Страница 63 из 103
— Тут неподалеку…
Они прошли несколько шагов, и раненый начал падать. Она едва успела подхватить его другой рукой.
— Живот у меня горит, сестрица, будто туда попал раскаленный уголь. Идти дальше не могу. Давай носилки.
С трудом они добрались до окопа, где лежал раненный в голову. Увидев медсестру, он шевельнул губами:
— Дышать тяжко, сестрица, словно кто-то меня душит…
Оксана сказала ему, что сейчас сбегает за санитаром в санпост и возьмет носилки.
— Полежи тут немного, я мигом…
Когда она вернулась, тот, что был ранен в голову, умер. Лежал он на земле как живой, лишь лицо стало желтым, как лимон. Почему-то на память пришли слова песни, которую она часто слышала от отца, когда еще ходила в школу: «Жена найдет себе другого, а мать сыночка никогда…» От жалости к погибшему солдату у нее до боли сдавило грудь, она почувствовала, как повлажнели глаза, и слезы уже ожгли ей лицо. Раненный в бок молча глядел на нее и молчал. Много раненых Оксана вынесли с поля боя, но ни один из них не умер. Это первый…
— Мой друг умер, да? — едва ли не шепотом спросил раненый.
Оксана повела бровью.
— Твой друг потерял много крови, — пояснила она. — В его животе открытая рана. А твоя рана не так опасна, и ты еще поживешь на белом свете.
Пришли два санитара с носилками. Они положили на них раненого, и все трое поспешили в санпункт.
«Надо было мне отнести раненного в голову в санпункт, а уж потом заняться его другом», — упрекнула себя Оксана.
Она уложила раненого на койку, сменила ему повязку. Пришел военврач.
— Тебе помогли санитары или сама тащила его? — спросил он, кивнув на раненого.
Оксана, казалось, не слушала его, она всецело была занята тем, что наполняла свою сумку всем необходимым, и собиралась снова уйти труда, где шел бой.
— Ты пока побудь здесь, — сказал ей военврач. Он осмотрел раненого, на его лице она заметила тревогу. — Нужно поставить ему капельницу, чтобы подкрепить организм, иначе дело может кончиться худо. Ранение в живот весьма опасно, так что пригляди за ним. Я съезжу в санбат, а когда вернусь, посмотрю его. Тут важно прежде всего не допустить заражения крови.
— Хорошо, товарищ капитан, я сделаю все, что положено, — заявила медсестра. — Много сегодня доставили раненых?
— Двадцать девять, с твоим — тридцать. — Он снял очки, протер их платком и снова надел. — Пятеро уже скончались, двое в реанимации. Может, и твоего взять в реанимацию?
— Не надо, пусть здесь полежит. Если ему станет хуже, тогда другое дело, — возразила Оксана.
— Ладно, — согласился военврач.
После капельницы раненому стало намного лучше, а к вечеру он совсем повеселел. Он сказал, что его зовут Олегом, рассказывал Оксане о том, как он и его друг подожгли бутылками с зажигательной смесью вражеский танк и в этот момент рядом разорвалась мина и обоих ранило.
— Осколок ударил Сергея в голову, и он сразу потерял сознание, а я еще держался. Я подружился с ним на фронте, он был старше меня на пять лет. И воевал он лучше. В немецкий танк я первым бросил бутылку, но промахнулся, а он угодил ему своей «зажигалкой» прямо в лоб. Так вмиг объяло пламенем. Жаль, что потерял друга…
— На войне всегда так, не знаешь, где потеряешь, а где найдешь, — рассудительно промолвила Оксана.
— А ты, сестрица, давно на фронте?
— С тех пор как враг пошел на Сталинград, — грустно ответила Оксана. — Училась в пединституе, а тут война. Пошла на курсы медсестер и не жалею…
— Сколько вынесла раненых с поля боя? — спросил Олег. — Человек десять?
— Тридцать девять не хочешь? — усмехнулась она, поправляя сбившиеся волосы.
— Почти взвод! — Он с затаенной улыбкой взглянул ей в лицо. — Ты просто героиня. Небось орден тебе какой-нибудь дали?
