Страница 5 из 112
Но поход провалился. Турок разбили под Чигирином — родным городом Хмельницкого-младшего, в окрестностях которого он вырос на отцовском хуторе. В Стамбуле долго думали, что делать с обанкротившимся ставленником. А потом задушили. Так закончил свою бездарную жизнь последний из рода Хмельницких. Образно говоря, его задушила петля старого отцовского союза с мусульманским востоком.
Печальным был и конец «адъютанта» Хмельницкого — победителя на Черной Раде Ивана Брюховецкого. Казнив проигравших выборы противников, он не догадывался, что очень скоро точно такая же участь ожидает и его самого.
Брюховецкий стал жертвой собственного популизма. Он обещал казакам, что при нем больше не будет бедных и богатых, а у старшины все отберут и поделят. В результате, отобрали, но «поделили» в основном только в пользу самого Брюховецкого и его ближайшего окружения. Этого гетмана тоже бес попутал. До 1668 года он держался строго промосковской линии. Даже выпросил себе звание боярина и женился на московской княжне. Но буквально через год после заключения Андрусовского перемирия правобережный гетман Дорошенко с польской части Украины пообещал хитрому Ивану, что признает его власть. Брюховецкий безнаказанно обманул такое количество людей, что просто не представлял, что и его можно «кинуть». Ради того, чтобы получить еще и правобережье, он отложился от Москвы.
Но к тому времени старый популист так всем надоел, что на очередной раде, состоявшейся в местности под красноречивым названием Диканька, толпа казаков просто затоптала своего бывшего любимца насмерть. Так задолго до Гоголя это село впервые вошло на страницы нашей истории.
Брюховецкий был последним из ближайших соратников Хмельницкого, остававшихся в живых на тот момент. Перебежчика Выговского расстреляли за несколько лет до этого сами поляки, подозревая его в том, что он может изменить и им.
После Андросовского перемирия смута на Украине продолжалась еще десять лет. Ведь на правом берегу засел необыкновенно энергичный гетман-фальшивомонетчик Петро Дорошенко. Он то воевал с поляками, то задирал русских, то признавал себя вассалом турецкого султана и временно успокаивался. А средства на эти предприятия добывал за счет фальшивой польской монеты, которую чеканил в своей столице Чигирине. Это позволяло Дорошенко набирать наемников-сердюков, а не воевать за счет ненадежного энтузиазма народных масс.
От такой «политики» правый берег Днепра окончательно запустел.
Все, что стремилось к стабильности, перебиралось на русскую сторону реки, где установилась прочная прогнозируемая власть.
Пусть тут не было особенной свободы, зато никто не умирал с голоду и не рисковал ежеминутно попасть в плен к разномастным сомнительным деятелям тогдашних «визвольних змагань».
Даже сам Дорошенко, устав от постоянной борьбы за свободу от всех, перебрался к русским, сдал булаву и получил «пенсию»— тихую должность воеводы в Подмосковье.
Старые грехи ему простили, а на новые не осталось сил.
Именно в это время — после Андрусовского перемирия — и начала формироваться разница между рассудительным, спокойным и домовитым украинцем-схидняком и склонным к авантюрам и надеждам на чудо жителем Галичины, которую в XX веке назовут Западной Украиной.
Но для того, чтобы отстоять Малороссию от турок, необходимо было выдержать еще одну войну — за Чигирин.
Глава 3.
Чигирин — белые пятна забытой войны
Политическая конъюнктура не знает справедливости. Кавалерийскую стычку, под Конотопом у нас возводят чуть ли не до уровня государственного праздника. А двухлетнюю войну за Чигирин, в результате которой Украина была спасена от завоевания турками, забыли, словно ее и не было. Почему? Да только потому, что там сражалась русская армия боярина Ромодановского и казаки гетмана Самойловича. И тот, и другой ныне в Украине не в моде. Первый за то, что «москаль». А второй — потому что не Мазепа. Но пропусти они тогда турок к Киеву, стояла бы посреди нашего города вместо Собора святой Софии, турецкая мечеть. Точь-в-точь, как в Стамбуле — бывшем Константинополе. А, может, и Киев назывался бы как-то иначе — Малым Стамбулом, например. А жители его были бы — «малостамбульцами»...
