Страница 26 из 41
Заметьте, кстати, что сами врачи медицинских центров не стесняются порой проводить приемы больных в очках, что особенно ошеломляет людей, обращающихся за помощью по поводу ликвидации близорукости или дальнозоркости. Тем, кто все-таки осмеливается спросить врача о том, почему он сам не сделает настойчиво предлагаемую им операцию, дают весьма уклончивые и неубедительные ответы (ссылаются на занятость, на то, что очки не мешают, украшают, удобны и т. д.) Увы, большинство пациентов сей факт почему-то не настораживает и не останавливает от уплаты немалых сумм за обследования и еще больших — за проведение рискованной операции. Мало кто из смельчаков, решившихся на хирургическое вмешательство, внимательно прочитывает договор, который больному предлагают подписать перед операцией в платных медицинских центрах. Договоры могут быть весьма обширными и напечатанными мелким шрифтом, однако, если внимательно изучить их, суть всегда одинакова: врачи не дают гарантий положительного исхода операции и не несут ответственности за те осложнения, которые могут возникнуть при проведении операции или после нее. Короче, виноваты в любом случае будут сами больные, и самое большее, что для вас смогут сделать, — провести хирургическое вмешательство еще и еще раз, порой бесплатно, хотя и не всегда.
Мне, как человеку, ведущему курсы по естественному восстановлению зрения, постоянно приходится сталкиваться с жертвами медицинских центров в разных городах. После этих встреч с несчастными покалеченными людьми я сделала для себя по крайней мере два важных вывода.
Во-первых, неблагоприятные последствия могут быть при любых операциях, независимо от того, где, кем, как и за какую сумму они проводятся. Риск есть всегда.
Второй результат моих наблюдений еще более поразителен. Люди редко жалуются на врачей и так оболванены околонаучными внушениями медиков, что подчас винят самих себя или свой диагноз при печальных результатах. Я, в частности, была изумлена, когда одна известная израильская журналистка, пострадавшая от операции на глазах настолько, что долго не могла даже выходить из дома, не говоря уже о продолжении профессиональной карьеры (так пострадала ее внешность после операции), с пеной у рта доказывала мне, что она просто попала в 2 % неудачно проведенных операций очень хорошего, знаменитого и дорогостоящего центра. То есть не медики виноваты, а она, оказавшаяся в числе тех, кому не повезло. Сколько пациентов этого центра считали себя неудачниками после такой психологической обработки, мне неведомо. Но сам ход, согласитесь, удачный. Человек заранее знает, что есть 2 % брака, и верит, что его операция будет удачной. А если нет? Что ж, не повезло, тебя же предупреждали.
В нашей стране я знаю людей, которым делали по 7 операций на глазах, и слышала их благодарные рассказы о том, что нашелся все-таки врач, который за большие деньги сумел частично вернуть зрение, потерянное после неудачного вмешательства своих менее опытных коллег.
На днях я беседовала с женщиной, которой провели в Перми операцию при глаукоме, после чего ранее стабильное внутриглазное давление поднялось с 25 до 30 единиц. Психическое состояние этой жертвы врачей стало настолько плохим, что не помогают никакие капли, а риск отслоения сетчатки повысился многократно.
Тем не менее московский хирург, доктор наук, руководитель одного из медицинских центров, вместе с которым я участвовала в передаче Пятого канала телевидения, в ответ на мои утверждения, что операция нужна только в крайних случаях, во всеуслышание заявил: всем людям после 60 лет, вне зависимости от диагноза, нужно поголовно делать операции по удалению простаты и катаракты. Мечта руководителей всех платных медицинских центров в мире — такая вот массовая профилактическая хирургическая «прививка» за счет пациента. Главное — грамотно внушить потенциальным больным, что если проблемы у тебя еще нет, значит, ты ее просто не ощущаешь, она должна быть у всех по достижению определенного возраста, и никакие разговоры про образ жизни, генетические особенности и индивидуальные различия здесь просто неприемлемы — современная медицина далека от всей этой ненаучной ереси.
Позволю себе тем не менее познакомить читателей этой книги со статьей независимого журналиста Вадима Самокатова, который решил провести независимое расследование, посвященное способам лазерной коррекции зрения.