Она сдвинула брови:
— Да уж куда там — героиня… За что мне орден? Оказывать помощь раненым — моя работа, и я стараюсь честно выполнять ее. — После паузы она неожиданно добавила: — Герой тот, кто рискует своей жизнью, когда идет на опасное дело. Я знаю одного капитана… Еще летом на судне я везла раненых в госпиталь. Немцы обстреляли нас, снаряд разорвался рядом с кормой судна, взрывной волной меня выбросило в Волгу, и я стала тонуть…
— Что, не умела плавать? — прервал ее Олег.
— Как на грех, не умела… — Оксана качнула головой. — Так вот этот капитан бросился в воду и спас меня. Хуже того, оказалось, что в правое плечо угодил осколок. Пришлось недели две полежать в госпитале.
— Где он теперь, твой капитан?
Она пожала плечами:
— Не знаю. А хотелось бы повидать его. Он танкист, фамилия — Бурлак. Когда он впервые назвался, я почему-то вдруг вспомнила картину Репина «Бурлаки на Волге». Призналась ему, а он съерничал: мол, лучше быть бурлаком и тянуть баржу, чем воевать.
— Тогда, быть может, твой капитан сгорел в танке, — серьезно сказал Олег. — Я сам видел, как часто немцы поджигали наши танки.
Оксана грустно вздохнула.
— Я в это не верю, — жестко заявила она. — Скорее всего он где-то на фронте.
— Как тебя звать?
— Оксана. А что?
— Глядишь, повстречаю на фронте твоего капитана и передам, как по нему тоскуешь.
Оксана засмеялась, отчего ее пухлые розовые щеки придали лицу выражение благодушия и доброты.
— Разве тебе будет дело до моего танкиста? Подлечишься и снова уйдешь на фронт. Он танкист, а ты сапер. Разные профессии, а значит, и разные судьбы, и вряд ли ты когда-либо увидишь капитана. — Она потрогала бинт на животе Олега. — Не туго перевязала? Не больно тебе?
— Все хорошо, Оксанушка. — Он отдышался. — Знаешь, философ Сенека в свое время говорил, что жизнь длиннее, если ею умело пользоваться. Так что у меня есть шанс долго жить…
Из санбатальона вернулся военврач. Он сразу же подошел к раненому, присел рядом.
— Как себя чувствуете? — спросил он.
— Боли в животе поутихли, появился аппетит, вот сестра тут все время сидит, и мне спокойнее. — Раненый улыбнулся.
— Значит, капельница вам помогла?
— Еще как помогла, товарищ капитан! А вот мой друг Сергей умер. Осколок попал ему в голову…
— Стало быть, вашему другу выпала иная судьба, — изрек военврач. — А судьбу, как и командира, не выбирают, — добавил он.
Оксана все это время молчала. Она очень устала, глаза сами собой закрывались, ей хотелось лечь и выспаться. Военврач, словно угадав ее желание, вынул из кармана платок, зачем-то протер себе лицо, а ей сказал:
— Пока в санпункте покой и тишина, можешь пойти поспать. Раненых обещали привезти под утро, а сейчас еще только вечер. Тут подежурят санитары, а я прослежу.
— Я час посплю, не больше, товарищ капитан… Спасибо!
3
Всю ночь майор Бурлак бредил: то звал к себе мать, то просил свою бывшую жену дать ему попить, то приказывал наводчику орудия бить прямой наводкой по фашистскому танку. Медсестра, дежурившая у койки раненого, мочила кусок марли в бачке с холодной водой и клала майору на лоб. На время раненый затихал, но вскоре снова метался на койке и бредил. Медсестра уже который раз подумала о том, что раненого надо отправить в госпиталь, но военврач уехал в штаб, когда вернется, она не знала, а без него некому было заняться этим.
На рассвете в санчасть дивизии доставили группу раненых бойцов. Привез их на полуторке военврач. Он вместе с санитарами разместил раненых по койкам и подошел к дежурной медсестре.
— Ну что, Маша, танкист хоть немного поспал? — спросил он, тихо кашлянув.
— Что вы, Захар Иванович! — удивленно воскликнула медсестра. — Он и минуты не спал и мне не дал сомкнуть глаз хотя бы на часик. Как бы майор не умер…
В черных глазах военврача отразилась тревога.
— У майора сквозное ранение. Одна пуля прошила ему грудь, едва не задела сердце, не то бы не жить ему, а другая застряла в легком, — со вздохом произнес военврач. Он поднял глаза на медсестру: — Оксана Бурмак еще не вернулась из госпиталя?