Смерть Королей (ЛП)

- Какой дорогой они поехали? - закричал я на часового, который ответил, указав на запад вниз по улице.

Мы побежали обратно к большому двору, где ожидали наши лошади.

- Поезжай к Эдварду, - предложил я Стеапу, - скажи ему, что ублюдок сбежал.

- А ты? - спросил он, впрыгивая в седло.

- Я поеду на запад.

- Только не в одиночку, - сказал он ворчливо.

- Просто поезжай, - ответил я.

Конечно, Стеапа был прав. Было и правда мало здравого смысла ехать в одиночку в хаос ночи, но я не желал возвращаться на склоны мелового холма Баддан Бюрига, где следующие два часа неизбежно будут потрачены на обсуждение того, что делать дальше.

Я размышлял, что случилось с отцом Коэнвульфом и надеялся, что он жив, потом проехал через ворота, люди с зажженными факелами разбежались врассыпную, когда я пришпорил коня и поехал по дороге, ведущей на восток.

Этельволд проиграл свою жалкую попытку быть признанным в качестве короля Уэссекса, но он не сдался. Народ его собственных владений не поддержал его, у него была лишь небольшая группа сторонников, так что он сбежал туда, где сможет найти мечи, щиты и копья. Он хотел отправиться на север, к датчанам, и у него было только две возможности, насколько я понимал.

Он мог поскакать по земле, надеясь обойти небольшое войско, которое Эдвард привел в Уимбурнан, или он мог поехать на юг, где его, возможно, ожидала лодка. Я отмел эту вероятность.

Датчане не знали, когда умрет Альфред, и ни одна их лодка не осмелилась бы задержаться в водах западных саксов, так что маловероятно, что какая-либо лодка ждала, чтобы прийти на помощь Этельволду. Теперь он был сам по себе, что означало, что он попробует проехать по земле.

И я преследовал его, или, лучше сказать, я наугад прокладывал себе путь во тьме. Той ночью светила луна, но отбрасываемые ей на дорогу тени были черны, и ни я, ни лошадь не могли как следует разглядеть путь, так что мы двигались медленно. В некоторых местах, как мне показалось, я различил свежие следы копыт, но не был в этом уверен.

Дорога была грязной и покрыта травой, широкий путь пастухов между живыми изгородями и высокими деревьями, она шла вдоль реки и изгибалась на север. В один момент в ночи я подъехал к деревне и заметил свет в хижине кузнеца.

Мальчик подбрасывал дрова в топку. Такова было его работа - поддерживать огонь горящим в ночи, и он съежился, когда увидел меня во всем воинском блеске, мой шлем, кольчуга и ножны сверкали в пламени, освещавшем грязную улицу.

Я остановил лошадь и посмотрел на мальчика.

- Когда я был в твоем возрасте, - сказал я из-под шлема, закрывавшего щеки, - я, бывало, наблюдал за углями. Моя работа заключалась в том, чтобы затыкать дыры мхом и мокрой землей, если просачивался какой-либо дым. Я наблюдал всю ночь. На такой работе бывает очень одиноко.

Он кивнул, все еще слишком напуганный, чтобы что-либо сказать.

- Но была девушка, которая наблюдала вместе со мной, - сказал я, вспоминая в темноте Бриду. - У тебя есть девушка?

- Нет, господин, - ответил он, теперь уже стоя на коленях.

- Девушки - это лучшая компания, чтобы скрасить одиночество по ночам, - заметил я, - даже если они не слишком разговорчивы. Посмотри на меня, мальчик, - он склонил голову, возможно, в благоговенном страхе. - А теперь скажи мне кое-что, - продолжал я, - здесь проезжали какие-нибудь люди? С ними должна была быть женщина.

Мальчик ничего не ответил, просто уставился на меня. Моей лошади не нравился жар от печи или, может быть, едкий запах, так что я похлопал ее по шее, чтобы успокоить.

- Эти люди велели тебе молчать, - сказал я мальчику, - они сказали, что ты должен сохранить тайну. Они тебе угрожали?

- Он сказал, что он король, милорд, - мальчик почти прошептал эти слова.

- Настоящий король неподалеку, - сказал я. - Как называется это место?

- Бланефорд, господин.

- Выглядит неплохо. Так они поскакали на север?

- Да, господин.

- Давно?

