Страница 55 из 56
Халар Зим зашатался. Конан, отбросив свой длинный меч, вырвал у него отцовский клинок. Жестокий удар коленом в нагрудник отбросил человека-бога на черное изваяние. Оглушенный немедиец лишь каким-то чудом удержался на краю колеса и не полетел в пропасть вниз головой.
— Сдохни, щенок! — он вскинул кулак, объятый колдовским пламенем. — Демоны тебя побери!
Рука человека-бога упала.
Колесо взорвалось.
Колдунья по-новому взглянула на монахиню.
— Мне удивляться тобой или возмущаться твоим словам?
— Ты дура, раз оставляешь за собой только два выбора.
Тамара действовала быстро, несмотря даже на неудобное платье Маливы. Раскрученная цепь выбила кинжал у ведьмы раньше, чем та смогла убрать руку. Лезвие, срикошетив о постамент какого-то идола, еще не скрылось в темноте, когда взметнулся кулак Тамары. Из глаз Марики посыпались искры. Она упала навзничь между монахиней и боковым ответвлением коридора.
«Девчонка осмелилась меня ударить!» — сплевывая кровь, колдунья встала на четвереньки и злобно зыркнула на Тамару: «Ты будешь молить, чтобы я позволила тебе умереть!».
Марика бросилась через короткий проход к лестничному маршу, спускающемуся во внутренний дворик. В древности, когда над городом светило солнце, здесь был сад, но огненная река уже выгрызла у здешнего уровня значительный кусок. Двор колдунья заставила полудюжиной статуй рогатых божков, собираясь впоследствии сжечь истуканов. Тем не менее, сейчас они могли бы стать свидетелями ее победы.
Подошедшая Тамара стояла напротив стены бывшего сада.
— Никто не смеет меня бить. Никто, — Марика закашлялась.
— С удовольствием повторю это снова.
— Ты не понимаешь, дорогуша, — ведьма начертила указательным пальцем в воздухе огненный знак. — Тебя учили драться, а я училась убивать.
Движимый силой ахеронского заклинания пылающий символ полетел прямо на Тамару. Монахиня увернулась с впечатляющим проворством, однако ловкость ей не помогла. Символ, поразивший бедро девушки, закрутил ее волчком. Она врезалась в стену, отскочила и тяжело приземлилась на руки.
Схватив Тамару за волосы, Марика запрокинула голову монахини. Стигийский коготь, отливающий золотом в отсветах лавы, нацелился на незащищенное горло жертвы.
— Тебе не жить!
— Но убив меня, ты убьешь свою мать!
Марика расхохоталась:
— Как ты думаешь, кто выдал врагам убежище моей матери?
Монахиня оцепенела от ужаса.
Рука скалившейся ведьмы высоко поднялась и…
…И киммерийский меч чисто срезал ее по локоть.
Марика перевела удивленный взгляд с фонтанирующего кровью обрубка на варвара, притаившегося среди изваяний. Она начала что-то бормотать, но монахиня вновь была на ногах. Тамара с размаху пнула Марику в живот, и колдунья покатилась к реке.
Ее вращение остановил камень. Обломок скалы, сокрушив позвоночник, пробил насквозь грудную клетку. С огромным трудом ведьме удалось освободить свое пронзенное тело из смертельной ловушки. Сверху на нее смотрели равнодушно Конан и Тамара. Марика ответила бы им дерзкой ухмылкой, если б была в состоянии. Потом они исчезли, но вместо них появился отец с двумя мечами в руках. Кровавый след на маске показывал место, куда наносил удары киммериец.
Халар Зим сбежал вниз трусцой и присел на одно колено.
— Эх, Марика, Марика.
— Ты можешь исцелить меня, — колдунья пробовала улыбнуться. — Пожалуйста, дорогой отец.
— Я любил тебя всегда, дочь моя, — качал головой Халар Зим, — и продолжал бы любить вечно. Однако произошло то, что я боялся. В отличие от своей матери ты оказалась слишком слаба, и поэтому твой путь закончится объятиями Смерти.
Конан и Тамара блуждали по лабиринту древних развалин. Спустившись на нижний уровень, они попали в тупик, затем поднялись на два вверх. Поиски выхода наружу продолжались долго, пока киммериец не заприметил трещину, сквозь которую, по его мнению, проглядывало вечернее небо. Правда, та расщелина находилась на другой стороне реки.
