Гатчинский коршун

- Нет, - вынужден был признать Ильин, - но надо ведь ориентироваться на лучшие образцы!

- Системная ошибка, - покачал головой я. - Массовый инструмент должен быть рассчитан именно на массового пользователя, а вовсе не на отдельных гениев или дебилов. Но это совсем не значит, что их надо оставлять без оного - просто он будет не массовый, вот и все. Мне кажется, что в качестве языка бесплатного обучения, официального делопроизводства и технической документации надо принять те упрощения, которые предлагаются господами, фамилия которых, кстати, не “варвары”, а Корш, например. А в качестве литературного на добровольной основе оставить существующую грамматику. И пусть писатель сам решает, по каким правилам ему писать… Где-то вот так.

В общем, мы договорились встретиться через месяц, за который фанаты буквы “ять” подготовят фактический материал. Честно говоря, их аргументация мне действительно не показалась убедительной - подумаешь, сочетание “ели ели” будет звучать странно. Хотите описать этот процесс - так кто вам мешает написать “кушали елки”? А еще лучше - личным примером показать, как это делается. Опять же творение бородатого графа уже в названии приобретает интригу - то есть “миръ” или мiръ” он имел в виду? Глядишь, и станет на одного-двух читателей больше. Потом, правда, их начнет тошнить от вставленных там через одну страниц на французском, но это будет уже потом. Кстати, Лев Николаевич не внял-таки моей просьбе попробовать написать фэнтези, а под впечатлением японской войны сел сочинять роман о самураях. Блин, мне даже страшно подумать, как будут мучиться несчастные наборщики с японскими текстами… Как бы они его не грохнули, а то ведь общественность точно на меня все свалит.

А на ужин ко мне заявился Гоша, причем тоже с сомнениями на грамматические темы.

- Я, конечно, понимаю, - сообщил он, - что чем проще предмет, тем быстрее его выучат. Но вот лучше ли? И, кроме того, защитники существующей орфографии правы - в рамках новых правил многие шедевры русской словесности теряют что-то неуловимое…

Я привстал и посмотрел, как Гоша сидит на стуле.

- Что-то не так? - не понял он, тоже оглядываясь.

- Слушай, а может, тебе лучше в кресло пересесть, оно пониже и с подлокотниками? Прямо с кофием. Не хочешь? Ну, тогда держись покрепче, что ли - я тебе сейчас дифирамбы петь буду. Итак, ты на редкость широко образованная личность. Хорошо разбираешься в технике, знаешь три иностранных языка, это кроме безукоризненного владения русским письменным и устным, да еще и латынь с греческим. Изучал прорву гуманитарных дисциплин, у половины которых я и название-то не могу написать без ошибок! Прочитал массу книг как со старой орфографией, так и с новой. Кроме того, у тебя от природы мозги хорошо работают, а последнее время из-за усиленной нагрузки на них иногда и вовсе замечательно. И вот ответь мне, пожалуйста, на такой вопрос - много ли в Российской империи людей, которым я смогу, не кривя душой, сказать то же самое?

- Ну, это ты передергиваешь, - возразило величество, - у большинства населения просто нет возможностей получить такое образование.

- Ладно, к этому мы еще вернемся, а пока сузим поле отбора до великих князей. Вот уж у них возможностей было поболее, чем у тебя, несколько лет просидевшего в кавказской глубинке. Ну, и про кого ты мне расскажешь?

Гоша молчал, потому как все эти люди уже по много раз были обсуждены именно на предмет поиска хоть каких-то достоинств.

- Так вот, - продолжил я, - люди рождаются разными. Одни могут до конца жизни учиться, то есть, наверное, и у них есть предел усвоения знаний, но с существующими методами подачи информации до него просто не удается дойти. Но их мало, вот в чем беда… Другие за всю жизнь способны хорошо если усвоить курс начальной школы. Их, к счастью, тоже не так уж много. А большинство - гимназический курс, пожалуй, оно и осилит. Но подача сведений сверх этого приведет к тому, что они забудут что-нибудь из ранее выученного, да еще и получат отвращение к учебе вообще. Вот тебе яркий пример - дядя Алексей. Учили его древнегреческому, и что? Как он его раньше не знал, так и сейчас не знает, но зато и то немногое, что у его осталось в голове после уроков математики, тоже куда-то испарилось. Или Полозова возьми - уже почти год, бедняга, с персональным учителем немецким мается. И что? Знает его как бы не хуже, чем я, который этот язык не учил вовсе. Зато летает как! Нам с тобой хоть удавись, все равно так не получится. Ну и чистая экономика - ведь денег у нас элементарно не хватит учить всех всему и наилучшим образом! И ни у кого не хватит, кстати. Так что никуда не денешься, это вынужденная мера. И потом, мы же старую орфографию вовсе не собираемся запрещать. Факультативные курсы, в том числе в некоторых бесплатных учебных заведениях, изучение ее на филологических факультетах… Если она действительно нужна, так найдутся энтузиасты, которые ее сохранят и даже преумножат. А со временем, глядишь, и наступят времена, когда каждый будет сыт, одет, обут и чуть не лопаться от высочайшей духовности. Вот тогда ничего не помешает вернуться, так сказать, к истокам.

