Страница 23 из 41
- Нечего им рассказывать. Это вообще не их дело. Пусть сами у Стаса спрашивают. Захочет, он им расскажет.
- Им - это кому? - оскорблено уточнила Татьяна.
- Тебе и Машке, - отрезал Казимирыч.
Татьяна за словом в карман никогда не лезла. Поделилась с Казимирычем новеньким наблюдением:
- Ты, смотрю, стал цепным псом на страже интересов Стаса. Ошейник подарить?
Казимирыч не нашёл, чем отплатить адекватно. Пока искал подходящий ответ, встрял Лёлек.
- Не, ну, девчонки, чего вы? Мы сами ничего не знаем. И не ставьте нас в дурацкое положение, будьте людьми, - хорошо попросил, по-доброму, жалостливо. Девушки переглянулись и... пожалели парней. Всех, кроме Казимирыча. Его они с тех пор на дух не переносили.
Полученная скудная информация, тем не менее, будоражила девушек, не давая жить спокойно. Татьяна придумала заслать казачка в стан белогвардейцев. На роль засланного казачка идеально подходила Маргошка. И Маргошка блистательно справилась с полученным заданием. Правда, прежде чем передать им добытые сведения, потребовала немедленно, прямо сейчас купить ей торт "Абрикотин", виденный вчера в булочной. На уступки не шла. Получив вожделенный "Абрикотин", нахальная вымогательница сперва уплела добрую его половину и лишь потом поделилась новостями.
По словам Маргошки, звали невесту Закревского Ирой. Они действительно учились в одной группе. То есть не в одной, в нескольких. Эта Ира влюбилась в Славку, как кошка, и прохода ему не давала. Допекла до такой степени, что он перевёлся в другую группу. Ира последовала за Славкой. Он вновь оформил перевод. Ира поспешила догнать. Когда Закревский пропрыгал через все группы, то перебрался на другой факультет. И через непродолжительное время встретился с ней и там. В новом переводе ему жестоко отказала администрация. Кое-как Славка дотерпел до конца года, в надежде, что за лето девушка остынет. Фигушки. Девушка выбрала время и, когда о ней благополучно забыли, явилась с чемоданом в маленький крымский посёлок, где парни отдыхали. Откуда адрес узнала? Да Славка сам случайно проболтался, ещё в Москве. Типа, меня летом в городе не будет, не ищи. Где будет? Да он с друзьями каждый год, в чисто мужской компании и так далее... Думал, юг, требующий денег, мужская компания и прочие предупреждения Иру остановят. Просчитался. Выгнать девушку рука не поднялась даже у Казимирыча. А Славка, припёртый к стенке, загнанный в угол, сдался. Если сама на шею вешается, отчего не попользоваться? Лето, юг, гормоны играют. В конце августа стало известно, что Ира забеременела. Вот ведь как случается, некоторые годами безрезультатно по врачам бегают, а для иных дурацкое дело нехитрое, с первого раза получается. Славка с перекошенным лицом повёл Иру в ЗАГС подавать заявление. Совсем уж подлецом считать себя не хотел.
- Слушай, ну мы и дуры с тобой, - подвела итог Татьяна. - Нам надо было не разрешение у мальчишек спрашивать, а с чемоданами, как эта Ира, туда заявляться. Если её не выгнали, нас бы тем более не турнули.
Ага, и спать с мальчишками в одной комнате? Учитывая лето, юг, игру гормонов. Ради чего? Маша вообще слушала рассказ Маргошки, как продолжение цикла "Тысяча и одна ночь". Не верила, будто всё так просто. Славку знать надо. Сочинил версию для доверчивых дураков, угостил друзей сказочкой.
- Ну и что ты думаешь? - полюбопытствовала Татьяна. И она, и Маргошка, с нетерпением ожидая реакции, смотрели на Машу.
- А что тут думать? За что боролся, на то и напоролся. Любишь кататься, люби и саночки возить, - недовольно отозвалась Маша.
- Неужели, кроме набора поговорок, тебе сказать нечего? Неужели тебе не жаль Стаса? - поразилась Татьяна. Конечно, Славка был для неё своим, близким, Ира - чужой, захватчицей, оккупанткой. Не хотелось уступать ей Славку, не хотелось третьей представительницы женского пола в компании, тогда придётся изрядно подвинуться, делить внимание друзей не на два, а на три.
