Страница 81 из 82
Я кивнул. Царица печально поглядела на запечатанный вход в гробницу своего безвременно усопшего мужа. А затем она повернулась и в сопровождении Хаи и других царедворцев двинулась к колесницам — им предстоял долгий путь обратно, по мощеной дороге в полный теней дворец. А затем — работать, не ведая жалости к себе, на благо и ради надежного будущего для Обеих Земель. Я вспомнил, что говорил Хоремхеб о власти, называя ее диким зверем. Я надеялся, что Анхесенамон выучится тому, как следует управляться с этим зверем.
Мы с Симутом стояли, глядя им вслед. Рассветный воздух стремительно светлел.
— Боюсь, Хоремхеб прав. Эйе не проживет долго, а царица не может править, не имея наследника. Особенно учитывая, что Хоремхеб ждет наготове.
— Это так. Но она растет и становится все могущественнее. Она похожа на свою мать, что дает мне надежду, — отозвался я, чувствуя оптимизм, удививший меня самого.
— Пойдем, взберемся на гору и посмотрим, как восходит солнце, начиная новый день, — предложил он.
Мы принялись карабкаться вверх по тропинке, похожей на шрам на грубой, темной древней шкуре горы, и вскоре перед нами уже лежала широкая панорама залитого тенью мира: плодородные древние поля, бесконечно текущие воды Великой Реки и спящий город с величественными храмами и башнями, роскошными безмолвными дворцами, тюрьмами и лачугами, тихими домами и кварталами бедноты — темный контур, виднеющийся в отдалении. Я вдохнул холодный, свежий воздух. Он подбодрил и укрепил меня. Последние звезды гасли, и на горизонте позади города начинала разгораться красная полоска. Царь был мертв. Я подумал о его глазах, о его золотом лице, там, внизу, во мраке. Возможно — как знать? — перед ним сейчас открывался Иной мир и разгорался свет вечности, и его дух воссоединялся с телом.
Что же до меня — того мира, что видели мои глаза, мне было вполне достаточно. Первые дымки уже начинали подниматься, вплетаясь в чистый неподвижный воздух. Откуда-то издалека донеслось пение ранних птиц. Я опустил руку на голову Тота, и он взглянул на меня своими мудрыми старыми глазами. Должно быть, мои дети и жена еще спят. Мне очень хотелось оказаться дома, чтобы приветствовать их, когда они проснутся. Я должен найти способ поверить, что мы сможем жить спокойно, несмотря на все опасности и угрозы надвигающегося будущего. Я поглядел на густо-синее небо, на горизонт, который светлел с каждой минутой. Скоро настанет день.
Послесловие автора
После того, как в 1922 году Говард Картер сделал свое важнейшее открытие в Долине царей, Тутанхамон стал самым известным, самым притягательным и в некоторых отношениях самым загадочным из всех древних египтян. Ребенком, в 1972 году, я попал на знаменитую выставку в Британском музее, посвященную Тутанхамону. Выставленные там погребальные дары — среди которых были золотая рака, позолоченные статуэтки, изображающие фараона с поднятым копьем или плетью как символом власти, алебастровая «чаша пожеланий», золотой скипетр, великолепные драгоценные камни, длинная бронзовая труба, бумеранг и затейливо украшенный охотничий лук — казались мне сокровищами затерянного мира. И прежде всего его погребальная маска из цельного кованого золота — несомненно, одно из прекраснейших произведений искусства древнего мира — словно бы заключала в себе всю великую тайну этого так называемого «царя-мальчика», который обладал такой властью и жил среди таких чудес, но тем не менее умер в столь загадочно раннем возрасте (возможно, ему было тогда меньше двадцати лет) и был затем поспешно похоронен и полностью забыт на 3300 с лишним лет.
Открытие гробницы вызвало повсеместное возрождение всеобщего восхищения Египтом, но возможно, в то же время поспособствовало увлечению оккультными загадками пирамид и гробниц, второсортными фильмами о проклятьях мумий, в ущерб более уравновешенному взгляду на эту замечательную культуру. Для самого Тутанхамона, например, пирамиды были примерно настолько же древними, каким для нас сегодня является Стоунхендж.
