Страница 32 из 42
— Мои родители погибли на одиннадцатом! — Это кричал кто-то от другого маячка. — Я не хочу, чтоб такое случилось с моими детьми!
— Так и случится, если мы не взглянем на положение здраво, — влепила в ответ Хэлен.
— Любовница Огненного Шута! — взвизгнул кто-то. Клич подхватили в других концах зала.
— Какое безумие, Алан. — Она взглянула на него, словно ища совета. — Я не ждала такой истерии.
— Дави дальше, — сказал он. — Это все, что тебе остается. Отвечай им!
— Пауйс — это президент! Пауйс — это президент! — неслось со всех концов зала.
— Пауйс — это сумасшествие! — закричала она. — Сумасшествие, охватившее сегодня некоторых из вас. Слепой страх никуда вас не заведет. Я предлагаю здравомыслие!
— На безумие больше похоже!
— Если бы вы слушали меня, как разумные взрослые люди, а не кричали и вопили, я бы рассказала, что имею в виду, — Хэлен стояла, скрестив руки на груди, ожидая, когда стихнет шум.
Алан подошел к ней и встал рядом.
— Дайте ей возможность! — взревел он. — Дайте мисс Картис возможность!
Когда наконец шум приутих, Хэлен продолжила:
— Я видела Огненного Шута после этого всесожжения. Он сказал мне, что с его машинами возились полицейские, и это вызвало пожар. Он там ни при чем!
— Значит, врал!
— Успокойтесь! — умоляла Хэлен. — Выслушайте меня!
— Мы слишком долго прислушивались к вранью Огненного Шута. Зачем слушать еще и твое?
— Огненный Шут не лгал вам. Вы находили в том, что он говорил, тот смысл, который сами хотели найти. Теперь вы так же поступаете со мной! Огненный Шут невиновен!
Алан зашептал:
— Не заходи так далеко, Хэлен. Ты сказала достаточно.
Она, должно быть, поняла, что совершила промах. Ее занесло в пылу полемики, она признала, что считает Огненного Шута невиновным. Алан мог представить, что завтра станут говорить по лазервидению и напишут в газетах.
— Есть ли еще вопросы? — призвал он. Но его голос утонул в рассерженном реве толпы.
— Не совсем удачный вечер, — сказал он, отвозя ее домой. Им пришлось ждать несколько часов, пока рассеется толпа.
Она подавленно молчала.
— Как будем двигать кампанию дальше? — спросил он.
— Дальше? А стоит ли, Алан? Я ничего не добиваюсь. Никогда не видала такой дикой истерии. Я думала, мы избавились от такого век назад.
— Требуется больше ста лет, чтобы научить людей прислушиваться к голосу разума, когда кто-то твердит им, что огонь их жизни могут затушить в одно мгновение.
— Согласна. Но что же нам делать? Я не ожидала столь сильного противодействия. Я не собиралась говорить, что Огненный Шут невиновен. Я знала, что это слишком, что они не примут прямо противоположное тому, во что они сейчас верят. Но я так разозлилась…
— Просто неудачно вышло, — сказал он утешающе, хотя внутренне досадовал, что в последнюю минуту она потеряла власть над собой. — К тому же время еще есть. Возможно, к концу кампании на нашей стороне окажется больше народу.
— Если только они станут обращать на нас внимание, — устало сказала Хэлен, когда они входили в ее квартиру.
— Думаю, такого не случится. В наших взглядах почти нет ничего спорного!
На следующий день в партийной штаб-квартире РЛД побывала одна делегация.
Двое мужчин и двое женщин. Оба мужчины — худощавые, среднего роста. Один из них, вошедший первым и оказавшийся лицом к лицу с Аланом, которому поручили их встретить, имел песочного цвета волосы, выпирающее адамово яблоко и нервный тик. Второй оставлял менее яркое впечатление каштановыми волосами и исступленно горящими глазами на мягком лице. Женщины могли бы показаться хорошенькими, если бы оделись опрятнее, моднее и больше внимания уделили прическам и макияжу. Синие чулки, одним словом.
Женщина ростом повыше держала аккуратный транспарант: ГРЯДЕТ КОНЕЦ СВЕТА. НОВЫЕ АДВЕНТИСТЫ ГОВОРЯТ «НЕТ» ЛОЖНЫМ БОГАМ. ОСТАНОВИТЬ ОГНЕННОГО ШУТА.
