Страница 28 из 82
— Что ты думаешь о речи Эйе? — спросил я.
Нахт покачал головой.
— Она показалась мне довольно отталкивающей. Еще одна пародия на правосудие… В каком мире мы живем! Однако помимо всего прочего она показывает, что даже тираны, достигнув определенной точки, начинают бороться за сохранение своей власти. Ведь на самом деле несколько казней не разрешат насущнейших проблем государства. И хотя здесь никто и ни за что на свете так не скажет, все это знают. Эйе блефует, что интересно, поскольку это означает, что у него большие проблемы.
Я кинул быстрый взгляд на окруженного придворными Эйе. Это было словно маленькое представление: его надменность и снисходительность, их подобострастные, застывшие, отчаявшиеся улыбки. Рядом топтался Небамон, словно глупый пес, с обожанием глазея на хозяина. Эйе увидел, что мы смотрим на него, — и отметил это, а также выражение наших лиц, в холодной гробнице своего мозга. Он кивнул в ответ на какие-то слова Небамона, и тот посмотрел в мою сторону, словно собираясь подозвать меня для снисходительных расспросов, которых я страшился.
Однако в этот момент, когда шум пира, крики и споры достигли высшей точки, внезапно, утихомирив всех, раздался звук длинной серебряной военной трубы; набитые рты удивленно раскрылись, перепела и гусиные ножки замерли на полпути от тарелок к губам, и все уставились на молодого воина, который шагал к центру зала. Эйе, судя по всему, был застигнут врасплох. Нечто совсем не похожее на уверенность блестело в его змеиных глазах. Его не предупредили о прибытии этого человека. Вперед выступил храмовый глашатай и объявил, что прибыл гонец от Хоремхеба, командующего армиями Обеих Земель. Тишина сгустилась еще больше.
Следуя церемониалу, воин простерся ниц перед Тутанхамоном и Анхесенамон и проговорил соответствующие слова восхваления. Присутствие Эйе он никак не отметил, словно бы понятия не имел, кто это такой. Он с юношеским высокомерием обвел взглядом притихший зал и собравшихся в ней чревоугодников, явно разочарованный их порочным поведением. На лицах многих из тех, кто еще продолжал обжираться, заалела краска стыда. Изысканная глазурованная посуда и резные каменные блюда тихо застучали, поспешно опускаемые на столы. Почтенные советники торопливо глотали, вытирали пухлые губы и заляпанные жиром пальцы.
— Я имею честь привезти и огласить послание Великому совету Карнака от полководца Хоремхеба, командующего армиями Обеих Земель, — горделиво провозгласил воин.
— Мы выслушаем послание при закрытых дверях, — сказал Эйе, быстро делая шаг вперед.
— Мне дан приказ донести послание военачальника до сведения всех собравшихся на Совет Карнака, — возразил гонец настойчиво и громко, так, чтобы его слышали все.
— Я — Эйе! — рявкнул старик. — Я выше по положению и тебя, и твоего полководца. Ты не смеешь оспаривать мои приказы!
Солдат заколебался. Однако тут заговорил Тутанхамон, тихим, ясным голосом:
— Мы желаем выслушать то, что сообщает нам наш великий главнокомандующий.
Анхесенамон согласно кивнула со всей невинностью, однако я видел по ее глазам, что она наслаждается двусмысленным положением, в которое попал Эйе, — поскольку у того не было иного выбора, кроме как уступить, прилюдно, воле царя. Регент помешкал, потом демонстративно поклонился.
— В таком случае говори скорее, — сказал он, отворачиваясь, и в его голосе отчетливо слышалась угроза.
Гонец отсалютовал, развернул папирусный свиток и принялся читать записанные слова своего командира:
Тутанхамону, Живому образу Амона, владыке Обеих Земель, и его царственной супруге Анхесенамон, а также вельможам, входящим в Совет Карнака. Когда говорит молва, из миллиона ее ртов слышен шепот страха, бормотание догадок и ропот подозрения. Истина же говорит обо всем так, как оно есть, и ничто не меняется в ее устах. Поэтому когда я, ведя кампанию на равнинах Кадеша, слышу о прилюдном нападении на царя в великом городе Фивах, чему я должен верить? Конечно же, всё это слухи? Или же, хоть этому и трудно поверить, правда?