Почему-то в последнее время друзья вдруг озаботились моим зрением. Пристают с одним и тем же вопросом: «Что ты до сих пор очки носишь, не лучше ли сделать лазерную коррекцию? Все делают. Ты что, боишься?» Скорее всего, ребятишки рекламы насмотрелись, вот и советуют под лазер лечь. Однако я прислушался к их словам. И вправду, почему я до сих пор, вот уже лет двадцать, ношу на носу это сооружение? Может быть, действительно боюсь? Вообще-то любая операция, тем более связанная с таким органом, как глаз, меня пугает. Мало ли что может случиться: так худо-бедно, но все-таки видишь, а если врачи схалтурят или оборудование откажет, что тогда делать? Решил я разобраться во всем. Для этого обзвонил несколько клиник, послушал тех, кто операцию делал, и почитал кое-какую литературу. И вот что в конце концов выяснил.
На сегодняшний день существуют два основных метода коррекции: PRK и LASIK. PRK является бесконтактным методом, a LASIK — контактным. В первом случае воздействие лазера осуществляется на поверхностные слои роговицы, во втором — на внутренние слои с применением дополнительного оборудования, которое позволяет открыть на роговице клапан толщиной 130–150 микрон и после этого воздействовать лазером. Эти методы отличаются длительностью послеоперационного периода.
При первом методе, то есть PRK, зрение восстанавливается постепенно, вдаль — 3–7 дней, вблизи — до 3 недель. PRK, кстати, стоит дешевле и подходит для тех, кто может себе позволить взять отпуск за свой счет или вовсе не работает. LASIK — для занятых людей: ведь, как говорится в рекламе, зрение восстанавливается в течение 2–3 часов.
Кстати, если операция нужна на двух глазах, то при выборе метода PRK лечение может дополнительно затянуться. Операцию на первом глазе обычно делают в день обращения в клинику, на втором — где-то через 4–7 дней. Используя LASIK, зрение откорректируют всего за 2 дня. Врачи уверяют, что при применении обоих методов пациенты не чувствуют никакой боли во время процедуры, а неприятные ощущения появляются лишь на следующий день, да и то только при PRK. Однако это не совсем так. Во всяком случае люди, которые прошли через операцию лазерной коррекции, рассказывают совсем другое.
«Действительно, болей нет, — говорит человек, лечившийся методом LASIK, — но неприятных ощущений хватает. Так что терпением запастись стоит. Я лежу, над моей головой висит аппарат. Там горят две точки: зеленая и красная. Выбираешь любую и смотришь на нее все время. Моргать можно, хотя все равно на глаз поставили пружинку-векодержатель. Самый неприятный момент — это когда на глаз кладут колечко, потом к нему подключают турбинку, и та, создавая вакуумное напряжение, подтягивает вверх то ли что-то в глазе, то ли само глазное яблоко. В это время в глазу темнеет на несколько секунд. После нескольких манипуляций начинается собственно коррекция. Лазер потрескивает немного во время работы. Появляется легкий запах гари. В это время надо, естественно, смотреть в одну точку и глазом не дергать. После коррекции разглаживают роговицу, и все. Час надо посидеть с повязкой в кресле, затем осмотр, и — домой. Дома снять повязку, от чтения и просмотра телепередач воздержаться. Капать капли 3 раза в день».
Не знаю, как бы я отреагировал, если бы мне стали глазное яблоко вверх подтягивать. Наверное, испугался бы. Можно, конечно, выбрать другой метод. Говорят, что непосредственно при операции методом PRK неприятных ощущений не возникает. Зато после операции их более чем достаточно. Вот что об этом пишет Юлия Чернышева: «Если вам когда-нибудь «царапали» глаза контактные линзы, то теперь это будет еще ощутимее. Моя первая ночь после коррекции — страстное желание снять линзы. Они, как тысячи соринок, царапают глаз, и невозможно заснуть. Тогда я впервые поймала себя на том, что думаю, куда положить глаза (как голову или руку). Это было только начало безумия. Девять утра. Бегу к врачу: «Пожалуйста, скорее снимите линзы». Снимают, я сплю. и просыпаюсь во тьме. Больше открыть глаза я не могу. При малейшей попытке открыть глаза — боль. Очень резкая. Не хватало силы воли, чтобы заставить себя приоткрыть глаза и увидеть свет. В голове одна установка — только не трогать глаза руками. Думаю, я была в бессознательном состоянии. Не помню, что происходило с моими глазами, — горели они, чесались или зудели, помню только, что была сильная, как зубная, невыносимая головная боль».