- Недавно, господин.

- А эта дорога ведет в Скиребурнан? - спросил я, пытаясь вспомнить эти места, находящиеся в сердце Уэссекса.

- Да, господин.

- Сколько их было?

- Дик и мимп, господин, - сказал он, и я понял, что это был его способ считать, отличный от того, к которому привык я, и он был достаточно сообразителен, чтобы тоже это понять, поднял все пальцы, а потом только одну руку. Пятнадцать.

- Среди них был священник?

- Нет, господин.

- Ты хороший парень, - сказал я, и он таким и был, потому что обладал достаточным умом, чтобы считать, Я бросил ему кусок серебра. - Утром скажи своему отцу, что ты встретил лорда Утреда из Беббанбурга и исполнил свой долг перед новым королем.

Он таращился на меня своими широко открытыми глазами, когда я повернулся и поскакал к броду, где позволил лошади немного попить, а затем пришпорил и направил ее вверх по холму.

Я помню, как подумал, что мог бы умереть той ночью. У Этельволда было четырнадцать товарищей, не считая Этельфлед, и он должен был знать, что за ним гонятся.

Я полагаю, он думал, что всё войско Эдварда двинется наощупь в ночь, но если бы он знал, что это был лишь одинокий всадник, он безусловно устроил бы засаду, и меня сбили бы мечами наземь и изрубили бы на куски при свете луны.

Лучшая смерть, чем у Альфреда, подумал я. Лучше, чем лежать в провонявшей комнате с болью, которая завоевала тело, с комом в животе, похожим на камень, пуская слюни и слезы, дерьмо и зловоние.

Но затем, после жизни, приходит облегчение, новое рождение в радости.

Христиане называли это раем и пытались запугать нас в своих мраморных залах историями про ад, в котором горячее, чем в кузнечной печи в Бланефорде, но я уйду, разразившись смехом в руках Валькирии, в великий дом Валгаллы, где меня ожидают друзья, и не только друзья, но и враги, люди, которых я убил в сражениях, там будут праздненства, выпивка, драки и женщины.

Такова наша судьба, если только мы не умираем недостойно, тогда мы обречены на вечную жизнь в холодных домах богини Хель.

Преследуя Этельволда в ночи, я подумал, что все это странно. Христиане говорят, что наше наказание - это ад, а датчане говорят, что те, кто умрет недостойно, отправятся в Хель, где правит богиня с тем же именем.

Ад (hell) и Хель звучат одинаково, хотя это не одно и то же. Хель - это не ад. Там не сжигают людей, они просто живут жалкой жизнью.

Умри с мечом в руках, и ты никогда не увидишь гниющее тело Хель и не почувствуешь голод в ее огромных холодных пещерах, но во владениях Хель нет наказаний. Просто скучная вечная жизнь.

Христиане обещали наказание или награду, как будто мы были маленькими детьми, но на самом деле то, что происходит после - это то же самое, что и было до. Всё изменится, как сказала мне Эльфадель, и всё останется по-прежнему, так всегда было и всегда будет.

Воспоминания об Эльфадель привели меня к мыслям об Эрции, о ее худом теле, извивающемся на моем, о тех гортанных звуках, которые она издавала, воспоминания о радости.

Заря принесла с собой трубные звуки оленей. Был сезон гона, когда на небе темнели тучи скворцов, а листья начали падать. Я остановил своего усталого коня на подъеме дороги и огляделся, но никого не увидел.

Казалось, я был один в туманной заре, потерявшийся в мире золота и желтых красок, где стояла тишина, не считая призывов оленей, и даже этот звук исчез, пока я смотрела на восток и на юг в поисках людей Эдварда, но ничего не увидел.

Я направил коня к северу, в сторону пятна дыма на небе, которое выдавало, что за холмами находится город Скиребурнан.

Скиребурнан был одним из бургов Альфреда, город-крепость, под защитой которого находился как королевский монетный двор, так и любимый Альфредом монастырь.

Этельволд никогда бы не осмелился потребовать права войти в такой город или рисковать, ожидая, пока ворота откроются, чтобы он мог проехать по улицам.

Глава города, кто бы это ни был, будет проявлять слишком много любопытства, что означало, что Этельволд должен обойти Скиребурнан стороной. Но по какому пути? Я поискал следы, но ничего очевидного не заметил.