Страница 22 из 27
финкарем пропороли...
Нет роли!
Молчавший о зверских убийствах
истошно вспит на судью,
но где?
На футболе...
Нет роли!
Без роли вся жизнь — это тление.
Мы все гениальны в утробе,
но гибнут возможные гении
при невозможности роли.
Не требую чьей-нибудь крови —
я
требую
роли!»
1967
«Аполло-16»
Земные связи космонавта стано-
вятся наиболее ощутимо ценными
для него, когда на протяжении мно-
гих суток полета в космосе, постоян-
но наблюдая Землю, он вдруг осо-
знает ее малость...
В. И. Севастьянов,
Герой Советского Союза
1
Лунный парень —
фамилия здесь
ни при чем,
имя тоже будет
условно —
журналистов
расшвыривает
плечом
(впрочем, делает это беззлобно).
Твой любимец,
судьба,
не испорчен он
звездною слазою,
и разбита губа —
предала его лыжа на слаломе.
Появленье его
как вторженье.
Он — ракетой
сквозь дым,
сквозь людей:
«Как тебя покороче —
Женя?
А меня, чтобы запросто, —
Дэйв.
Женя,
как Севастьянов Виталий?
Жаль, что вместе еще не летали.
Ничего —
мы когда-нибудь
Эльбой сделаем
Млечный Путь!»
2
Что'-то общее есть в космонавтах —
в чувстве крошечности Земли.
Не делю их
на «ихних»
и «наших», —
все — земные,
и все — свои.
Ты, Кибальчич,
в камере мглистой
запланировал хьюстонский центр.
Здесь ракеты ревут по-английски,
но в английском — калужский акцент.
«Я ведь русский, —
смеется Дэйв. —
Циолковский —
это мой дед.
Запуск — завтра,
ровнехонько в полдень.
Что, не терпится?
Потерпи.
Но, признаться,
люблю я «Аполло»
в час,
когда он один.
Завтра —
официальные сопли,
суета,
толкотня.
Покажу тебе что-то особенное
в эту ночь.
Положись на меня».
В ночь — из бара.
Еще не прокуренный
.космос
в искорках звездных дождей,
и улыбкой,
до боли Юриной,
хорошо улыбается Дэйв.
3
Полночь дышит соленой горечью —
океана слышится клич.
На машине Дэвида гоночной
мы летим по Кокоа-бич.
Вверх тормашками
весь мыс Кеннеди.
Сам шериф хмелен,
умилен.
Под завязку
отели и кемпинги.
Супершоу!
Гостей — миллион!
Это страшная штука —
запуск
для того, кто причастен к нему.
Для кого-то он —
выпивка,
закусь
и блевотина на луну.
В ресторациях джазы наяривают.
Выпавлиниванье,
выпендреж,
и хрустит
муравьями жареными
позолоченная молодежь.
Расфуфыренные девицы
держат щипчиками эскарго.
Королишка задрипанный,
вице-
президент —
не упомню чего.
Платья лунные шьются к банкету.
Чья-то дочка
и чей-то зять
приезжают —
не видеть ракету,
а ракете себя показать.
И к ракете,
отчаянно смелой,
гордой дочери нашей Земли,
словно к рыбе большой,
белотелой,
прилипалы
вприсос
приросли.
Почему прилипать вы вправе
и блаженствовать,
так вашу мать,
прилипалы к поэзии,
к славе,
все привыкшие опошлять?!
4
Мне сказал один космонавт:
«Хоть включай катапульту —
и в Африку.
Сладкой казнью меня казнят —
волокут на конфетную фабрику.
Как тянучка,
мура,
трепотня,
и среди карамельного ада
дарит мне —
представляешь?! —
меня!
статуэтку из шоколада.
Кто я им —
черт возьми! —
людоед,
чтобы есть сам себя на обед?!»
5
Дэйз,
тебя не тошнит от рынка,
где рекламой —
смертельный риск?
Космонавты на спичках,