Любовь под соснами

Кристина улыбнулась.

— Овсянку, сэр.

— Овсянку?! Не может быть. Моя мама так и не смогла меня приучить.

— А моя приучила. Но я вовсе не против мюсли. Особенно вон тех, шоколадных. Если, конечно, у тебя есть молоко.

После завтрака я выгладила платье. Накрасилась. Порадовалась, что всегда ношу косметику в сумке. Вышла в гостиную. Андрей стоял на крыльце, глядя в сад. Утро было чудесным. Сладко пахло хвоей, нежными голосками перекликались птички, солнце, заигрывая с соснами, то пряталось за стволом, то снова выглядывало, освещая аккуратно подстриженную лужайку перед домом. Как было бы хорошо здесь жить. Словно подслушав ее мысли, Андрей повернул голову.

— Если хочешь, ты могла бы как-нибудь приехать на выходные. С мамой.

Я вздрогнула. Не может быть, что бы все было так просто. Или я начала обладать чудесным даром внушения? Слова замерли в горле. Даже элементарное «спасибо» завязло в зубах. Внезапно меня осенило. Да ему же просто одиноко. Что должен чувствовать человек, приговоренный к смерти через неопределенный отрезок времени? Я поежилась. Как это должно быть удручающе. Пока раздумывала, Андрей продолжил:

— Это не просто приглашение. Скорее завуалированная просьба о помощи. Бывают дни, когда жизнь становится совершенно невыносимой.

Я порывисто взяла его за руку.

— Если ты правда хочешь, мы можем приехать в пятницу. Устроим пикничок на озере.

Его лицо сразу просветлело. И пусть до пятницы еще целая рабочая неделя, ему, наконец-то, есть что ждать.

— Было бы здорово. А сейчас давай я отвезу тебя в Москву?

— Если только ты не занят. А то я могу и на электричке.

— Делать мне совершенно нечего. К сожалению. А так бы хотелось чем-нибудь заняться.

— Есть какие-то клубы для… — я не смогла произнести слова «больных СПИДом».

— Был там однажды, больше не хочу. Когда люди занимаются чем-то вместе, например спортом, их интересы удваиваются, и от этого получаешь удовольствие, а там только притворство и боль. Скрытая боль, которую каждый прячет под маской, не складывается, а умножается. Какой идиот считает, что это может помочь?

— Ты не работаешь? — попробовала я другой вариант.

— Работал раньше банковским служащим, а потом в коллектив как-то просочилась информация, что я болен. Меня и уволили без объяснения причин. Да и никуда не возьмут теперь. Ну ладно, пойду выгонять машину.

Меня снова охватила жалость. Ну прямо хоть бери его с собой в агентство недвижимости. Туда, как на помойку, принимают всех. Главное, деньги приноси и не слишком уходи налево. Хотя нет, он не справится. В этой работе нужен драйв, азарт, харизма.

Я вышла к озеру. Здесь праздник жизни продолжался. Хотя и с гораздо меньшим накалом. Все-таки понедельник. С озера опять доносились детские крики, напомнившие мне, как мы с мамой и папой ездили на море. Я подошла к самому озеру и зашептала, как молитву: «Я буду здесь жить. Я буду здесь жить. Я сделаю все, чтобы здесь жить».

Кристина вдруг почувствовала жуткую усталость. Сил с трудом нашлось на то, чтобы сохранить работу, выключить ноутбук и сделать несколько шагов до постели. На этот раз она даже не успела подумать о Витьке.

Глава 20

Проснувшись утром, Кристина первым делом позвонила Корзине.

— Прости меня, я вчера сбежала. Витька случайно оказался рядом и отвез меня домой.

— Ну и как это было на заднем сидении? — У Кристины перехватило дыхание. Вчера они действительно занимались сексом, загнав машину в лес. И она не могла сказать, что это было хуже, чем в гостинице. То, что было между ними, всегда было мучительно прекрасно. Да и куда можно было поехать ночью? Но после слов подруги, Кристина вдруг почувствовала себя маленькой шлюшкой, которую можно взять где угодно. Хотя сама Корзина была бы счастлива отдаться Максиму даже на Красной площади, только бы взял.