- Он маленький? - вспылила Маша, второй раз преданная Славкой. - Он не знал, что делает? Не знал, откуда дети берутся? Или думал получить удовольствие по полной программе, а надоест - свалить в туман?
- Так она сама его вынудила, - встряла в обсуждение по уши влюблённая в Славку Марго.
- Ты-то чего лезешь? Не понимаешь ничего и помалкивай. Мала ещё эти вопросы обсуждать, - на правах старшей сестры одёрнула её Маша. - Э-э-э, голубушка, тебе с торта не поплохеет? Ты уже за вторую половину взялась. А нам?
- Мой торт, - парировала Маргошка. - Хочу - ем, хочу - в помойку выбрасываю. С Танькой поделюсь, так и быть. Ей Стаса жалко. А тебе фигушки.
Оттирая в сторону представления о чести, долге, порядочности, давя сочувствие к незнакомой Ире, жалость к Славке в глубине души у Маши присутствовала и незаметно росла. Машу раздирали противоречия. У неё была своего рода монополия на Закревского. Где бы он не бегал, всегда возвращался к ней. Монополия в одночасье рухнула. Больше того, теперь уже Маша не имела никаких прав на прежние отношения со Славкой, на некую особенность свою для него и наоборот. Отныне все поступки диктовались борьбой между реальностью и нравственными установками.
Очень скоро Славка приволок будущую жену в компанию - для знакомства, притирки. Маша повела себя дрянно. Пошла на поводу у Татьяны, на поводу у своих, переставших поддаваться контролю чувств.
Удобных причин для вечеринки не нашлось. Ни дня рождения, ни праздника. Однако, и представление "коллективу" новой дамы причиной выдвинуть не посмели. Так, празднество середины осени, дня защиты насекомых. Бедная "новая дама" сидела на диване между Лёлеком и Болеком, затравленно смотрела на девушек. Те её с определённого момента откровенно игнорировали, время от времени критически оглядывая с головы до ног. Кроме очарования молодости, в этой Ире не находилось ничего привлекательного или опасного. Некрасива, чем-то похожа на Ирину Роднину, известную фигуристку. Умом не блещет. Аккуратненькая. Одета в шёлковую кофточку южного происхождения и в модные брючки с лампасами, каковые у понимающих людей считаются вульгарными. Явно зациклена на Славке, смотрит на него восхищёнными и обиженными глазами.
У Иры были причины обижаться. Будущий муж ничего не сделал для облегчения её положения в новом обществе. Привёл, представил, усадил на диван между Лёлеком и Болеком и сбежал, всё время держась подальше, в стороне. Ира была вынуждена беседовать со знакомыми по югу парнями.
Первоначально девушки пытались с ней говорить. Она особого желания общаться не проявила. Им померещились даже некоторая заносчивость, пренебрежительность взглядов и осознание некоего превосходства, проявляющееся в интонации, в мимике. Вы, мол, обычные подружки, а я почти жена и не кого-нибудь, а Закревского. Ох, зря она сразу так. Татьяна закусила удила, Маша её поддержала. Небольшое превосходство быстро сменилось у Иры затравленностью. Противные девицы цену себе хорошо знали и умели её объявлять взглядами, жестами, отменной холодной вежливостью.
Через час Ира стала походить на загнанного зверька. Славка, замечая всё, делал вид, что ничего не замечает. Непринуждённо общался со всеми, кроме невесты, словно её не было на вечеринке, подолгу пропадал в кухне. Через несколько лет он скажет Маше: "Она знала, что я её не люблю, и плевала на это. Главное, поскорей моей женой стать. Авось, стерпится, слюбится. Я решил, пусть привыкает нелюбимой женой быть, пусть терпит. Вдруг передумает?" Но то через несколько лет. Тогда он ничего не говорил, демонстрировал только, без пояснений.
Перед застольем, учитывая беременность Иры, девушки выбрались покурить на лестничную площадку, к лифту. Следом за ними выскочил Болек и учинил натуральный разнос:
- Девки, вы что, обалдели?! Вы что тут устроили? Ей и так тяжело, сами видите. Вместо помощи травить начали. Я не думал, что вы такие стервы. Самые настоящие мегеры. Тьфу, разговаривать с вами и то противно.