Двойное предательство

Виктор открыл дверь своим ключом и нашел жену в гостиной. Она сидела, забившись в уголок дивана в домашнем пестром халате, который он так любил на ней, и опустошенно смотрела перед собой. Он почувствовал укор совести, что не смог приехать на похороны ее матери, к которой она была очень привязана. Несмотря на совместно прожитые годы, он относился к Людмиле с прежней нежностью. Она стала ему хорошей женой, и он всегда с удовольствием возвращался домой, зная, что она ждет его.

— Ну как ты, дорогая? — Виктор поцеловал жену в щеку, отметив про себя ее усталое и грустное лицо.

— Никак не могу поверить, что мамы больше нет. Все произошло так быстро и неожиданно. Она ведь ни на что не жаловалась, а оказалось, что уже давно страдала от повышенного давления. А все бегала, ведра с водой таскала. Даже давление никогда не мерила, — Людмила заплакала.

— Ну, не надо, дорогая, — он обнял ее за плечи. — Так уж получается в этом мире, что дети провожают своих родителей и с этим ничего не поделать. Я вон сколько ругался с отцом, даже ненавидел его за то, что он всегда давил на меня, а сейчас мне так не хватает наших споров с ним.

Какое-то время они сидели молча, а потом Людмила сказала:

— Приезжала Светлана с Володей.

— Ну и как прошла ваша встреча? Надеюсь, у нее хватило ума не затевать скандал?

— Нет, все было нормально. Знаешь, в последний раз, когда я приезжала к маме, она попросила меня, чтобы я помирилась с ней. И вчера мне удалось поговорить со Светланой. Конечно, она очень изменилась за эти годы. Стала такой циничной и расчетливой.

— Она всегда такой и была, — заметил Виктор. — Я сразу понял, почему она бегала за мной два года. Она в Москве хотела остаться, а я был хорошим кандидатом в мужья.

— Ты тоже самое мог бы сказать и обо мне, — грустно ответила Людмила, вспоминая, сколько раз его родители так или иначе, напоминали ей, что она из деревни и сколько усилий ей пришлось приложить, чтобы соответствовать уровню ее мужа. Она вышла замуж не только за Виктора, она вышла замуж еще и за его семью, а это было безумно трудно, так как не давало возможности расслабиться даже дома. Ей пришлось работать над речью, избавиться от акцента и словечек, которые она любила употреблять, изменить стиль одежды и научиться носить строгие аккуратные прически. А сколько усилий ушло, чтобы научиться пользоваться ножом и вилкой и красиво есть, отрезая мясо по маленьким кусочкам и не пить горячий чай из блюдца!

— Ну что ты, родная! Во-первых, я влюбился в тебя с первой нашей встречи, а во-вторых, я же видел, что мое чувство взаимно.

— Возможно, Света тоже любила тебя по-своему. Не зря она столько лет помнит эту историю.

— Какая там любовь?! Если бы я был иногородним студентом, она бы на меня и не взглянула. А ты согласилась со мной встречаться, даже не зная, кто я и откуда, познакомившись со мной в общежитии.

— Меня это тогда совершенно не интересовало, — улыбнулась Людмила, вспомнив, как испугалась, когда узнала кто его родители. — Я бы жила с тобой и в общежитии и где угодно. Тогда бы мне не пришлось столько трудиться над исправлением манер, и я могла бы остаться девушкой из деревни.

— Вот видишь, а Светлана…

— Давай не будем говорить о ней плохо, — перебила его Людмила. — Я пригласила их в гости. Мне кажется, мы должны оставить все обиды в прошлом и наладить отношения. Тем более что я обещала маме помочь сестре.

— Не очень-то хотел бы встречаться с ними, — начал он, но Людмила снова перебила его.

— Пожалуйста, ради меня, — она умоляюще заглянула ему в глаза. — Ты, конечно, далек от этого, но все эти годы мне не давало покоя чувство вины по отношению к сестре, и сейчас я бы хотела как-то загладить это.

— Какие глупости, Люда, — возразил Виктор, и Людмила заметила знакомые раздражительные нотки в его голосе. — Я сто раз тебе говорил, что ты ни в чем не виновата.