- Ладно, но предлагаются ведь совсем радикальные проекты! - возразил Гоша. - Например, убрать из алфавита не только и десятиричное, ять и фиту, но и “э” с “ё”, как в телеграфной азбуке. А некоторые и вообще хотят под шумок избавиться еще и от “я” с “ю”. Как там у вас в Интернете пишут? Йа креведко!

- Ну, отдельные товарищи излишне увлеклись, так их поправить недолго, на то она и дискуссия, - пожал плечами я. - Хотя мне, например, кажется, что надо внимательно пройтись по исключениям в русском языке на предмет некоторого уменьшения их количества. Мы же не англичане, в конце концов.

В это время в комнату вошла кошка и мяукнула - мол, вы уже поели! А почему мне никто ничего не предлагает?

- Иди сюда, жывотное, - по новой орфографии позвал ее я. Как и ожидалось, ничего выходящего за рамки приличий кошка в этом не усмотрела.

* В реальной истории Ильин действительно приводил именно этот пример.

Глава 34

Вообще-то вся эта возня с правописанием имела своей целью не только подготовить реформу в этой области и заодно дополнительно прояснить, как может развиваться демократия на российской почве, но и создать дымовую завесу. Дело в том, что с января начали происходить и более серьезные вещи, к которым мне не хотелось привлекать излишнего внимания…

На рождество в Киеве был убит государственный (то есть мой) комиссар. Убит левыми эсерами, которые, хоть и сильно сократились в числе, но все же еще продолжали существовать. И было очень похоже, что при содействии полиции. Ну, это уже наглость… Ладно там, пока они отстреливали СТАРЫХ чиновников - нехорошо, конечно, и это жестко каралось, но, если можно так сказать, обычным порядком. Однако тут подняли руку на моего человека…

Немедленно к месту событий была выслана оперативная бригада от Дома, шестого и седьмого отделов под руководством полковника Алафузова. Все хоть сколько-нибудь замеченные в контактах с эсерами в первые же два дня были взяты и допрошены. Большинство потом отпустили с настоятельными рекомендациями не болтать, и почти все действительно не болтали - ибо труп идиота, не последовавшего доброму совету, очень способствовал сдержанности. Так вот, почти все были отпущены, но трое - нет, их препроводили к господам Ли. По результатам интенсивных бесед с этими тремя был взят еще десяток, после допроса которого началась акция.

Два полицейских, причастных к убийству, были оставлены для суда. Еще троих, которые знали о подготовке, но не приняли никаких мер, выгнали из полиции и намекнули местному правонарушительному элементу, что этих людей закон будет защищать без малейшего рвения. И, не особенно заботясь о маскировке, перестреляли всех известных к тому времени левых эсеров в Киеве и окрестностях. А потом операция была расширена на всю Россию и те зарубежные страны, куда мы могли дотянуться. К февралю от партии эсеров-максималистов остался практически только Савинков, в процессе непрерывных допросов которого периодически всплывали новые имена, но уже так, эпизодические, про которые сам-то он почти забыл, да вот старший следователь господин Ли способствовал стимуляции памяти… Кстати, среди них оказались и Мережковский со своей женой Зинаидой Гиппиус. Жалко, конечно, с виду вроде как и ничего люди, и нельзя их прямо сейчас ликвидировать, но чуть позже, пожалуй, придется. Или обойтись воспитательной беседой? Пожалуй, действительно так будет лучше - чтобы не было всяких вопросов типа - почему это они только сейчас померли, времени-то вон сколько прошло. Но беседу надо будет подготовить, чтобы она получилась действительно воспитательной, причем не только для этой пары, но и для всех прочих родственников и знакомых. Ибо я хотел вбить в головы всяких борцов с режимом простую вещь - режим будет бороться с ними теми же методами, что и они с ним. Только у него эта борьба получится эффективней…