— Нам нужно туда переправиться.
— Вот, по нему, — Тамара указала на мост.
С надеждой в сердце они помчались к деревянному сооружению. Мост состоял из трех пролетов, опираясь центром на два столба еще не разрушенные лавой. Первый пролет казался довольно шатким, хотя выдерживал вес двоих человек. Поднимающийся от расплавленной породы жар не обуглил древесину, возможно, из-за вырезанных на ней странных иероглифов. Конан счел их охранными заклинаниями.
Мужчина и женщина миновали середину, когда у начала моста возникла фигура Халар Зима.
— Беги, спасайся, — сказал Тамаре варвар. — Я остановлю его.
— Нет, — девушка вцепилась в Конана. — Мы уйдем вместе.
Тамара потянула киммерийца за собой, но ее пальцы соскользнули, и она по инерции заскочила на третий пролет. И тут настил под ней провалился.
Метнувшись вперед, Конан успел поймать обрывок кандалов, до сих пор украшавшей запястье монахини. Цепь раскачивалась, и варвар мог ощущать, как бьется тело девушки об каменную опору моста. Звено за звеном, он начал сокращать длину цепи, но планка, используемая им в качестве рычага, треснула.
— Тамара!
— У меня плечо вывихнуто. Я не могу себя подтянуть.
— Я тебя вытащу.
— Сколько это продлится? — Халар Зим, вложив в ножны оба меча, подошел к Конану. — Никто мне не ровня. Все должны пресмыкаться передо мной. Моя мощь беспредельна! — он закрыл на секунду глаза, прислушиваясь к эху. — Малива, я вызываю тебя!!
На конце цепи дернулась Тамара. Лава забурлила, поднимая в воздух облака ярких, подобных звездам, угольков. Они обожгли кожу варвара, опалили волосы.
— Ты в порядке, Тамара?
— Он позвал ее, Конан. Я чувствую, как что-то входит в меня.
— Опять киммерийский мальчик вынужден держать цепь ради жизни другого человека, — хихикал Халар Зим, и маска злорадно полыхала зеленым пламенем.
— Отпусти меня, Конан. Я не в силах бороться с ней.
— Ни за что! — киммериец ударил мечом по ограждению второго пролета. Лезвие, расколовшее покрытую письменами древесину, остановила каменная опора. Мышцы Конана свело судорогой, боль отдалась в плечо. — Его злоба больше не причинит никому вреда.
— Ты уже повержен, мальчик, — человек-бог сложил руки. — Я предлагаю тебе то, что предлагал твоему отцу. Пади предо мной на колени и останешься в живых.
— Конан, она безумна. Хуже, чем ее дочь. Прошу, отпусти меня!
— …Итак, каково твое решение?
Конан, тяжело дыша, смотрел на врага сквозь потные пряди черных волос.
— Тебе хочется знать, почему я мог бить тебя, когда ты владел мечом моего отца?
Лицо Халар Зима напряглось.
— Ну, скажи мне.
— Этот клинок не предназначался мальчику… или новоявленному божеству. Отец выковал его для мужчины — воина, — Конан стиснул рукоять. — Киммериец, рожденный для войны, способен убить даже бога!
Варвар воткнул лезвие глубже в дерево. Как Корин, поднимавший рычагом глыбу льда, чтобы остудить горячность сына, он приподнял настил моста над высокой сваей. Не ожидавший ничего подобного самозванный бог полетел в бездну, из которой не суждено выбраться никому. И все же перед падением Халар Зим увидел, расширенными от страха глазами, свою гибель в виде сверкающей стали. Серебристое лезвие киммерийского меча, войдя через памятное правое ухо, снесло ему половину черепа. Маска Ахерона рассыпалась, и ее куски скрылись вместе с владельцем в массе расплавленной породы.
Произошел выплеск магической силы, которая сотрясла руины до основания. Огненная река вышла из берегов. Рушились террасы, падали камни. Огромный валун превратил в щепки часть моста.
Конан вытянул Тамару и крепко обнял. Затем киммериец подобрал отцовский меч. Вдвоем с девушкой они принялись проверять остатки настила на прочность, но вскоре бросили это бесполезное занятие. Камнепад, так или иначе, нанес мосту урона больше, нежели сломанные Конаном доски. Перебравшись, в конце концов, на другую сторону, они бегом побежали к замеченной ранее расщелине, опасаясь, что скальные обломки закупорят отверстие.