Бедность и богатство

Но предприниматели всё больше и больше понимают, что от проблем общества, в котором они живут, невозможно укрыться. При нарушении баланса интересов членов общества, при общем упадке здравоохранения, культуры, образования, науки крупный бизнес в России вместо развития общества рискует стать для него деструктивным элементом.

Патриарх Кирилл: «Государстваинароды, отрицавшиезначимостьдуховнойжизни, исчезлисисторическойсцены. Поэтомутакважно, говоряобэкономикеиростеблагосостояния, незабыватьобихвысшемпредназначении — служитьматериальнойосновойдлядуховногоросталичности, служитьобщемублагу— материальномуидуховному, непрепятствовать, а… помогатьспасениючеловека».

По мнению архиепископа Иоанна (Шаховского), человеческое общество разделяется не на сословия и не на классы: «Вмиренедвалагеря — капиталистовипролетариев, — кактохочетпредставитьвнешнеесознание. Вмиретрилагеря: 1) безбожныебедняки, 2) безбожныебогачии 3) бедныеибогатые (материально) христиане. Таковаэтическаякартамира. Христианенеделятсяна «бедных» и «богатых», ибобедныеосознаютпреимуществасвоейбедности, богатые — стеснительностьсвоегобогатстваи, вовсякомслучае, егонепрочностьиоттого — незначительность. Ивсеостаютсянасвоёмпути, несутсвоёслужение… Дляэтихтретьихтолькоиможетбыть, всобственномсмысле, «социальнаяпроблема». Дляпервыхонанесуществуетинеможетсуществовать, иботамдействуетпринципборьбыирешительнойнепримиримости, т.  е. либовойны, либочистодипломатического, неимеющегоникакойреальнойсилы, мира. Третьягруппа, конечно, наименьшаявмире, ибонебесно-почётнаяпринадлежностькнейестьвыражениенесловеснойидаже — считаемнужнымподчеркнуть — неидеологической, нодуховно-реальной, конкретнойхристианскойверы. Толькоизэтойподлиннойреальностидухаможетвырастатьидеологияобщественнойхристианскойжизни».

Сегодня многие, как огня, боятся кризисных состояний экономики и говорят о необходимости построения бескризисного общества. С одной стороны — да, мы должны создавать механизмы, которые бы позволили смягчать последствия кризисов, особенно для самых незащищённых слоёв населения. С другой стороны, неверно думать, что кризисы — это что-то исключительно отрицательное, мешающее нам жить. Например, для человека тяжелобольного кризис — это переломный момент в ходе болезни, после которого начинается выздоровление. То есть кризис — это и новые открывающиеся возможности, и сам он прекрасная возможность прозреть и увидеть то, чего раньше видеть не хотелось. Кризис — слово греческое kr…sij, означает решение, поворотный пункт, исход, но в том числе и суд. Вот как писал о кризисе святитель Николай Сербский: «Преждеевропейцы, еслипостигалоихкакое-тонесчастье, употреблялислово «суд» вместослова «кризис». Сейчасслово «суд» заменилисловом «кризис», понятноесловоменеепонятным. Наступалазасуха, говорили: «судБожий!», наводнение — «судБожий!». Начиналасьвойнаилиэпидемия — «судБожий!»; землетрясения, саранча, другиебедствия, всегдаодно — «судБожий!». Значит, кризисиз-зазасухи, кризисиз-занаводнения, из-завойниэпидемий. Инатеперешнююфинансово-экономическуюкатастрофународсмотриткакнасудБожий, ноназываетеёне «судом», а «кризисом». Дабыумножиласьбедаотнеразумия! Ибо, покапроизносилосьпонятноеслово «суд», былапонятнаипричина, котораяпривелакбеде, былизвестениСудия, попустившийбеду, ицель, радикоторойбедабылапопущена. Послеподменыслова «суд» словом «кризис», малопонятнымдлябольшинства, никтонеможетобъяснить, ниотчегоон, ниоткого, нидлячего».

Слова о Божием суде могут также вызывать страх, но только в том случае, когда мы забываем о милосердии Божием, превосходящем всякое мыслимое человеческое милосердие. Если бы Бог на самом деле судил нас по правде, никто бы не смог спастись. Бог Судия милосердный, Он всегда готов помочь нашему спасению, лишь бы было на то наше произволение. Поэтому Его суд для нас и любой кризис — это, действительно, новая возможность к прозрению, выздоровлению и спасению. Время кризиса — это время, когда надо переставать прятать голову в песок и продолжать загонять вглубь смертельную болезнь. Не к бескризисному обществу мы должны стремиться, а к обществу, правильно воспринимающему спасительный для нас кризис, который и поворотный пункт, и суд, и — решение.