Алану были знакомы их взгляды. По многочисленным передачам лазервидения знал он и их предводителя.
— Доброе утро, старейшина Смод, — весело сказал он. — Чем можем служить?
— Мы пришли выразить вам осуждение Новых Адвентистов, — сказал старейшина Смод высокопарно.
Новые Адвентисты являлись самым сильным, единственным, пользующимся определенным влиянием, религиозным течением из ныне существовавших; их ряды так явно изобиловали помешанными и благочестивыми параноиками, что общественность и политики одинаково не обращали на них внимания, которого иначе заслуживало бы такое распространенное движение в условиях демократии. Тем не менее надоедать они могли. И самым надоедливым был старейшина Смод, первый помощник выжившего из ума Верховного старейшины Бевиса, которому часто случалось заснуть во время собственных речей.
— А почему вы решили меня осудить? — поднял брови Алан.
— Мы пришли осудить Радикально-Либеральное Движение за его возмутительную поддержку этого порождения сатаны, Огненного Шута! — сказала одна из синих чулков на удивление ясным и музыкальным голосом.
— Но какое отношение к Новым Адвентистам имеет Огненный Шут? — удивленно спросил Алан.
— Молодой человек, мы противостоим сподвижникам Сатаны.
— Не сомневаюсь. Но я по-прежнему не вижу связи…
— Сатана желает уничтожить мир огнем, покуда Господь милостивый не дождался своего часа. Мы не можем такого терпеть!
Теперь Алан вспомнил, как первоначально существовавшая в двадцатом веке секта объявила, что они — единственные, кто будет спасен, когда мир уничтожит огонь. Немного осторожничали с датой, но, подстрекаемые слегка разочарованными приверженцами, в конце концов определили точный срок конца света — двухтысячный год, утверждая, что в третьем тысячелетии останутся жить только верующие. Как ни печально, к началу третьего тысячелетия верующих осталось меньше, чем прежде, поскольку многие не вполне согласились с говорившимся им старейшинами движения по поводу того, что ранее Библию истолковывали неверно касательно даты рождения Христа (1 января двухтысячного года состоялось быстрое и ловкое жонглирование христианским, иудейским и мусульманским календарями). Но, несмотря на такую дискредитацию, секта вновь выросла с изобретением несколько иного объяснения, а именно, что мир не погибнет в результате всесожжения, но начнет — и уже начал — погибать с двухтысячного года, а уж на этот процесс отводился практически бесконечный промежуток времени. Однако появление страха перед Огненным Шутом и разговоров о возможном уничтожении, очевидно, снова расстроило их планы!
— Но зачем конкретно вы к нам пришли? — задал вопрос Алан.
— Просить вас примкнуть к праведным, противостоящим Огненному Шуту. Мы были поражены, увидев, что есть еще на Земле грешники, верящие в его невиновность! И вот мы пришли — наставить вас на Путь Истинный.
— Спасибо, — сказал Алан, — но все, что я могу сказать — а я не могу говорить за РЛД в целом — это что Огненный Шут не похож на того, кто уничтожает мир огнем. Спорить не о чем.
Старейшина Смод, видимо, впал в некоторое замешательство. Очевидно, он считал Огненного Шута своего рода самозваным разрушителем мира, тогда как секта Новых Адвентистов некоторое время монопольно владела этой идеей.
Алан решил подшутить над ним и кротко сказал:
— Огненный Шут мог быть и на вашей стороне, разве нет?
— Нет! Он — отродье Сатаны. Сатана, — сказал Смод с угрюмым удовлетворением, — явился нам в образе Огненного Шута.
— Сатана? А ведь Огненный Шут пророчил миру гибель от огня, если только, говоря вашими словами, мир не повернется спиной к Маммоне. Невозможно ведь поклоняться обоим…
— Дьявольская уловка. Огненный Шут — ответ Сатаны на Слово Истины — наше слово!
Ничего хорошего. Алану не удавалось воспринять его логику — если таковая имелась. Он вынужден был признать поражение.
— А если мы не прекратим нашей поддержки Огненного Шута? — спросил он.