В отличие от нынешних «политиков-историков», современники тех событий хорошо понимали, какая опасность нависла над ними. Украинский поэт XVII столетия Александр Бучинский-Яскольд писал в изданной в 1678 году книге «Чигирин»:
Вже турецька притисла нога Україну —
Смок азійський поспішно повзе до Чигрину...
Чигирин ув облозі у відчай впадає
I надії на поміч вже майже не має...
Християн тисне нехрист накотом важезним.
Вдар їх, Боже! Кинь в їжу гадюкам шаленимі
Жил Бучинский в Новгороде-Северском, а писал по-польски, как и большинство образованных людей в тогдашней Украине. Я цитирую его в современном украинском переводе. Но сути дела это не меняет. Накал и ужас тех событий чувствуются в каждой строке.
Хмельниччина и гетманские междоусобицы, которые впоследствии назовут Руиной, разворотили гигантскую геополитическую дыру на самой границе христианского и мусульманского миров. Измученная многолетними войнами Польша больше не могла удерживать свои южные границы.
В Турции это хорошо понимали. В 1672 году армия султана захватила Каменец-Подольский. Потом — Умань. «В Умани, — писал в своей летописи гадячский полковник Григорий Грабянка, — турки отрезали у убитых христиан головы и за каждую голову брали у паши по червонцу. А были головы, с которых содрали шкуру, набили соломой и высушили... В тех же городах, что покорились туркам, они взяли выкуп сыновьями и дочерьми и обасурманили их».
Ставленником турецкого султана-обасурманивателя был гетман Дорошенко, при котором бегал в это время ротмистром надворной хоругви (роты почетного караула по-нынешнему) еще мало кому известный Ивашка Мазепа — он же Ян Мазепа-Колединский, изгнанный из пажей польского короля Яна Казимира за выдающуюся безнравственность.
«После покорения Умани, — продолжает Грабянка, — турок вернулся в свои земли, оставив Дорошенко орду. С ней Дорошенко прошел Украину и всех, кто поддался царскому величеству, истреблял. А у тех, кто припрятал что-то от войска, тотчас же забирал все пытками и платил татарам. А своей пехоте, не имея, чем платить, приказал грабить купцов на дороге».
Таковы были эти «защитнички Украины»! Народ драпал от них, куда глаза глядят. Только пятки сверкали! По словам Грабянки, «начали заднепряне свою землю бросать и переходить в Малую Россию к гетману Самойловичу». Тот принимал беглецов с радушием.
К 1676 году Дорошенко оказался в полной политической изоляции. Он закрылся в Чигирине, а когда Самойлович и боярин Ромодановский прижали его осадой, решил, сдаться без боя, выторговав право на жизнь. Резиденты царя согласились. «Тогда он вышел из города, — пишет Грабянка о капитуляции опозорившегося туркофила, — поклонился боярину и гетману, сдал Самойловичу гетманство вместе с булавой и бунчуком, потом вывел из города наемников и сдал город и артиллерию. Их место заняло войско великорусское и малорусское во главе с черниговским полковником Василием Борковским, в городе они нашли немалое число пушек и много пороха. А Дорошенко победители приказали ехать в малороссийский город Сосницу на проживание. Вот таким позором и разрушением Украины завершилось гетманство Дорошенко. Ибо привел на Украину турецкого султана, а тот, захватив Подолию и Украину, передвинул границу своей империи до самого Львова».
Обратите внимание: Грабянка, живший в конце XVII — начале XVIII веков, то есть, в те времена, которые описывал в своей летописи, четко разделяет Малороссию, Подолию и Украину. Тогда это было совсем не одно и то лее! Украиной называлась только окраина на татарском пограничье между Южным Бугом и Днепром. Столицей этой Украины и был Чигирин, в котором поймали Дорошенко.