Страница 66 из 103
Оксана обошла раненых. Боец с перевязанной головой захотел воды, другой, раненный в ногу, спросил, отправят ли его в госпиталь, а третий умолял Оксану помочь ему написать письмо своей невесте.
— Она, моя Клава, живет в Москве и, должно быть, волнуется, почему от меня нет писем, — сказал боец. — А когда мне было писать, если мы то и дело бросались в атаки, не давая фашистам продвигаться к столице? А потом нашу дивизию перебросили под Сталинград…
— Напишем письмо утром, а сейчас на работе у меня много дел, — улыбнулась Оксана. — Хорошо?..
Неожиданно заголосил телефон прямой связи с госпиталем, где недавно Оксана получала медикаменты. Она взяла трубку. Оказалось, это был хирург, он просил позвать к телефону своего коллегу Захара Ивановича.
— Он уехал в санбатальон, — пояснила Оксана. — Что-нибудь случилось?
— Передайте ему, что операция майору-танкисту сделана, — заговорила телефонная трубка. — Из левого легкого я извлек пулю. Майор чувствует себя удовлетворительно. Вы поняли?
— Так точно! — мигом отозвалась Оксана. — Скажите, а как фамилия раненого?
— Майор Бурлак!
У Оксаны кольнуло в груди. Сердце бешено забилось.
— Как зовут майора? — только и спросила она.
— Иван Лукич, — ответил хирург. — А кто это спрашивает? Вы же сами вчера доставили нам этого раненого, он лежал у вас в санчасти! Сам Захар Иванович привез его в госпиталь… А с кем я говорю?
— Дежурная медсестра красноармеец Оксана Бурмак!
— Вы что, родственница майора? — заинтересовался хирург.
— Нет, — повысила голос Оксана. — Он Бурлак, а я Бурмак!
— Чудеса какие-то, — проворчал хирург. — Пусть Захар Иванович позвонит мне утром. До свидания!..
Оксана легко вздохнула. Она не знала, что и подумать. Наконец-то Ванек, как она про себя называла Бурлака, нашелся! Она была так рада, что на глаза навернулись слезы. Самые разные мысли наполнили все ее существо. И одна из них — почему военврач не сказал ей о майоре Бурлаке? Почему он скрыл это от нее? Ведь он знал, что она давно разыскивает своего спасителя…
«Мне надо ехать в госпиталь! — решила Оксана. — Но отпустит ли Захар Иванович? Хотя бы на денек…»
Всю ночь она не сомкнула глаз, и все ее мысли были теперь о майоре Бурлаке. Как он там после операции? «Из левого легкого я извлек пулю. Майор чувствует себя удовлетворительно», — сказал ей хирург. Эти его слова и обрадовали ее — скоро она увидит Ивана, — и насторожили — не будет ли обострения после операции? Она вспомнила раненого бойца Олега. Ставила капельницу, ему стало лучше, нормализовалась температура, он повеселел, начал говорить ей комплименты, называл «синеглазкой», хотя глаза у нее отнюдь не синие, а голубые. Собираясь ехать в госпиталь за лекарствами и медицинскими принадлежностями, она попросила медсестру Катю Колосову присмотреть за Олегом, вечером сменить ему повязку…
У Кати от улыбки посветлело лицо.
— Ты не влюбилась в него? — спросила она.
— Катюша, раненых у нас много, а мое сердце принадлежит одному…
— Кто он? — вскинула брови Катя.
— Ты его не знаешь. — Оксана глубоко вздохнула. — Гляди тут, подружка.
Когда Оксана вернулась из госпиталя, ее вызвал к себе военврач и грустно произнес:
— Раненый Олег, которому ты ставила капельницу, умер. — Захар Иванович сделал паузу. — Вскрытие показало, что в сердце попал тромб и раненый скоропостижно скончался. Нашей вины в этом нет.
— Жаль парня, — вздохнула Оксана. — Шутил, смеялся и вдруг умер. Просто не верится…
Она вышла из блиндажа. Наступал рассвет. Небо у краев постепенно светлело. Где-то далеко всходило солнце, и его острые лучи на горизонте подпирали небо, которое приобретало бронзовый цвет. «Скорее бы наступило утро, тогда появится и Захар Иванович», — взгрустнула Оксана.
Но военврач пришел в шесть часов, когда она обходила раненых и меняла им повязки.
— Доброе утро, Оксана! — улыбнулся Захар Иванович. — Как вы тут без меня? Никто не умер?
Оксана разжала тонкие губы.
— Все бойцы живы, товарищ капитан, но, к сожалению, не все здоровы, — сказала она.
— Начальство не приходило?
