Вернись из полета!

«Ну это ты зря! — сказал один из них виновато. — Так и надорваться можно...»

С техниками у нее сложились хорошие, дружеские отно­шения, а вот некоторые летчики все еще не доверяли ей, сади­лись в ее самолет с опаской.

Лиля, которая слышала разговор Инны с летчиком и тех­ником эскадрильи, подошла к ней и стала успокаивать ее:

— Ты не расстраивайся, Профессор... Не обращай внима­ния — пусть не летит! Нам с Катей не легче — совсем не пуска­ют... Все постепенно утрясется, вот увидишь! Ну не хочет ле­теть — и не нужно! Эх, мне бы сейчас...

Но тут же Лиля умолкла, потому что летать ей не давали. На ее «тройке» уходили в полет другие...

Неожиданно рядом раздался веселый голос:

— А ну, девушки, расступись! Кто здесь главный?

Лиля отошла в сторону, оставив Инну у самолета. Коман­дир эскадрильи Соломатин, прищурив в улыбке золотисто-карие глаза, воскликнул:

— Что у вас тут стряслось? Почему летчиков пугаете, а? Нехорошо это.

Инна молчала, понимая, что своим чересчур уж радостным настроением Соломатин старается как-то сгладить неприятное впечатление, оставленное летчиком.

— Ну-ка, техник, помоги мне надеть парашют! — продол­жал он в том же тоне.

С посветлевшим лицом Инна бросилась к нему:

— Значит, вы полетите, товарищ капитан?

— Я.

— А тот лейтенант не захотел... Самолет в полном поряд­ке! — поспешила заверить она Соломатина.

— Отлично! Запустим!

Лиля издали наблюдала, как Соломатин, надев парашют, сел в кабину и начал запускать мотор. Спустя несколько ми­нут ее «тройка», пробежав по взлетной полосе, стрелой ушла в небо. Над аэродромом к Соломатину, который был ведущим группы, присоединились остальные, и все вместе они взяли курс на запад.

«Теперь можно и на КП, к командиру полка»,— решила Лиля и взглянула на своего техника. Инна стояла на опустев­шей стоянке и, глядя туда, где от облака к облаку скользили по голубому небу шесть серебристых точек, улыбалась. «Мно­го ли человеку нужно, чтобы почувствовать себя счастли­вым?» — подумала Лиля, вспомнив, что всего несколько ми­нут назад Инна готова была расплакаться.

— Профессор... Вот видишь, — сказала она.

Обе рассмеялись.

Не успел смолкнуть гул моторов улетевшей эскадрильи, как над командным пунктом вспыхнула зеленая ракета, и по тревоге в воздух поднялась дежурная пара истребителей. В первом, ведущем, Лиля узнала самолет командира полка. Истребители вошли в боевой разворот и начали быстро наби­рать высоту, скрываясь в облачности. Звук моторов приобрел звенящий оттенок.

Лиля, которая уже настроилась идти на КП, с сожалением подумала, что теперь придется ждать, когда вернется Бара­нов. Ее беспокоила мысль, захочет ли он разговаривать с ней опять и чем кончится разговор, если он состоится. Заметив в сухой траве одинокую ромашку, она сорвала цветок и быстро пересчитала белые лепестки: повезет — не повезет... Вышло — повезет... Машинально она вложила ромашку за отворот пи­лотки.

В этот момент снова послышалось гуденье. Лиля прислу­шалась: почему они возвращаются? Звук все усиливался, на­растая, но из-за проплывавших отдельных облаков самолетов не было видно. Ей показалось, что гудят не «ЯКи», а чужие самолеты... Действительно, вскоре из облака вывалилась груп­па вражеских истребителей и стала быстро приближаться к аэродрому. Их было шесть. Шесть «мессершмиттов», которые имели явное намерение проштурмовать аэродром. Сейчас они обстреляют оставшиеся на земле самолеты, людей... Где же «ЯКи»? Неужели улетят, не обнаружив врага?

На аэродроме шла обычная работа: техники готовили са­молеты к вылету, копались в моторах, на скорую руку латали пробоины, оружейники спешили прочистить и зарядить пуле­меты и пушки, от самолета к самолету деловито двигались машины с бензином, маслом, снарядами... Воздушные налеты не были редкостью и поэтому не вызвали никакой паники. Каждый, кто находился на земле, услышав незнакомый гул, с тревогой поглядывал вверх, спеша за оставшиеся до налета се­кунды что-то доделать, закрепить, завинтить, надеясь успеть еще отбежать в сторону от самолета и укрыться от обстрела в траншее или просто упасть плашмя на поле.

