Страница 6 из 10
— О том, что у тебя, как обычно, нет ни капли такта и вежливости!
Стоп. Илу… Илу!
Илу — илудар. Такой статус присваивается тем, кто подписал договор. Закон о чистоте крови вступил в силу.
Это обращение выбило у меня из-под ног почву надежнее чего-либо и окончательно лишило меня... чего? Надежды не было изначально. Наверное, ее иллюзорного остатка, едва затеплившейся искорки. Я просто отворачивалась от реальности, не желая ее признавать.
Судя по всему, синеглазый змей прекрасно все понял, потому что плавно сел и даже освободил меня от своей хватки, впрочем, тут же подхватив на руки.
— Отпустите, — попросила я, не поднимая на него взгляд. — Заберете меня через пять дней, а сейчас прошу прощения, Инейран Дальварис, но я не желаю вас видеть.
— Глупая Лали, — спокойно ответил мужчина и сел обратно на лавку, по-прежнему не отпуская меня.
Я брыкнулась, попытавшись хотя бы сесть рядом, но, разумеется, мне это не позволили. А после сказанной Инеем фразы я замерла и уже никуда не пыталась сбежать.
— Ты прекрасно знаешь, что пять дней — это лишь обычай, более того, этот срок дается лишь с согласия илудара. А я могу и передумать, маленькая... Ты уверена, что хочешь торопить события?
Меня словно парализовало. Сидела как мышь и даже моргать старалась пореже. Что же делать? Богиня, что же мне делать?!
Я не знаю, как себя вести, я не знаю, о чем говорить. Все, чего я хочу, — это... перестать быть собой. Ведь с другой девушкой такого бы не произошло. Например, с обычной человечкой где-нибудь на просторах нашей страны.
Мне нужно просто пережить это, пройти, миновать и стереть из памяти, как страшный сон. Я ничего не могу изменить, я в силах только смириться... отдаться его воле. В его руки. Он возьмет то, что хочет, и все вновь вернется на круги своя. Хотя кого я обманываю?
— Лалидари, — как-то очень устало сказал Инейран. — Прекрати, пожалуйста, изображать истукана. Нам нужно поговорить, и ты прекрасно это знаешь.
— Знаю, — медленно кивнула я, прикусывая внутреннюю сторону губы. — Говорить не о чем, до того как я не сменю шкурку, я в вашей власти, дан-иолит Дальварис. Все, что мне положено, — это подчиняться. Не усложняйте жизнь.
— Ты невыносима, — честно сообщил наг и осторожно, чтобы не повредить нежную кожу когтями, обхватил мой подбородок, заставив меня посмотреть на своего илудара. — Как раз об этом я и сам хотел просить тебя, змейка. Не усложняй в общем-то простую ситуацию.
— И что ты видишь простым? — вскинула бровь я и, не удержавшись, резко дернула головой, вырываясь из его хватки. — Я не желала бы... ощущать тебя дольше необходимого.
— И правда, очень молодая и глупенькая девочка. — Голос мужчины даже не дрогнул, интонации не поменялись, оставаясь все теми же спокойными и доброжелательными, с нотками заботы и участия. Но глаза нехорошо сузились, а кожа немного побледнела.
— А что ты хотел? — передернула я плечами. Ну вот никак, никак не выходило взять себя в руки! Получится или напускная бравада, или слезы и истерика. А я девочка старой закалки, воспитанная Гаррини. Я плачу только наедине с собой.
— Я хотел, чтобы ты успокоилась, перестала «выпускать иголки» и пытаться меня уколоть. У тебя это получается, а это в нашем случае не совсем хорошо.
— Опять угрозы, — покачала я головой и решительно посмотрела ему в глаза. — В этом весь ты, как оказалось. У меня сегодня сплошные сюрпризы! Или что, в тебе проснулась совесть, и ты передумал убивать всех возможных претендентов на звание исполнителя? Или не потопил бы дело отца и не отдал сестер воинам Ярости?!
С каждой фразой, с каждым воспоминанием о его речах, о таком холодном и уверенном тоне, я злилась все больше и больше, и последние слова почти прошипела ему в лицо, находясь уже очень-очень близко.
Он как завороженный смотрел на мои губы, дышал все тяжелее и тяжелее. Я несколько секунд пыталась понять, что происходит, а когда осознала, то с тихим писком отшатнулась. Попыталась, вернее. Большая ладонь вдруг запуталась у меня в волосах, не позволяя отстраниться, а горячий рот прижался к уголку моего в нежном, почти неощутимом поцелуе, смешанном со стоном, сложившимся в мое имя.