— Пока нет. Из госпиталя, что в селе Красный Яр, звонил хирург, просил передать вам, что майору-танкисту сделали операцию, чувствует он себя удовлетворительно…
Захар Иванович ощутил, как кровь прихлынула к лицу. Он даже нагнулся, чтобы медсестра не увидела в этот момент его глаза.
— У вас всё, красноармеец Бурмак? — спросил он, не глядя на нее.
Она перевела дыхание.
— Захар Иванович, почему вы скрыли от меня, что раненый майор Иван Лукич Бурлак и есть тот танкист, которого я так долго разыскиваю? — сдержанно осведомилась Оксана.
— Кто тебе о нем сказал? — грубо спросил военврач.
— Хирург, который его оперировал. Кстати, он просил вас утром позвонить ему.
Не сразу ответил Захар Иванович. По его потемневшему лицу и глазам, в которых светилась тоска, Оксана поняла: ему стало больно то ли оттого, что не он сообщил ей о танкисте, то ли оттого, что не смог скрыть это. Потом он вскинул голову и пристально взглянул в ее лицо, которое словно накрыла грозовая туча:
— Все просто, Оксана. Я не хотел, чтобы ты переживала, увидев тяжелораненого майора, а от переживаний до сильного стресса с непредсказуемыми последствиями один шаг. — Говорил военврач неторопливо и твердо. — Но после операции, когда майору стало лучше, я бы тебе сказал, но, видит Бог, не успел. Извини, пожалуйста. — Он хотел было идти, но Оксана задержала его:
— Я хочу его проведать…
— Желаешь поехать в госпиталь? — уточнил Захар Иванович.
— Да.
— Тебе повезло, Оксана. — Захар Иванович бросил на медсестру добродушный взгляд. — Сейчас нужно отправить в госпиталь четырех раненых, их надо оперировать. Кстати, тоже танкистов, правда, совсем зеленых.
— То есть… — Она запнулась.
— Молодых, значит, бойцов, недавно прибывших в часть, — пояснил военврач. — Передашь раненых и повидаешь своего майора.
— Когда мне вернуться в санчасть? — уточнила Оксана.
— Завтра к десяти утра, не позже, — предупредил военврач. — На фронте идут жаркие бои, и раненых прибавится. А кто им должен оказать помощь? Только мы, медики.
— Вы тоже поедете в госпиталь? — спросила, повеселев, Оксана.
— Нет, ты будешь за старшего…
Полуторка бежала по проселочной пыльной дороге. Навстречу к переправе поротно шли бойцы при полном боевом снаряжении, на груди — автоматы. За ними — гнедые лошади с огромными волнистыми гривами тащили противотанковые орудия. У канавы машина остановилась, ожидая, когда через нее пройдут артиллеристы. В кузов, где находились раненые, заглянул курносый сержант.
— Тут, хлопцы, такая куколка сидит, что глянешь на нее — и дух захватывает! — воскликнул он. — Да у нее раненые! Куда везешь их, сестрица?
Оксана сдвинула брови.
— В госпиталь на операцию, — усмехнулась она. — Может, и тебе надо в госпиталь? — В ее голосе прозвучала насмешка.
— Боже упаси ваш госпиталь! — замахал руками сержант. — Я здоров как бык!.. А тебе, сестрица, палец в рот не клади — откусишь…
В это время раздался чей-то громкий голос:
— Воздух! Рассредоточиться!..
И в этот же миг Оксана услышала пронзительный вой пикирующих «юнкерсов». Выгнянув из кузова машины, она увидела, как с юга шли в атаку на артиллеристов пять вражеских самолетов. По ним открыли огонь спаренные «максимы», треск и грохот заполнили все окрест. Взрывы бомб раскололи воздух. Однако бомба взорвалась неподалеку от машины, в которой находились раненые. Оксану ослепило яркое пламя, она выпрыгнула из полуторки и плашмя упала на землю, уткнувшись лицом в рыхлый песок, пахнущий конским навозом. Лежала до тех пор, пока «юнкерсы» не ушли, напоследок обстреляв артиллеристов из пулеметов. Казалось, совсем рядом ржали от испуга лошади, слышались крики раненых. Оксана поднялась, стряхнула с себя комья земли. Она была рада, что осколки не задели ее и не угодили в машину. Но что это? В пяти шагах от нее лежал на спине тот самый сержант, который заглядывал в кузов машины и говорил ей, что он здоров как бык. Он корчился от боли, стонал тяжело, с хрипом. Она подскочила к нему. Осколком бомбы ему как бритвой отрезало по локоть правую руку. Кровь забрызгала ему лицо и грудь. Оксана выхватила из своей сумки бинт и начала делать перевязку, чтобы остановить кровь. К ней подошел майор.