Король абордажа

Ему почему-то было легко и спокойно, а память медленно разматывала жизненную ленту в обратную сторону. Вспомнилось детство, рыбалка, семья и тихий спокойный Ньюберипорт.

Они все были там: отец, непреклонный как всегда, мать, уставшая и согнувшаяся под бременем частых родов, и все его братья и сестры. Все было знакомо — блестящая трава на лугу, берег, где во время отлива можно было насобирать себе устриц, серебристые туманы, которые превращали леса в таинственную и загадочную страну.

Странно, но из тумана вышла Люси Уаттс, с каштановыми волосами, милая и невинная. Она тихо позвала:

— Иди ко мне, Энох, нам пора спуститься вниз по реке и отдохнуть. — И взяла его за руку.

С полными слез глазами, Морган упал на колени и схватил его руку.

— О Энох! Энох! Не умирай!

Обернувшись, он грозно крикнул всем свидетелям этой сцены:

— Ну почему он должен был погибнуть вот так, в час нашего величайшего триумфа? Нет, я заставлю проклятых донов пожалеть об этом.

— Люси? — Рука Джекмена дрогнула под ярким зеленым шелком. Стоящие вокруг люди тихо ругались и мяли в руках шляпы. Многие из команды Джекмена отворачивались и плакали. Его любили, любили его неизменное чувство юмора.

— Нет, Энох, это Гарри Морган.

— А, Гарри? — Адмирал низко нагнулся, чтобы уловить последние слова умирающего. — Мои сбережения, слушай, подели их пополам, половину тебе, половину моей команде. Бог пошлет тебе победу, а я должен… отдохнуть. Ты всегда был настоящим кровным братом.

Перекличка показала, что при захвате этого богатого и славного города пираты потеряли больше тридцати человек убитыми и раненными в бою. Генри Морган все еще оплакивал потерю своего кровного брата, но все же не потерял головы и отдал приказ разыскать лошадей и отправить всех, кто мог держаться в седле, обшарить окрестности и привести в город беглецов.

Под штаб-квартиру он отвел дворец губернатора. Там Морган смыл с побледневшего от усталости лица порох, золу и грязь. Он был страшно рад избавиться от бороды и кишащих в ней насекомых. Тот же негритенок-слуга, который прислуживал губернатору, разложил на огромной, накрытой желтым покрывалом постели дона Хуана многочисленные мундиры, принадлежавшие бежавшему гранду. Сейчас негритенок стоял и ждал, когда ему можно будет причесать волосы и усы победителя.

Коллиер, посвежевший и великолепно выглядевший в ярком красно-синем мундире полковника испанской артиллерии, громко топая, вошел в комнату и по-кавалерийски уселся на стул.

— Я слышал, что де Гусман находится в Нате и пытается вновь собрать свою армию. Ну и пусть. Ему понадобится чертовски много времени, чтоб убедить своих попугаев снова встретиться с нами.

Прежде чем адмирал успел дать ответ, появился капитан Трибитор, черный от копоти, но при этом напевавший что-то себе под нос.

— Клянусь Богом! Гарри, мы завоевали немного закопченное сокровище, — хмыкнул он. — Черт! Ну и пожар! — На его щеке виднелся огромный ожог, который он намазал маслом.

— Какие из главных зданий у нас остались? — тяжело спросил Коллиер, прикрывая глаза.

— Кроме правительственных зданий, обителей Ла-Мерседес и Сан-Хуан, от огня пострадали еще две или три сотни хижин в пригороде и полдюжины борделей у воды.

— А что с кораблями? — спросил Морган, которого в этот момент стриг парикмахер.

— Три приличных барки.

— Пошли за Моррисом. Черт, где болтается этот проклятый старый сатир? Если Джек напился, то, клянусь Богом, я ему башку откручу.

Но честный Джек Моррис не напился, он просто заснул и мирно похрапывал, развалившись в обшитом красным атласом кресле в комнате для аудиенций с губернатором. Когда его удалось разбудить, он потер красные глаза и в ярости набросился на всех.

Морган спросил его:

— Помнишь корабль, который мы заметили с холмов? Он отплыл из гавани. На борту он увез не меньше половины сокровищ этого города. Поэтому пошевеливайся, собери команду и отправляйся за ним. Говорят, что он отправился на Табогу, но я в этом сомневаюсь, скорее всего он ушел в Перу. И вы тоже, Ахилл, Сенолв и Добсон, отправляйтесь осмотреть эти острова вдоль побережья. Найдите лоцманов — и вперед.