Древние историки и археологи донесли до нас немало подробной информации о Древнем Египте и, в частности, о Новом царстве. К периоду XVIII династии Египет был самой могущественной, богатой и сложно организованной империей, какую только знал древний мир. Это было чрезвычайно сложное, высокоорганизованное общество, сооружавшее потрясающие монументы, создававшее великолепные произведения искусства, всевозможные предметы обихода и ювелирные изделия, удерживавшее первенство в международной политике и дававшее возможность своей элите жить в изобилии и роскоши, и опиравшееся на огромную массу рабочего люда. Под властью Египта находилась огромная территория, начиная от третьего катаракта (порога) Нила в тех землях, что сейчас называются Суданом, и кончая большей частью Леванта. Маршруты, по которым он вел свою торговлю, в том числе редкими товарами и рабочей силой, уходили гораздо дальше. Египет обладал передовой армией под командованием полководца Хоремхеба, в стране процветало крайне могущественное жречество, которое управляло огромными земельными владениями, развилась сложная чиновничья система, а также существовало нечто наподобие национальной полиции под названием «Меджаи».
Изначально название Меджаи носило кочевое нубийское племя. Во времена Среднего царства древние египтяне высоко ценили их боевое искусство, нанимая кочевников в качестве следопытов и рядовых солдат; благодаря их способностям меджаев использовали для разведки и сбора сведений о чужестранцах, в особенности на границах. К счастью для нас, Древний Египет был бюрократической культурой, и с той эпохи сохранилось одно донесение: «Дозор, высланный в разведку вдоль края пустыни… вернулся и доложил мне: „Мы обнаружили следы тридцати двух человек и трех ослов“» (Кемп, 2006). Ко временам XVIII династии термин «меджай» мог уже применяться более широко, описывая некое подобие зарождающейся городской службы охраны порядка. Имеются многочисленные свидетельства коррупции и преступности, относящиеся ко всей эпохе Нового царства, поэтому я на основе имеющихся сведений предположил существование полицейской службы, функционировавшей наподобие нашей современной, выстроенной в жестко иерархическую структуру и полностью отделенной от других форм власти — и, разумеется, имевшей в своих рядах независимо мыслящих сыщиков, или «Расследователей тайн», лучшим представителем которых является Рахотеп.
Вся земная власть, достижения и победы египетского Нового царства оказались возможны лишь благодаря животворящим водам Нила — Великой Реки, давшей древним египтянам «Обе Земли»: Черную землю — богатую плодородную почву приречных территорий, и Красную землю — считавшуюся бесконечной пустыню, которая окружала египтян и олицетворяла для них все, чего они боялись: бесплодие, хаос и смерть. Бесконечный цикл ежедневного возрождения солнца на востоке, его захода на западе и таинственного ночного путешествия по полному опасностей загробному миру вдохновил их прекрасную, сложную систему верований.
Мы знаем, что Тутанхамон унаследовал трон, когда ему было всего лишь около восьми лет. Мы знаем также, что Эйе, по сути являвшийся канцлером, правил от его имени. Наконец, мы знаем, что Тутанхамон родился и рос в неспокойное время. Трудности его царствования перешли к нему по наследству от его отца, Эхнатона. Введение — во многом насильственное — Эхнатоном и Нефертити революционного культа Атона и основание ими нового храма-столицы Ахетатона (современная Эль-Амарна) породили глубочайший религиозно-политический кризис, который я рассмотрел в книге «Нефертити. Книга Мертвых». По окончании правления Эхнатона была восстановлена прежняя традиционная религия, могущественные фракции вели борьбу за власть и новые сферы влияния. Ясным указанием на то, как этот бурный период реформ повлиял на Тутанхамона, создав политическую необходимость отграничить себя от правления отца, служит уже то, что он переменил свое имя — Тутанхатон («Живой образ Атона») — и восстановил имя Амона, «тайного», всемогущего бога, чей храмовый комплекс в Карнаке остается одним из величайших памятников Древнего мира.