Кобзарь

кровь из ребер точат;

просветить хотят сыночки

у матери очи

современными огнями.

Чтобы шла за веком,

шла за немцами слепая

бедная калека.

Что ж, ведите, указуйте

путь! А мать родная

пусть прозреет, сыновей тех

новых узнавая.

Указуйте! И не бойтесь —

наградит вас честно

за науку мать родная:

слепота исчезнет

в глазах ваших ненасытных;

увидите славу,

вживе славу ваших дедов

и отцов лукавых.

Так не лгите ж сами себе!

Учитесь, читайте —

и чужому научайтесь,

и свое познайте,

кто про мать свою забудет,

того Бог карает,

того собственные дети

в хату не пускают,

и чужие прогоняют.

Не найдется злому

на всей земле бесконечной

ни ласки, ни дома.

Тяжело мне, только вспомню

печальные были

дедов наших. Что мне сделать,

чтоб о них забыл я?

Я бы отдал за забвенье

жизни половину.

Такова-то наша слава,

слава Украины.

И вы также прочитайте,

чтоб неспящим снились

все неправды, чтоб могилы —

курганы раскрылись

перед вашими глазами,

чтоб вы расспросили

мучеников: где, какого

и за что убили?

Обнимите ж меньших братьев,

как братья родные, —

мать пусть ваша улыбнется

за века впервые!

Всех детей своих обнимет

твердыми руками

и деточек поцелует

вольными устами,

и забудется позора

давняя година,

оживет иная слава,

слава Украины,

и свет ясный невечерний

тихо засияет...

Обнимитесь, братья мои,

прошу, умоляю!

Холодный Яр

Каждому свои напасти,

да и мне нет счастья,

хоть не свои, а пришлые,

но все же напасти.

К чему, скажем, вспоминать бы,

что давно минуло,

будить старое, былое!

Ладно, что заснуло,

взять хоть этот Яр; ведь ныне

к дикому оврагу

даже тропки не осталось;

кажется, и шагу

там никто вовек не делал,

а вспомнишь — путь старый

от монастыря Матрены

до страшного Яра.

В Яру этом гайдамаки

лагерем стояли,

самопалы проверяли,

копья заостряли.

Шли туда по всем дорогам,

будто с креста сняты,

отец с сыном и брат с братом

для страшной расплаты.

Чтобы сгинул лях жестокий

от того удара.

Где же ты, идущий к Яру

путь широкий, старый?

Сам зарос ты лесом темным

или засадили

палачи другие, чтобы

люди не ходили

за советом, что им делать

с добрыми панами,

людоедами — со злыми

новыми врагами?

Вам не скрыть пути!

Над Яром Зализняк витает

и на Умань взор бросает,

Гонту поджидает.

Вы не прячьте, не топчите

святого закона,

не зовите преподобным

лютого Нерона.

Вы святой войны царевой

не кичитесь славой.

Ведь вы сами не знаете

царских дел кровавых.

А кричите, что кладете

и душу и шкуру

за отечество!.. Ей-Богу,

овечья натура;

дурень шею подставляет,

сам за что не зная,

да еще бесчестит Гонту —

вот ведь мразь какая!

«Гайдамаки — не воины,

разбойники, воры,

пятно в нашей истории...»

Врете, людоморы!

За святую правду-волю

разбойник не встанет,

не раскует народ темный,

что вами обманут

и закован; не зарежет

лукавого сына;

не отдаст живое сердце

он за Украину!

Нет! Вы сами разбойники,

хищные вороны!

По какому праведному,

святому закону

и народом замученным,

и землей, всем данной,

торгуете? Берегитесь:

грянет долгожданный

Грозный суд!.. Детей дурачьте,

темный люд убогий,

самим себе, чужим лгите,

но не лгите Богу.

Знайте: в светлый день над вами

разразится кара,

снова запылает пламя

Холодного Яра.

Псалмы Давида

1

Не явится муж блаженный

в совет нечестивых

и не встанет на путь злого,

с ним не вспашет нивы.

По закону господнему

его дух и воля

мужаются, и станет он —

как на добром поле

над водою окрепшее

древо зеленеет,

все в плодах. Вот так и муж тот

в добром своем зреет.

От лукавых, нечестивых

и след исчезает,

как от пепла, что по свету

ветер развевает.

И не встанут с праведными

злые из могилы.

Дела добрых возродятся,

дела злых погибнут.

12

Ты ли меня, Боже милый,

навек забываешь?

От меня свой взор отводишь,

меня покидаешь?

Доколь буду мучить душу,

в тоске изнывая?

Доколь будет враг мой лютый,

на меня взирая,

усмехаться?... Спаси душу

и сердце живое,

да не скажет хитрый недруг:

«Одолел его я».

И все злые посмеются,

коль упаду в руки,

в руки вражьи. Спаси меня

от смертельной муки,

спаси меня, помолюся

и воспою снова

твои блага чистым сердцем,

псалмом тихим, новым.

43

Про твою, всесильный Боже,

мы слышали славу,

нам рассказывают деды

о грозном, кровавом

давнем веке, как своею

твердою рукою

развязал ты наши руки

и покрыл землею

трупы ворогов. И силу

твою восхвалили

твои люди, и в покое,

в достатке зажили,

славя Господа!.. А ныне

покрыл еси снова

Ты людей своих позором, —

и наш недруг новый

на заклание нас гонит,

как овец!.. Без платы

и без цены ты нас отдал

недругам проклятым;

покинул нас на смех людям,

в насмешку соседям,

покинул нас, яко в притчу

неразумным людям.

И кивают, усмехаясь,

на нас головами,

и каждый день перед нами —

стыд наш перед нами.

Обмануты, замучены,

в путах умираем.

Не молимся чужим богам,

а к тебе взываем:

«Отведи от нас, спаситель,

вражью руку злую!

Силу первую разбил ты,

разбей и вторую,

что еще страшней!.. Встань, Боже,

спать тебе доколе,

от слез наших отрекаться,

забывать о горе!

Смирилася душа наша,

жить тяжко в оковах!

Помоги восстать нам, Боже,

на деспота снова.

52

Речь свою ведет безумный,

Бога отрицая,

в беззаконье он скудеет,

благости не зная.

А Бог смотрит: есть ли еще

взыскующий Бога?

Нет творящего святое,

нет сердца святого!

Когда они, покрытые

грехами, прозреют?

Едят людей вместо хлеба,

веры не имеют.

Там боятся, пугаются,

где бед и не будет.

Так самих себя боятся

лукавые люди.

Кто ж пошлет нам спасение,

вернет правду-долю?

Бог когда-нибудь поможет,

разобьет неволю.

Восхвалим же тебя, Боже,

дыханием всяким;

Возрадуется Израиль

и святой Иаков.

53

Боже, спаси, суди меня

ты по своей воле.

Молюсь, Господи, внуши им

уст моих глаголы.

Топчет душу мою сила

черная, чужая,

не зрит Бога над собою,

что творит — не знает.