Благословенны мобильные телефоны, можно сослаться на потерю связи, что Кристина и сделала, нажав отбой. Второй раз Корзина спрашивать постеснялась, только сообщила, что собирается на репетицию. Ничто в ее голосе не напоминало о вчерашней истерике. Похоже, что она настолько взяла себя в руки, что сможет спокойно посмотреть в глаза Максиму, сделав вид, что между ними все по-прежнему. Кристина сообщила, что собирается на работу и быстренько попрощалась, сославшись на несуществующего клиента на второй линии. Потом долго сидела, глядя прямо перед собой, и думала. Вчера между ними что-то произошло, а сегодня она это явно ощутила в голосе Корзины, и это что-то теперь будет мешать их дружбе. «Только этого не хватало, потерять из-за мужика подругу», — пробормотала Кристина, вылезая из-под одеяла. Возле кровати всегда стояли кроссовки. Совет, вычитанный из спортивного журнала. Если наденешь вместо тапок, пробежки не избежать. Да она, в общем-то, и не собирается сегодня отлынивать. Погода прекрасная. И пусть Витька уже ушел на работу, она отлично побегает одна. Сегодня ей было хорошо. Мучительное чувство нерешенности испарилось еще вчера. Похоже, Корзине удалось ее убедить, что им, как половинкам, суждено быть вместе. В том, что они половинки, сомнений не было, а все остальное решать тем наверху, кто их свел вместе. Она вспомнила, как вчера они набросились друг на друга, как слились их тела, как стало сладко и хорошо. Так, словно единственное состояние, в котором она может существовать, это когда он внутри.

Выйдя за калитку, она уже собиралась начать пробежку, как вдруг заметила Витьку. Он сидел на берегу, напротив ее участка, и смотрел на воду. Видимо, глубоко задумался, потому что не сразу повернулся. Выглядел каким-то серьезным и поникшим. Кристина подошла к нему.

— Привет, я думала ты на работе.

Он окинул ее грустным взглядом зеленых глаз. И не было в нем ставшего уже необходимым желания, перемешанного с восхищением. Он даже не поднялся.

— Взял выходной. Есть дела. Ты бегать собираешься?

— Да. Не хочешь присоединиться? — Кристина попыталась улыбнуться, но его настрой уже передался ей. Сердце сжалось в груди.

— Нет, не хочу. Не то настроение.

Она пожала плечами.

— Я думала, ты ждешь меня. Сидишь напротив моего дома. — Витя вздохнул. Медленно поднялся с травы. Теперь их глаза были почти вровень. Кристина лишь немного была ниже. Она почувствовала такой родной запах его тела, захотелось прижаться к нему. Она поспешно оглянулась, вокруг никого не было. — Ты даже не поцелуешь меня?

— Здесь люди, окна. Люди, которые смотрят в окна.

Все это было так непохоже на него, что Кристина решилась.

— Послушай, если что-то произошло, тебе лучше сразу мне сказать. Терпеть не могу, когда меня водят за нос.

— Ну да, ты же у нас крутая.

Кристина вздернула подбородок. Да что знает он, выросший в тепле и родительском уюте, о жизни? По его рассказам, у него было чудесное детство, несколько лет он жил вместе с родителями в Италии. Это как раз почти в то же самое время, когда у нее отняли родину и дом. Он ходил в галерею Уффици с мамой, а она ложилась под Петровича, чтобы их, бывших бродячих собак, не выгнали на улицу. Он учился в университете, чтобы получить экономическое образование, а она вкалывала официанткой в пиццерии, чтобы иметь возможность снять маленькую комнату и купить лекарства для мамы. Ее будущее было перечеркнуто в самом начале, его складывалось, как песня, куплет за куплетом. Даже его семью с двумя чудесными дочками никак нельзя было сравнить с ее браком со смертельно больным человеком. И даже сейчас судьба не оставляет ее в покое. Ведь она могла послать ей в утешение нормального свободного мужика, а не того, от которого одни проблемы. Она вдруг разозлилась так, что ей захотелось ударить Витьку. Сильно и по лицу.

— Знаешь, я своей крутости долго добивалась, — бросила она, выходя на дорожку. Витька ее не остановил. Она бежала по берегу озера, а по лицу текли слезы. Вся ее бестолковая жизнь встала перед ней во всем своем отвратительном обличии. Да как он смеет их сравнивать?! Пусть катится этот маменькин сынок и образцовый отец куда подальше из ее жизни. Возле моста ей вдруг пришла в голову шальная мысль позвонить своей врагине и предложить разделить наследство. Она продаст этот дом, возьмет свою половину и купит, а может быть построит сама, дом поменьше и подальше. Ей все равно тошно от этих самодовольных кратовских соседей, которые отворачиваются, словно она прокаженная. А что она сделала плохого? Подарила два года своей жизни умирающему от СПИДа? Да ей иногда казалось, что ее жизнь похожа на жизнь медсестры, только больницей был ее дом. Укол для мамы, укол для Андрея. Не забыть лекарство тому и этому. Подбодрить обоих. По ночам, когда они спали убаюканными лекарствами, ее навещала бессонница, с которой они вместе коротали время на балконе. Она сидела, завернувшись в плед, в своем любимом плетеном кресле до тех пор, пока какая-нибудь шальная птичка не начинала петь о том, что начался новый день. Тогда Кристина ложилась в постель и засыпала.