Коллиер подождал, пока вышли Трибитор, Моррис и остальные, а потом заговорил таким тоном, что Морган быстро повернулся к нему:

— Гарри, теперь, когда эти тупицы ушли, взгляни на эту бумагу: мы нашли ее, когда грабили казну. — И он протянул Моргану свиток запечатанных бумаг. — Предположим, хотя бы на мгновение, что доны в Крусе и Сан-Лоренсо не лгали.

В наполовину накинутой сборчатой рубашке, с босыми ногами, уютно утонувшими в мехе ковра из шерсти ламы, Морган бросил на своего командира жесткий взгляд.

— Проклятье, что ты отыскал?

— Официальную декларацию из испанского совета по делам Индий, переданную в Кастильо-дель-Оро. — Он говорил медленно и внушительно. — Там сказано, что Англия и Испания больше не находятся в состоянии войны — с прошлого июля!

— Ерунда! — буркнул Морган и продолжил одеваться. — Том Модифорд сказал бы нам.

— Да? Я сомневаюсь. — Пока адмирал застегивал рубашку, Коллиер прочел несколько строк. — Черт побери, Гарри, здесь сказано, и совершенно ясно, что война была прекращена между этими двумя странами с восьмого июля тысяча шестьсот семидесятого года.

— Дай мне посмотреть. — Морган схватил бумагу, осмотрел красные и желтые восковые печати. Он читал по-испански не очень хорошо, но смысл смог уловить. — Ба, это подлог, — заявил он, швырнув бумагу на пол. — Я повторяю, что мы бы знали об этом.

Коллиер уселся поудобнее.

— Слава Богу, если ты прав, Гарри. Потому что если мы действительно нарушили прочный и официальный договор о мире, то в Англии нас ждет виселица, длинная веревка и короткое отпущение грехов.

— И Тома Модифорда тоже, — напомнил Морган, пока мальчик-слуга завязывал подвязки на его бледно-желтых штанах. — Вот почему я совершенно уверен, что это подлог, придуманный де Гусманом. В любом случае нам уже поздно поворачивать назад, Эдвард, поэтому если мы не правы, то должны позаботиться о размере доли его величества, причем такой, чтобы даже его министры дважды подумали, прежде чем кинуть нас за решетку.

Коллиер отчаянно зевнул, а потом потряс головой.

— Эти самые министры будут злиться, что мы доказали им, что испанцы на самом деле вовсе не такие хорошие солдаты.

Морган улыбнулся.

— Англия будет гордиться нами. Подумай, наш переход через Панамский перешеек можно сравнить только с переходом старины Ганнибала через Альпы или с маршем десяти тысяч греческих наемников.

Вице-адмирал приподнял кустистые брови.

— Черт тебя побери с твоими книжками. Что за наемники?

— Когда-то давно армия греческих наемников взбунтовалась против своих персидских хозяев, и они с боем прошли через всю Малую Азию.

Коллиер тупо потер слипающиеся глаза.

— Да, теперь я вспомнил, один французский офицер рассказывал об этом. Клянусь Венерой, то, как ты построил свои войска в сражении против де Гусмана, говорит о том, что ты просто гений тактики, вот что я думаю.

Крайне польщенный, Морган протянул своему другу богато вышитый сюртук.

— Вот, возьми и иди поспи. Отряды, осматривавшие город, уже привели пленных, так что я пойду вниз.

Бесконечно тянулось томительное от жары время, а пленницы, которых заперли в обители Сан-Хосе, плакали, голодали и дрожали от страха при мысли о том, какая судьба их ждет в дальнейшем. Напрасно Мерседес пыталась утешить замеревшую от горя мать и успокоить страхи подруг и сверстниц.

Потирая то место, где веревка натерла ей шею, она думала о том, что стало с Инессой.

Хотя Мерседес несколько раз обходила забитое сотнями женщин всех оттенков кожи и возрастов помещение, но ее сестры никто не видел. Может, она, как несчастный храбрый Эрнандо, уже погибла?

Флибустьеры заставили рабов перебирать уже остывшую золу и таким образом вытащили много слитков расплавленного серебра и золота, но еще более ценную добычу они достали со дна многочисленных колодцев и емкостей для воды.