Говоря об обществе, к которому нужно стремиться, следует коснуться и вопроса о том, какими должны быть отношения человека с обществом и общества с человеком. В обществах, где развит крайний индивидуализм, человек начинает ставить свои личные интересы выше общественных, изолируется от социума, перестаёт интересоваться жизнью общества, становится антисоциален и эгоистичен. В конечном итоге индивидуалисту становятся неинтересны ни мир, ни страна, ни люди, нуждающиеся, быть может, в его помощи. В обществах, где правит коллективизм (антитеза индивидуализму), обычно господствует большинство, которое перемалывает человека, не вписывающегося в общепринятые рамки. И индивидуализм, и коллективизм, как показала история, приводят к деградации человеческого сообщества и не могут рассматриваться как идеал.

А существует ли этот идеал вообще? К чему должны стремиться люди, желающие идеального общества? Одного точного слова, которое бы описывало этот идеал, пока не найдено. Назовём его сейчас соборностью. Вообще соборность — понятие богословское, его обычно применяют к характеристике апостольской Церкви, которая и строится по принципу соборности, имея перед глазами прообраз — Святую Троицу, где три ипостаси Божества соединяются «нераздельноинеслиянно». Соборность — это не просто коллективизм, это единство членов Церкви между собой и со Христом, освящённое благодатью Святого Духа. Соборность — это цельность, внутренняя полнота, множество, собранное силой любви в свободное и органическое единство. Церковь представляет собой единое мистическое тело, некий организм, состоящий из отдельных, но соединённых между собою, членов. Об этом говорит в Первом послании к коринфянам апостол Павел: «Ибокактелоодно, ноимеетмногиечлены, ивсечленыодноготела, хотяихимного, составляютоднотело, — такиХристос. ИбовсемыоднимДухомкрестилисьводнотело, ИудеиилиЕллины, рабыилисвободные, ивсенапоеныоднимДухом. Теложенеизодногочлена, ноизмногих». То есть, уверовав в Единого Бога, став членами единой Церкви, все мы соединяемся во Христе новыми высшими связями, соединяемся единым Духом, единой Любовью. Мы причащаемся на литургии Тела и Крови Христовых, и таким образом Господь пребывает в нас, а мы в Нём. И все мы составляем единое тело и единый дух. Во Христе мы соединены со всеми апостолами и пророками, со всеми святыми. Во Христе мы едины с апостолом Павлом и Серафимом Саровским, Николаем Чудотворцем и Сергием Радонежским, и Самой Пресвятой Богородицей. В таком сообществе не может быть членов негодных и ненужных. В таком сообществе каждый уважает свободу другого, видя в нём образ Христов. «Еслиногаскажет: янепринадлежуктелу, потомучтоянерука, тонеужелионапотомунепринадлежитктелу? Иеслиухоскажет: янепринадлежуктелу, потомучтоянеглаз, тонеужелионопотомунепринадлежитктелу?.. Бограсположилчлены, каждыйвсоставетела, какемубылоугодно. Неможетглазсказатьруке: тымнененадобна; итакжеголованогам: вымнененужны. Напротив, членытела, которыекажутсяслабейшими, гораздонужнее… Богсоразмерилтело, внушивоменеесовершенномбольшеепопечение, дабынебылоразделениявтеле, авсечленыодинаковозаботилисьдругодруге» (1 Кор. 12, 14–21), — говоритапостол Павел.

Личная духовная жизнь в христианском понимании органически связана с жизнью соборного человечества и мира. Но можно ли в обычном, не церковном, обществе если не воплотить, то хотя бы приблизиться к идеалу соборности? Над этим размышляли наши русские религиозные философы. Семён Франк, Николай Бердяев, Алексей Хомяков, Пётр Лавров писали об этом в своих статьях, пытаясь найти этому понятию новый адекватный термин. Франк называл такую соборность солидарностью, а Бердяев — коммюнотарностью, или общинностью. «Человеческаяжизньвовсехеёобластях… естьнеобходимоеиимманентноевыражениеглубочайшегоонтологическоговсеединства, лежащеговосновечеловеческогобытия», — утверждал Франк.