Гонец замешкался. Он чувствовал себя неловко, нервничал. Я не мог его винить за волнение.
Обеими Землями безраздельно управляет Эйе, от имени нашего господина, Тутанхамона. Так почему же я должен чувствовать беспокойство? Однако что, молва или истина, говорит мне и о других заговорах против царской особы, там, где он должен быть в безопасности, — в самом дворце?
Потрясенные новым в открытую высказанным обвинением, все уставились на Эйе и царскую чету. Эйе начал было что-то отвечать, но Тутанхамон с неожиданной властностью поднял руку и заставил регента умолкнуть. Теперь внимание зрителей было полностью поглощено этой удивительной переменой в их отношениях. Затем царь кивнул гонцу Хоремхеба, который, осознавая опасности и угрозы, таящиеся в том, что ему поручено было передать, неумолимо продолжал читать, убыстряя темп:
Итак, наши враги и снаружи, и внутри. В последнее время хетты возобновили свои атаки на богатые порты и города конфедерации Амурру, включая Кадеш, Сумур и Библ, и мы с трудом можем лишь защитить их. Почему? Потому что у нас не хватает ресурсов. У нас не хватает войск. У нас не хватает годного к бою оружия. Мы оказались в незавидном положении, будучи не способны поддерживать и вдохновлять наших наиважнейших союзников в этом регионе. Мне стыдно в этом сознаваться, однако истина требует, чтобы я не молчал. Говорят, что нынче интересами нашего царства в иных землях пренебрегают ради строительства грандиозных сооружений во имя богов. Тем не менее я обращаюсь к царю и совету с предложением принять мое присутствие и мою помощь в Фивах в эти критические времена. Если необходимо, чтобы я вернулся, я вернусь. Мы противостоим врагу на границах, однако враги внутри страны — угроза гораздо большая. Ибо, возможно, они обманом проникли в самое сердце нашего правительства. А чем иным могут быть угрозы нашему царю, великому символу нашего единства? Как мы могли оказаться настолько слабы, что стали возможны столь беспрецедентные нападения? Мой гонец, чью безопасность на обратном пути я передаю в ваши руки, доставит мне ваш ответ.
Все взгляды обратились к Эйе, на чьем аристократическом лице не отразилось никаких эмоций. Он повелительно махнул рукой одному из писцов, который поспешил вперед с табличкой из слоновой кости и тростниковыми перьями. Эйе заговорил, а писец принялся записывать:
Мы рады возможности обменяться посланиями с достойным полководцем. Выслушай наш ответ от имени Тутанхамона, владыки Обеих Земель. Во-первых. Все затребованные войска и оружие были направлены для участия в кампании. Почему их оказалось недостаточно? Почему ты до сих пор не вернулся с победой? Где процессия закованных пленников, колесницы с грудами отрубленных рук мертвых врагов, клетки с побежденными вражескими военачальниками, вывешенные на носах наших кораблей, — военные дары нашему царю? Во-вторых. Военачальник позволяет себе необоснованные заявления, сомневаясь в способности нашего города и дворца справляться со своими делами. Он наслушался людской молвы и поверил заключенной в ней лжи. Но пусть даже так — опираясь на ложные доводы, он собирается пренебречь своей первейшей обязанностью и покинуть свое место в битве за Кадеш. Это глупое, безответственное и никому не нужное намерение. Его можно расценивать — хотя я и не уверен в таком определении — как отказ от взятых на себя обязательств и, по сути, как измену. Главное сейчас — это победа, и как раз в этом ты, очевидно, не можешь добиться успеха. Не потому ли твое предложение дошло до нас именно сейчас? Тебе приказано, именем Тутанхамона, владыки Обеих Земель, оставаться на своих боевых позициях, сражаться и победить. Не подведи нас!
В зале слышался только лишь шорох тростникового пера, скользящего по папирусному свитку. Закончив, писец подошел к Эйе, чтобы тот запечатал послание. Эйе пробежал его взглядом, свернул, завязал и скрепил шнур своей печатью, затем передал его гонцу, который принял послание со склоненной головой, отдав взамен привезенное им письмо.