— Лали, наваждение мое.
Ой-ё...
— И давно это у тебя? — с опаской осведомилась я.
— Что? — непонимающе глядя на меня, переспросил Иней.
— Ну... Проблемы с психикой, — радостно пояснила я.
М-да... Судя по ошеломленно округлившимся глазам напротив, я сказала немного не то. Или не так. Или не тогда... Момент испортила?
Все же, какие у него потрясающие глаза. Синие-синие, в окантовке длинных темно-медных ресниц, немного хищные, что еще больше подчеркивают убранные назад волосы. Инейран никогда не носит их иначе по одной простой причине.
Когда наши отношения сдвинулись с мертвой точки и я перестала от него шарахаться, то спросила, почему он вечно... «застегнут на все пуговицы». Это просматривалось во всем: от строгости в одежде до классических причесок (В моду в последнее время входили то хвосты, то распущенные волосы, то какие-то странные конструкции на голове, даже у мужчин. Но Иней почему-то моде не следовал.).
Иней же раскрыл страшную тайну. Кажется, именно тогда я впервые подпустила его на расстояние ближе вытянутой руки. Очень уж любопытно было. Оказалось, что волосы у него волнистые, и с любой другой прической он смотрится несерьезно!
Недостаточно страшная тайна. Я была разочарована! Хотя да, с такой прической он... хищный, кошмарный и о-о-очень серьезный. Жуть.
— Лалидари, я хочу тебя просить о маленьком одолжении, которое не потребует от тебя никаких усилий, — с некоторым нажимом, но все так же невозмутимо проговорил Дальварис.
— Глазки закрыть, ножки раздвинуть и представить, что я у женского врача? — наивно поинтересовалась я в ответ. — Боюсь, ты несколько... не понимаешь, каких огромных усилий это от меня потребует! Разве что сразу снотворное в комплекте с обезболивающим принять! И я вся твоя!
Глядя в засверкавшие голубым огнем глаза, я поняла, что опять сказала что-то неправильно, и предложила то, что казалось мне в этой ситуации наиболее естественным:
— А можно я пойду?
— Лалидари, еще слово — и ты поедешь! Сию минуту, ко мне домой, и уже сегодня вечером мы таки пообщаемся, и ты будешь непосредственно знать предмет обсуждения! Хоть трястись и говорить гадости перестанешь! — рявкнул наг, подаваясь вперед и коротко целуя, сминая мои губы, с силой прикусывая нижнюю, оставляя во рту легкий привкус мяты и... моей крови. Когда он отстранился, я сидела перепуганная, замершая и готовая к какому угодно диалогу. Лишь бы словесному.
Как-то я не думала... что это может вот так сразу начаться.
— Сам дурак, — отвернулась я от него и внезапно выпалила: — Зачем нужно было так действовать? Вот зачем? Или что, все это время, все полгода, ты воспринимал меня только как куклу, которая приятно пахнет, красиво выглядит, и в этом все ее достоинства?! Почему, скажи, почему ты стал так себя вести?! Мы оба понимаем, что мне не миновать Закона. Да если бы ты сам пришел, ко мне пришел и все объяснил, то я первая бы тебе на шею кинулась! Просто потому что ты мой друг, я тебя не боюсь, и лучше ты, надежный и почти родной, чем какой-то незнакомец. Но нет! Ты стал шантажировать отца! Иней, как ты мог пригрозить, что с сестрами поступят… по-зверски. Ты бывший Тихий, ты в курсе, что из себя представляют Яростные! И ты знаешь моих сестричек... Как ты мог?! — Я рванулась из его рук, не в силах находиться так близко и чувствовать его запах, который раньше казался таким манящим и притягательным. Он меня не пустил, только еще теснее сжал кольца вокруг моих ног, и мне оставалось лишь отвернуться и тихим, срывающимся шепотом продолжить: — Знаешь, я бы, наверное, все тебе простила. Обман, то, что ты, говоря со мной, и правда видел лишь тело. И отец... мы бы не пропали, даже если бы ты и перекрыл тот финансовый поток. Но сестры! Ты был готов отдать на растерзание двух девочек! Я видела, я знаю, какими возвращаются после Яростных!