Она молча встала и подошла к окну, задумчиво наблюдая за рекой и уже начинавшими желтеть деревьями на противоположном берегу. Как же ей объяснить мужу, что восстановить отношения со Светланой нужно прежде всего ей, чтобы иметь возможность помогать этой разочарованной и озлобленной женщине, которая всегда останется ее сестрой. Она бы назвала это чувство искуплением вины. А кто знает, не появись она тогда неожиданно в той компании, может Светлане и удалось бы выйти замуж за Виктора. И Светлана стояла бы сейчас на ее месте, глядя на деревья в Нескучном саду.

— Хорошо, Людмила, — Виктор подошел к ней и встал рядом. — Делай, как ты считаешь нужным. — Пригласи их, например, в следующие выходные. У нас, кажется, нет никаких планов.

— Спасибо тебе. — Людмила поцеловала мужу в щеку и взяла трубку телефона, чтобы пригласить сестру.

Сборы в семье Арсеньевых, как всегда, затянулись. Они уже опаздывали на целый час. Вообще, когда они куда-то выходили, то этому обычно предшествовал скандал между Светланой Ивановной и Владимиром Юрьевичем. Начиналось это, когда Светлана открывала шкаф и обнаруживала, что ей нечего надеть. На этот раз ситуация осложнялась еще и тем, что она должна была впервые после долгих пятнадцати лет встретиться с Виктором. Она стояла перед шкафом и придирчиво рассматривала свою одежду. Ей ничего не нравилось. Черный импортный брючный костюм, купленный в ГУМе, ей показался слишком мрачным, и она даже не стала его примерять. Ее взгляд упал на костюм с юбкой нежно-песочного цвета, который ей шили на заказ, но она вспомнила, что давно его не одевала и возможно, он будет узок в талии. Все же она решилась и осторожно стала втискиваться в юбку. Юбка налезла, но сидела как на барабане, некрасиво подчеркивая лишние килограммы.

— Злата, подойди сюда, — позвала она дочь.

Злата, еще в халате, зашла к матери в комнату.

— Посмотри на меня, как ты думаешь?

Злата заставила ее повернуться и, оглядев ее со всех сторон, покачала головой.

— Нет, мам, не пойдет. Этот костюм полнит тебя, он слишком светлый.

Светлана ожесточенно вылезла из юбки, и швырнула ее пол. Владимир Юрьевич молча поднял юбку и положил ее на диван, думая про себя: «Сейчас начнется». Скандал не заставил себя долго ждать. Светлана Ивановна вытащила сиреневое платье, которое застегивалось сзади на молнию и, скрипя зубами, влезла в него:

— Застегни, чего смотришь, — она подошла к Владимиру, который спрятался за газетой, зная, что пройдет час, прежде чем ему можно будет начинать одеваться. У него был всего один единственный костюм, который он носил везде. Ему вообще были непонятны все эти скандалы из-за одежды, которые учиняла его жена, у которой был полный шкаф тряпья.

Он попытался застегнуть молнию, но она, продвинувшись всего на пять сантиметров, застряла в области талии, никак не желая сходиться.

— Свет, — он замялся, — она это… как-то не идет, — осторожно сказал он.

— Вот дурак, ничего не можешь сделать, — оборвала она его и снова крикнула Злату.

Злата зашла в комнату и даже не стала пробовать.

— Мама, ты что? Да она никогда не сойдется. Снимай это платье и одевай черный костюм.

— Вот так всегда, — заорала Светлана Ивановна, — и бросила платьем в мужа. — Все из-за тебя. Мне всегда нечего одеть. А сегодня для меня это особенно важно. Людка разоденется в пух и прах. А я? Это из-за того, что ты денег не можешь заработать, — обрушилась она на Владимира Юрьевича. — Живем, как нищие на какие-то гроши всей семьей. А ты не можешь на работу пойти, лентяй несчастный.

Владимир отбросил газету и закричал:

— Если бы ты столько не ела, тебя не разносило бы с каждым годом все больше и больше, и ты бы влезала в свои платья.

— Что ты сказал?! — Светлана Ивановна, грозно уперев руки в бока, двинулась на мужа.

— Мам, мам, не надо, — бросилась Злата между ними. — Перестаньте ссориться. Нам уже давно пора выходить.

Светлана остановилась и обняла дочь.

— И ты у меня одета, как Золушка, а Катька, наверно, разоделась, — сказала она, оглядев дочь в пестром костюмчике в клеточку, который был куплен два года назад.