— Лиля, бежим! — крикнула Инна — Скорее в траншею!

Девушки бросились к траншеям, отрытым на краю аэро­дрома. Добежав, прыгали в них уже под гром проносящихся над стоянками «мессершмиттов», которые строчили из пуле­метов. Фонтанчики земли длинными дорожками взлетали кверху.

— Откуда они взялись, проклятые! — сказал кто-то в тран­шее.

— А наши, наши где? Только что поднялись Батя с Кула­гиным. Где же они? Сейчас «мессеры» опять зайдут...

Однако сделать второй заход «мессерам» не удалось. По­лучив команду с земли, пара «ЯКов», вылетевшая для патру­лирования, моментально повернула навстречу врагу. Завя­зался бой. Из траншеи Лиля видела, как отчаянно дрались «ЯКи», стремясь отогнать вражеские истребители подальше от аэродрома, как вдвоем носились они среди врагов, мешая им обстреливать аэродром. Вскоре два «мессера», сбитые Ба­рановым и его ведомым, упали на землю и сгорели, остальные благоразумно поспешили убраться восвояси.

Закончив бой, командир полка и его ведомый приземли­лись. Баранов зарулил самолет на стоянку и направился на командный пункт. Для патрулирования в районе аэродрома вылетела очередная пара истребителей.

Решив, что медлить нельзя, что сейчас, после успешно про­веденного боя, самое подходящее время для того, чтобы по­говорить с командиром полка, Лиля поспешила к землянке, куда только что вошел Баранов.

Когда она проходила мимо самолета, который приземлил­ся после боя, летчик окликнул ее:

— Мадемуазель! Постойте, мадемуазель лейтенант! Куда вы так спешите?

Лиля бросила быстрый взгляд в его сторону: это был Ку­лагин, который никогда не упускал момента, чтобы не задеть ее. Разгоряченный после схватки с «мессершмиттами», он ве­село и насмешливо смотрел на Лилю, принимая из рук техни­ка котелок с водой.

Лиля продолжала идти не отвечая. Всего несколько минут назад она видела, как он блестяще вогнал в землю фашиста, своего противника, и удивлялась его мастерству. Но разгова­ривать с ним в том тоне, который он выбрал, она не собира­лась. К тому же ей было некогда.

Кулагин наспех отпил несколько глотков и, отдав котелок технику, сказал вслед Лиле:

— Простите, вы, кажется, на КП? Догадываюсь — к Бате. Боюсь, он сейчас вежливо выпроводит вас. Только не вздумай­те пустить слезу — не терпит! Впрочем, разрешите вас прово­дить? Возможно, вам, как представительнице слабого пола, потребуется помощь...

Догнав Лилю, он зашагал с ней рядом, действительно со­бираясь сопровождать ее, но она резко остановилась и посмо­трела ему прямо в лицо. Чего он хочет от нее? Чтобы она от­вечала на его шуточки и кокетничала с ним? Или чтоб рассер­дилась и надерзила ему? Нет, сейчас она спокойно скажет, что у нее нет ни малейшего желания любезничать с ним да и во­обще с кем бы то ни было...

Но, увидев совсем близко его красивое смуглое лицо с ко­роткой полоской усиков над верхней губой и встретившись с ним взглядом, Лиля неожиданно для себя смутилась. Она чувствовала, что нравится Кулагину и что все его насмешки в ее адрес — это способ поближе познакомиться с ней, узнать ее лучше. Больше того, она вдруг поняла, что, несмотря на раз­дражение, которое он вызывал в ней, ей все-таки хочется нра­виться ему...

Нахмурившись, недовольная собой, она спросила:

— Кажется, вас зовут Кулагин?

— Совершенно верно, мадемуазель. Владимир Кулагин. Мама называет меня Вовочка... У вас прекрасная память. Впрочем, не только память — в вас все прекрасно, как сказал бы на моем месте поэт, и будь я поэтом...

— Вы хорошо дрались сейчас в воздухе, Кулагин. А на земле...

— Воздух — моя стихия! — воскликнул с нарочитым пафо­сом Кулагин,— Простите, я перебил вас.

— На земле вы мне совсем не нравитесь.

— Как это печально! Зато вы мне безумно нравитесь! И я не теряю надежды, что когда-нибудь вы обратите свой благо­склонный взор на покорного раба вашего. Если, конечно, Батя сейчас не отошлет вас вместе с вашей веселой подругой куда-нибудь в иные края... Это было бы ужасно!