана… И Гло.
Елизавета ехидно усмехнулась, когда я присовокупил это последнее родовое имя.
— Итак… власть, земли, авторитет… заманчивая приманка для конкурентов и врагов. Таковые у твоего друга имелись?
Я пожал плечами. При мне было несколько информационных планшетов, которые Псаллус нашел для нас в библиотеке. Они содержали геральдические книги, фамильные хроники, биографии и воспоминания. Но практически ничего, что могло бы иметь отношение к делу.
— На заре колонизации Гудрун Дом Фрогре соперничал с Домами Афинсэ и Брадиш, но теперь это, без преувеличений, древняя история. Кроме того, Брадиш прекратил свое существование восемь столетий назад в результате войны с Домом Парити. В сто девяностых прадед Эна сцепился с лордом Сангралом и вдобавок с лордом-губернатором Дюгре во время основания нового полка, но это была только политика, хотя Дюгре его так и не простил и позднее нанес ему ощутимый удар, назначив на пост канцлера Риштейна. В последнее время Дом Фрогре был очень спокойным, последовательным и традиционным членом Легислатуры. Мне не известно про какие-либо междоусобицы. На деле уже семь поколений не видели войны между Домами на Гудрун.
— Значит, в наше время все они замечательно ладят друг с другом? — спросила Биквин.
— По большей части. Что мне нравится на Гудрун, так то, что это чертовски цивилизованное местечко.
— Это чертовски цивилизованное местечко, — предостерегла она, — внушив чувство глубокого и безмятежного покоя, однажды заставит забыть об осторожности настолько, что неприятности застанут тебя со спущенными штанами.
— В это трудно поверить. Если, конечно, ты лично не собираешься наступить мне на глотку… Гудрун — а в особенности Спаэтон-Хаус — действительно безопасное место. Убежище, предоставленное мне для ведения работы.
— И, тем не менее, твой друг мертв, — напомнила она.
Я откинулся в кресле.
— Он любил жить красиво. Дорогая еда, роскошные вина. В плане выпивки он мог даже Нейла заставить оказаться под столом.
— Не может быть!
— Я не шучу. Пять лет тому назад Эн выдавал свою дочь замуж. Меня пригласили, и я взял с собой Гарлона в качестве… не помню уже, в качестве кого. Нейл тут же принялся услаждать слух его светлости своими байками из жизни охотников за головами. В последний раз я видел их вместе в пять утра, когда они приканчивали четвертую бутылку анисовой. Эн уже в девять утра был на ногах, чтобы проводить свою дочь. А вот Нейл продолжал спать и в девять утра следующего дня.
Она усмехнулась:
— Стало быть, просто могли неожиданно сказаться его неуемные аппетиты?
— Возможно. Впрочем, как мне кажется, это отразилось бы в отчете медика мортус.
— Значит, ты все-таки подозреваешь убийство?
— От этой гипотезы отказываться нельзя.
На несколько минут я погрузился в молчание, пока Елизавета пролистывала содержание нескольких планшетов.
— Дом Фрогре живет по большей части за счет финансовых операций. У них двадцать процентов акций в «Брейд и Ци» и пятнадцать процентов прибыли «Геликанских внутренних перевозок». Что насчет торговых конкурентов?
— Тогда придется искать за пределами планеты. Думаю, что заказное убийство могло иметь место, хотя это и странный способ разрешения подобных конфликтов. Мне необходимо изучить их архивы. Если всплывут какие-нибудь признаки тайной торговой войны, тогда, может быть, это окажется заказным убийством.
— Еще твой друг выступал против Офидианской кампании.
— Так же, как и его отец. Ему не казалось разумным бросать людей и все возможные средства на отвоевание соседнего субсектора, когда столь многое еще необходимо сделать на родном фронте.
— Просто я беспокоюсь…
— Можешь, конечно, беспокоиться, но это предположение мне кажется тупиковым. Офидианская война давно закончена и забыта, так что не думаю, что кого-то все еще волнует, что он там о ней думал.
— Хорошо, а у тебя есть свои гипотезы?
— Только самые явные. И ни одна из них не имеет достаточных обоснований. Эн мог стать жертвой междоусобной вражды внутри семьи. Убийство могли вызвать тайные веления сердца. Какой-нибудь более темный заговор, остававшийся до сих пор незамеченным. Или…
— Или?
— Или это действительно любовь к красивой жизни. В этом случае мы окажемся дома еще до ночи.